ты любишь другую... Кроме страданий, ты ничего не дашь ей. Она и без того столько выстрадала, что хватит на десятерых. Оставь ее! Но сделай это осторожно, чутко, чтоб не ранить хрупкой души...»
Уже в двенадцатом часу ночи, когда все в казарме спали, Николай присел у настольной лампы и принялся писать:
«Дорогая Наталка! Простите, если я причинил вам хоть маленькую боль. Мне всегда было легко и хорошо с вами. Вы умная девушка, вы все поймете. У меня в жизни многое исковеркано и сложилось не по-людски. С вами мы можем быть хорошими друзьями. Я всегда приду к вам, когда вам будет трудно, когда позовете. В среду я уезжаю. Желаю вам хорошо сдать сессию, а главное — здоровья и бодрости духа. С приветом — Николай.
Через три дня, сдав последний экзамен, Николай уехал в Москву.
ЧАСТЬ III
1
С тех пор как Наташа переступила порог горноуральской школы и начала свой первый урок по литературе, прошло почти три года.
Много воды утекло за это время, на многое Наташа стала смотреть другими глазами. Самым тяжелым воспоминанием для нее был Николай. Все письма, написанные ему за первые полгода жизни в Горноуральске и адресованные на милицию, канули как в воду. Только одно вернулось с короткой припиской на конверте: «Адресат выбыл». Писала Наташа и на домашний адрес Николая, но и эти письма оставались без ответа. Молчание это она понимала: такие, как Николай, если уходят, то не возвращаются. Все яснее и яснее становилось для нее, как глубоко и несправедливо она его обидела. Она все больше убеждалась, что прошлое вернуть невозможно. А после телеграммы, которую Наташа получила из Ленинграда — это было в первую зиму жизни в Горноуральске, как раз накануне Нового года, — она поняла, что писать Николаю больше незачем.
Спустя три месяца из письма матери Наташа узнала, что Николай женился и в милиции уже не работает. Эта новость была тяжела.
Еще будучи студенткой, Наташа проявляла большую любовь к устному народному творчеству. Ее доклады по русскому фольклору отличались самостоятельностью и глубиной. Руководители семинаров предрекали ей успех в науке и считали, что если на кафедре русского фольклора в этом году будет принят только один аспирант, то самым достойным претендентом, несомненно, явится Лугова. Но, к удивлению всех, от аспирантуры Наташа отказалась. А когда профессор Вознесенский укорял ее, что она зарывает заживо в землю талант филолога-фольклориста, отказываясь от аспирантуры, Наташа твердо заявляла, что плохо знает жизнь и потому ей непременно нужно несколько лет поработать.
Но были и другие причины, по которым Наташа так резко изменила свои планы, отказавшись от аспирантуры. В душе она питала надежду, что на Урал с ней поедет и Николай. Однако все получилось не так. В ту последнюю встречу, когда она долгое время под дождем ждала его, чтоб высказать все, что тревожило и мучило, он даже не захотел говорить с ней. Перед отъездом она намеревалась зайти к нему, но в последнюю минуту решила лучше написать из Горноуральска. Объяснилась, но в ответ на шестое послание получила такую телеграмму, что лучше бы уж и не писала.
Когда в школе наступили летние каникулы, Наташа написала матери, что в Москву она этим летом не приедет, и приглашала ее к себе в гости. Елена Прохоровна вначале подумала, что дочь шутит и хочет приехать без предупреждения, как снег на голову, но следующее большое письмо рассеяло ее предположения. Наташа писала, что все это лето намерена провести с фольклорной экспедицией от Уральского университета.
В нежелании дочери приехать на каникулы в Москву Елена Прохоровна видела только одно — дочь стала забывать мать.
Упреки и обиду Наташа переживала остро, но никак не могла победить в себе новую страсть — уральский фольклор. Все лето она кочевала по уральским селам. В старинных кержацких песнях и былинах перед ней вставала история края, который раньше заселялся преимущественно политическими ссыльными, беглецами и людьми, бросавшими свои истощенные клочки где-нибудь на Рязанщине или Тамбовщине, чтобы испытать счастье на «вольных землях». Только сильные доходили до этих «вольных земель». И эта сила и широта человеческой души выливалась в песнях и пословицах.
Каких только людей не приходилось встречать в деревнях, заброшенных на сотни километров от железной дороги! Но самое примечательное, что бросалось в глаза Наташе, — это то, что все эти большие, сильные люди были по-детски чисты и как-то особенно добры.
Мать не могла понять восторгов дочери. И когда приехала в Горноуральск, сразу же заскучала и через две недели вернулась в Москву. А Наташа догнала экспедицию — и снова песни, сказания, легенды...
Так прошло два лета. Наступило третье, а Наташа упорно не приезжала в Москву. Все эти два с лишним года она как одержимая была во власти уральского фольклора. Три большие связки тетрадей, которые уже начали желтеть от времени, хранились как драгоценность. И как ей хотелось показать собранные сокровища профессору Вознесенскому! Она даже представляла, сколь велика будет его радость, когда он увидит все это.
В первые месяцы жизни на Урале Наташа получала письма каждые два-три дня. И почти все от Ленчика. Наташа не дочитывала их до конца: они были утомительные и длинные. Некоторые она, даже не распечатывая, бросала в печку.
В письмах Ленчика повторялось одно и то же: цитаты из романов, выдержки из стихов, клятвенные заверения.
А одно письмо он целиком посвятил оправданию интриги с гадалкой. В нем были громкие высказывания о любви — о такой любви, которая толкает на подвиги и на преступления. Если Андрий, сын Тараса Бульбы, писал Ленчик, мог из-за любви к женщине даже изменить родине, то его поступок по сравнению с тем, что сделал Андрий, — только милая, безобидная шутка.
Все это Наташе давно надоело, и она ответила — это было ее первое письмо Ленчику — коротенькой запиской, в которой посоветовала хоть капельку уважать себя и иметь достоинство, чтобы не писать писем, которые она не читает.
После этого Ленчик замолчал. Молчал два года, до тех пор, пока снова не расположил к себе Елену Прохоровну. А мир между ними наступил просто: вначале он открыткой поздравил ее с Новым годом, потом, в день рождения, осмелился позвонить по телефону и, уловив в голосе именинницы благожелательность, через полчаса собственной персоной ввалился к Луговым с корзиной цветов. А цветы и лихая память не живут под одной крышей. Так Ленчик снова завоевал утраченные