Читать интересную книгу Сага о викинге: Викинг. Белый волк. Кровь Севера - Александр Мазин

То, что мы видели перед собой, выглядело неплохо. Мирная картина. Поля, виноградник, на лугу овцы пасутся. Чуть подальше из-за рощи не крест ли виднеется? Хорошо бы. Крест – это здешняя церковь? Нет, скорее монастырь. Церкви не строят наособицу. Тем более что в городке, до которого по прямой меньше двух километров, тоже церковь имеется. Даже я сквозь кулак могу вполне отчетливо крест разглядеть. Прямой крест. Католический. Впрочем, других тут и нет. А монастырь – это славно. Моим братьям понравится.

Так я думал тогда, потому что не знал, что такое – норманы в монастыре. В моих мыслях были только слава и добыча, что, впрочем, для викингов – одно и то же. Показать свою доблесть, заслужить одобрение друзей и ярла, острее ощутить себя членом команды. Непобедимой команды. Ну и на выходе – вернуться и бросить к ногам моей прекрасной невесты здоровенную кучу драгметаллов. В общем, я ощущал себя великим охотником в богатом дичью лесу. А вернее было бы – мясником на бойне.

Мои товарищи изучали городок.

– Воин, – сказал Рулаф, зрение которого было получше, чем у меня. – На стене.

– Точно! – жарким шепотом поддержал Скиди. – Не меньше трех. Я видел три блеска.

– Молодец! – похвалил Руад. – Я разглядел только одного.

Скиди зарумянился от похвалы.

Только я, слепошарый, не разглядел ничего. Зато у меня работает соображалка.

– Раз они в шлемах, значит, ждут нападения.

– Да ну! – пренебрежительно фыркнул Руад. – Это же франки. Они трусливее своих овец. И глупее. Наденут коровью шкуру с нашитыми железками – и думают, что от этого стали воинами.

– Что предлагаешь?

– Давай скрадем этого трэля, – жест в сторону пастуха овечьей отары, – да все у него и выспросим.

– А собака?

– Ты убьешь ее стрелой.

Ну да, ярл назначил меня старшим, значит, мне и достанется самое интересное. То есть самое рискованное.

– А если взвизгнет?

Вон по дороге телега тащится. И пара местных оборванцев на ближайшем поле что-то возделывает.

Если они увидят меня, нехорошо получится.

«Скрытность», – нас напутствовал ярл. Найти и доложить. Никаких драк.

– Сделаем по-другому, – на правах старшего решил я. – Сейчас я сниму доспехи и подойду к пастуху без всяких хитростей.

– Так он тебя и подпустит! – усомнился Руад.

– А почему нет? Или я похож на викинга? – Я стянул с головы шлем и взлохматил волосы.

– А может – я? – вмешался Скиди.

– Ты-то как раз похож. – Четырнадцатилетний Скиди был с меня ростом, а в плечах, пожалуй, и пошире. Здоровенный громила вырастет.

Не дожидаясь пока Руад подыщет еще какие-нибудь доводы против моей идеи, я начал разоблачаться. И уже по ходу сообразил, что если кто и способен сойти за простого землепашца в нашей компании, так это именно я. Потому что по въевшейся привычке выходца из двадцать первого века никогда не упускал случая позагорать. А вот мои друзья – нет. Потому загар у них был – ну примерно как у офисных работников. Лицо и кисти рук. Хорошенькие из них получились бы крестьяне… С бледными предплечьями и икрами.

Ну да ладно. Свернув бронь, оружие, ценности и прочее в увесистый тючок, я вручил его Скиди:

– Береги, дренг! Потеряешь – ввек не откупишься.

Паренек нагло ухмыльнулся:

– Когда тебя франки зажарят, я всё себе возьму. Добрая будет добыча!

Хряп! – Подзатыльник молодому прилетел от Руада быстрей, чем я рот открыл.

– Язык вырву! – посулил варяг.

До Скиди дошло, что мы не на пиру, и он скромно потупился. Теперь, если что пойдет не так, неудачу припишут его хулительным словам. Такие вот викинги суеверные ребята.

Я еще раз взлохматил гриву, напихал в бороду и волосы всякого растительного мусора и двинул на разведку.

Я вообще везучий. Но тут мне особенно повезло. Пастушок-раб оказался словенином. Это круче, чем вытянуть наугад из колоды пикового туза.

Мне повезло вдвойне, потому что, как выяснилось, идея моя была провальная.

Воина во мне пастушок опознал сходу. По исподнему, которое, по крестьянским меркам, стоило целое состояние. По качественному телосложению, по манере двигаться и держаться. По ловкости, с которой я пинком устранил с дороги злобного кобеля. Словом, облажался.

На будущее надо учесть: пришибленный вид и пугливый взгляд – непременные атрибуты европейского простолюдина. И так просто его не изобразить. Это в Дании простой землепашец выглядит полноценным гражданином. Здесь, в слабопросвещенной Европе девятого века, простолюдин – это по сути тот же раб. Достоинством чуть выше навозной кучки.

Короче, если я еще раз захочу выдать себя за бедного франка, то спину надо горбить, морду прятать, руки тоже прятать, потому что по одним только мозолям во мне сразу признают не только воина, но и викинга. Ведь здешняя знать греблей себя не изнуряет. Короче, плохая была идея. Лучше бы уж я под знатного франка косил. Или нищего. Или монаха.

Кстати, о монахах. Я не ошибся насчет креста.

За ближайшим леском размещался монастырь. Аккуратно так располагался – с реки не увидишь. И вот моя третья удача. Словенин-пастушок звался Вихорьком. И он оказался рабом именно монастырским.

С виду Вихорьку было лет одиннадцать-двенадцать. И на самом деле – столько же. Ничего так мальчишка, крупный. Только тощий. В монастыре отощал. До того пацанчик, считай, в семье жил. Мать его была наложницей богатого бондаря аккурат из того милого городка, который возвышался над окрестностями. Как попал во Францию, паренек не помнил. Продали вместе с матерью в совсем юном возрасте. От матери Вихорёк и языку словенскому выучился. Но год назад мама умерла, вернее, убили ее нехорошие люди.

И хозяин-бондарь отдал пацана монастырю. За долги.

Монахов Вихорёк ненавидел лютой ненавистью.

С чего бы это, если подумать, ведь работа у него была вроде бы нетрудная? А с того, что пареньку выпало несчастье родиться симпатичным мальчиком. Как раз таким, какие по вкусу его преосвященству (или как там его именуют) настоятелю монастыря. Вихорёк повел себя неправильно, за что был бит (не слишком сильно, чтобы внешность не попортить) и отправлен на исправительные работы.

В пастушки его определили недавно. Монастырскому сельхозначальнику он тоже приглянулся. Но этот нахрапом не полез: действовал лаской. Работу дал легкую, жратву подкидывал повкуснее…

Но что в лоб, что по лбу, и наученный горьким опытом Вихорёк скорее всего вынужден будет уступить похотливому церковнослужителю. Потому что в альтернативе может быть всё что угодно. Оскопление, отрезание языка, подземная темница. За год Вихорёк успел навидаться всякого и понимал, что легко отделался. Скажет священнослужитель, что раб поднял на него руку, – и ее отрубят. Монахи могли себе позволить пожертвовать одним рабом, чтобы добиться повиновения остальных. Тем более что рабы дешевы. Один сдохнет, другого возьмут. Вся округа у монастыря в должниках. Включая и здешнего синьора.

Всё это пастушок поведал мне минут за пятнадцать, в процессе поглощения полукилограммового куска копченого лосося, прихваченного мною для установления контакта. Слова из него сыпались со скоростью три штуки в секунду. Истосковался он по «родной речи».

Попутно Вихорёк признался, что я его здорово напугал. Парнишка решил, что я – разбойник. Угадал, однако.

Собственно, он и после употребления лососятины своего мнения не изменил. Но теперь я был уже не чужой разбойник, а свой. Тем более языком матери владел. Считай, почти родственник.

Разочаровывать мальца я не стал. Пусть лучше думает, что я разбойник, чем норман. О норманах тут мнение – паскуднейшее. Вплоть до рогов, которые северяне прячут под шлемами. Однако после года жизни среди монахов мальчишка не то что викингов – настоящих чертей с настоящими рогами на монастырь навел бы.

Хотя для здешних жителей черти, пожалуй, посимпатичнее, чем мы. Черта, скажем, молитвой отогнать можно. Или святыми предметами. А викинга – исключительно драгметаллами. Да и то лишь после того, как он, викинг, вдосталь натешит свою страсть к убийствам, насилию и прочим деструктивным деяниям.

– А что городок? – спросил я. – Вон тот, который на пригорке? Что из себя представляет?

Городок… Вихорёк вздохнул. Там прошли счастливейшие годы его жизни. И мама была жива…

Хороший городок. Только бедный очень. Особенно теперь.

В прошлом году через речку (имелась в виду Луара) перебрались люди какого-то аквитанского рыцаря и ободрали городок вчистую. Многих убили. Маму Вихорька – тоже. Случайно. Какой-то аквитанец лошадью стоптал. Она не сразу умерла. Месяц мучилась. Бондарь даже лекаря к ней приглашал, взявши денег в долг. Она красивая была, Вихорькова матушка.

Многие тогда погибли, во время набега. Синьор тоже погиб. Вместо него сын приехал, который до того в королевской гвардии служил. Только вот золота он с собой не привез, и пришлось брать кредит в монастыре – чтоб народ с голодухи не перемер. Так что с большой долей вероятности в следующем году это будут уже монастырские земли.