Хантер был в замешательстве. Конечно, он понимал чувства племянницы, но все-таки не одобрял ее идею. Сиене была нужна помощь, а не глухое одиночество. Боль уходит тем быстрее, чем чаще ее проговаривают вслух. Хантер предпочел бы, чтобы Сиена просила его о помощи, а не отворачивалась, желая справляться с горем одна.
Хантер был готов удушить Макса за глупость и эгоизм. О чем только этот тупица думал?
— Куда направишься?
Сиена взяла друга за руку и улыбнулась — впервые с момента, как Хантер вошел в палату. Он уже позабыл, что его племянница умеет так улыбаться: зло, упрямо. Так Сиена улыбалась раньше, до того, как влюбилась в Макса.
— Хочешь знать, где проще всего будет затеряться? — Улыбка превратилась в гадкую ухмылку. — А как ты думаешь, парень? — Ее тон был очень похож на тон покойного Дьюка, и Хантер едва не содрогнулся. — В Вегасе, конечно.
Глава 36
Снаружи стояла душная погода. Сиена проснулась в пентхаусе отеля «Венецианец» на другое утро после аварии и с трудом села в постели. В такую жару даже водители лимузинов не снимали перчаток, чтобы не обжечь пальцы под ярким солнцем, бьющим в лобовое стекло. Месяц выдался чудовищно жарким. Днем на улицах почти не было людей, дети играли на площадках с красными, влажными лицами, их матери обливались потом в тени деревьев, а те, кто осмеливался вылезти из дома или отеля, сразу покупали мороженое или ледяную колу. Некоторые спасались в прохладе «Макдоналдсов», где были на полную мощность включены кондиционеры.
В номере Сиены тоже работал кондиционер, а шторы были задернуты. Проснувшись, девушка даже не сразу поняла, где находится. Голова напоминала по ощущениям бездонный гулкий колодец, каждая косточка ныла, а в груди ледяным комом стояла пустота.
Сев, Сиена охнула от боли в ребрах.
Чуть застонав, она нащупала таблетки, лежавшие на соседней подушке. Надпись на баночке гласила: «одну перед едой, но не более четырех в сутки».
Сиена вытряхнула на ладонь сразу три пилюли, запила их водой и снова откинулась на подушки. Ей было плохо. Адски плохо.
Сообразив наконец, что племянница не собирается отказываться от своего решения, Хантер был достаточно предусмотрителен, чтобы привезти Сиене кое-какие вещи и вывести ее из больницы через черный ход. К счастью, вездесущих папарацци — какое упущение с их стороны! — у черного входа не было.
Более того, Хантер созвонился со своим боссом и первым поклонником, Хью Орчардом, чтобы одолжить его частный самолет. Доставив Сиену до крохотного аэропорта в округе Ориндж, Хантер посадил ее в самолет и отправил в Вегас.
Девушка не случайно выбрала отель «Венецианец». Его служащие всячески охраняли частную жизнь своих гостей. Именно поэтому здесь безбоязненно могли остановиться Мадонна и Майкл Джексон, если не желали огласки своей поездки. Сиене без единого вопроса выдали ключи от номера, ничуть не удивившись ее расцарапанному виску и синяку, расплывавшемуся почти по всей скуле. Дорогой костюм и кредитка гостьи говорили сами за себя. Конечно, девушка надела черные очки и полностью закрытый наряд, но этого маскарада было недостаточно, чтобы скрыть нездоровое состояние от опытных глаз портье.
Макс несколько раз пытался поговорить с Сиеной, звонил на мобильный и рвался встретиться. Мягкосердечный Хантер не смог скрыть от друга местонахождение Сиены, поэтому Макс примчался в аэропорт, едва не угрохав свою старую «хонду».
Сиена как раз поднималась на борт, когда Макс выскочил из машины и помчался к трапу. Остальное Сиене вспоминалось, словно один сплошной кошмар. Макс плакал и просил простить его, едва ли не на коленях стоял, умоляя не улетать в Вегас. Лицо его было почти страшным в своем отчаянии. Ситуацию спас охранник Орчарда, силой оттащивший Макса от трапа, что стоило ему пары крепких ударов в корпус.
Сиена думала, что будет плакать, встретив обманувшего ее любовника, но странным образом ничего не чувствовала. Гнев испарился, остались лишь легкое удивление и странная немота, словно выключили невидимый выключатель. Сиена не испытала ни боли, ни сочувствия к отчаянию Макса — ничего.
Видимо, милосердный Бог отнял у нее способность испытывать эмоции, и она была ему за это благодарна.
Этим утром Сиена отдала бы все за подобное равнодушие! Боль эмоциональная грызла изнутри, сплетаясь воедино с болью физической и причиняя невыносимые страдания. Грудная клетка горела огнем, было трудно даже дышать. Сиена, не двигаясь, лежала на постели, ожидая, когда подействуют таблетки.
Осторожно вытянув руку к тумбочке, она взяла слабыми пальцами телефон. Голосовая почта была переполнена посланиями. Сиена, не прослушивая, удалила сообщения от незнакомых абонентов (скорее всего представителей прессы) и от Макса и лишь после этого прослушала оставшееся.
Три записи были от Хантера, которого она просила не звонить. Лучший друг не послушался и все равно звонил, умоляя простить Макса и скорее вернуться домой.
Сиена стерла все три послания. Она была не в настроении кого-либо прощать и куда-либо возвращаться.
Еще две записи принадлежали Марше. Агент просила Сиену связаться.
Одно послание было от Инес. Подруга флегматично заявляла, что мужики — козлы, а Калифорния — полный отстой, и предлагала Сиене прилететь в Нью-Йорк, где можно будет вернуться к разбитной жизни. Прослушав запись, Сиена даже улыбнулась. Милая Инес, думала она, жизнь, увы, не так проста, чтобы ее можно было обмануть, погрязнув в череде вечеринок.
Больше посланий не было. И ни одного сообщения от родителей. Впрочем, а чего она ожидала?
Сиена раздраженно отключила мобильный и с величайшими предосторожностями вылезла из постели. Телевизор и радио она включать побоялась из опасения увидеть в новостях собственное лицо и получить ушат грязи на свою голову. Вместо этого она сходила в душ, принесший небольшое облегчение избитому телу, вытащила из чемодана элегантное платье из шелкового джерси, закрывавшее руки и шею, но обнажавшее в разрезе не пострадавшие от аварии ноги. Если ей встретятся журналисты, она будет во всеоружии.
Затем Сиена нанесла тщательный макияж. Ссадины она ретушировать не стала. Если фотографии попадут на страницы прессы, красивое лицо, украшенное царапинами после аварии, станет неплохой рекламной кампанией для нового фильма и линии косметики «Мажинель».
Надевать платье было сплошной мукой. Однако Сиена справилась с нелегкой задачей и придирчиво осмотрела себя в зеркале. Когда она вышла из номера, часы показывали ровно двенадцать дня.