Этот остров мы назвали на нашей карте Туманным островом[63]. Уже кончался август. Наши люди стали сильно хворать цингой.
Запас пресной воды понемногу приходил к концу, и мы решили снова поискать землю, чтобы возобновить запас воды.
29 августа мы увидели землю с севера, а так как мы заметили, что там расположено много островов и что прибрежная линия материка имела очень пересеченный вид, то и направились прямо к берегу и 30 августа стали на якорь между несколькими островами. На нашей карте мы обозначили эти острова Шумагинскими[64], так как там похоронен первый умерший из нашей команды, а имя его было Шумагин.
Эти острова расположены на 55°25'северной широты и 25° восточной долготы от Авачинской бухты. Мы немедленно послали нашу шлюпку со штурманом Андреем Гейзельбергом на один из самых больших островов, чтобы поискать пресной воды. Он пробыл там недолго и привез нам две пробы воды, качество которой нам показалось не очень хорошим, так как вода имела совсем слабый привкус соли.
Мы не могли, однако, терять времени на поиски и полагали, что лучше иметь такую воду, чем никакой; во всяком случае, она была вполне пригодна для приготовления пищи, а для питья мы могли при некоторой экономии обойтись прежней водой и, таким образом, не страдать от недостатка пресной воды.
Немедленно же были приняты меры к доставке воды в возможно большем количестве, какое только в состоянии была поднять наша большая лодка. Эта работа продолжалась всю ночь. Судно стояло на не вполне безопасном месте, так как оно было совершенно открыто действию южных ветров, и мы не видели никакой возможности от них укрыться. Мы торопились поэтому как можно скорее запастись водой, чтобы без всякой задержки снова выйти в открытое море.
Ночью мы заметили огонь на берегу небольшого острова к NNW от нас, приблизительно на расстоянии трех немецких миль. Утром вахтенный офицер доложил мне, что было бы целесообразно воспользоваться временем, пока наша большая лодка занята подвозкой воды, и послать шлюпку на этот маленький островок, чтобы исследовать происхождение виденного нами огня.
Я ответил ему, что справедливость его предложения совершенно бесспорна, но что не менее правильно сперва обеспечить безопасную стоянку судна и людей, прежде чем посылать маленькую шлюпку в такую далекую поездку. Как он сам отлично видит, мы стоим на якоре далеко не в безопасном месте; если поднимется более или менее свежий или сильный ветер, наши якорные канаты могут не выдержать и разорваться, а в таком случае нам придется немедленно выйти в открытое море.
Между тем при противном ветре даже средней силы маленькая шлюпка не может идти против ветра так далеко и вернуться благополучно на корабль; в таком случае неизбежно погибнут как сама шлюпка, так и наши люди. Он же доказывал противное и не видел никакого риска в отправке шлюпки.
Зная, что появление огня на берегу уже отмечено в судовом журнале, и не желая подвергать себя ответственности по этому случаю, я счел необходимым доложить о сделанном мне вахтенным офицером представлении капитан-командору Берингу, который уже в течение долгого времени лежал больной. Он тотчас же решил, что если вахтенный офицер настаивает на своем представлении, то, по справедливости, следует его самого и послать.
Капитан-командор немедленно отдал ему письменное распоряжение ехать к тому месту, где был замечен огонь; также даны были ему указания, как держаться с людьми, если он их встретит на берегу. Немедленно была приготовлена шлюпка. Вахтенный офицер подобрал себе нужных людей, всего шесть человек, в числе их и переводчика, который должен был ехать вместе с ним.
Мы снабдили их оружием и припасами, а также дали с собой несколько мелких вещей для подарков местным жителям, если бы они им встретились. Они отплыли от судна утром и благополучно достигли острова; там они нашли костер, в котором еще не погас огонь, но люди уже исчезли. На острове не оказалось ничего примечательного.
Вскоре после полудня они покинули остров, встретив, однако, сильный противный ветер, вследствие чего не могли добраться до нас. Они вынуждены были поэтому держаться по ветру и для спасения своей жизни пристать к другому острову, оказавшемуся поблизости. Причалить туда им, однако, удалось лишь с опасностью для жизни, так как громадные и сильные волны, накатывавшиеся на берег, заполнили шлюпку водой и выбросили их вместе со шлюпкой на берег.
Следует поставить в заслугу офицеру, что он сумел поставить на шлюпке парус и не побоялся пойти на нем прямо в прибой волн. Если бы не это, то почти невозможно представить себе, как бы им удалось достичь берега, – волны, несомненно, поглотили бы шлюпку или даже смыли бы из нее людей.
Выйдя на берег, они немедленно развели большой костер, чтобы обсушиться, обогреться и дать знать о себе кораблю, в надежде получить оттуда при малейшей возможности помощь, так как они понимали, что попали в большую беду. В это время ветер крайне усилился.
Так как мы стояли в незащищенном месте, мы вынуждены были поднять якорь и укрыться за другим островом. Увидев, что мы снимаемся с места и ставим паруса, команда шлюпки, находящаяся на берегу, решила, что мы уходим в открытое море. К тому же стемнело, поднялся туман, и они нас больше не видели.
Оставшихся на берегу людей охватило отчаяние; они были уверены, что для них не осталось никакой надежды на спасение. Переводчик-чукча, видя их отчаяние и громкие жалобы, пытался ободрить их и внушить им мужество.
Он говорил, что на корабле остались честные и смелые люди, которые не бросят товарищей в беде, и если кораблю придется выйти в открытое море, а оставшимся пробыть некоторое время одним в ожидании помощи, то нет опасности умереть голодной смертью: на острове есть морская капуста (это морское растение), выброшенная морем в большом количестве, она вполне пригодна в пищу, ею можно питаться, и из моря можно добывать этой морской капусты сколько понадобится.
Моим милым друзьям пришлось ограничиться этим утешением, так как ничего лучшего у них под руками не было, а затем они улеглись спать под открытым небом. Кто мог, уснул немедленно, а кто не мог уснуть, те плакали втихомолку, пока не устали от слез и тоже в конце концов уснули.
На следующее утро моей первой заботой было послать за ними нашу большую лодку, и хотя ветер продолжал бушевать с большой силой, как только забрезжило утро, лодка была отправлена.
Офицеру, командовавшему шлюпкой, я послал письменное приказание немедленно, без малейшей задержки, погрузиться со своими людьми в большую лодку и вернуться на борт корабля, так как мы намерены без дальнейших задержек отправиться в море. Если бы оказалось несколько затруднительным привести с собой шлюпку, то из-за этого ему не надлежало задерживаться, а бросить шлюпку на берегу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});