Читать интересную книгу Современная практика православного благочестия - Николай Пестов

Углубляя свою любовь к людям, никогда не надо забывать, что все люди больны и необходимо жить среди них в постоянном трезвении, не только в отношении себя, но и в отношении всех окружающих… Лишь при первом бывает плодоносно последнее.

Не к самому человеку надо, конечно, иметь недоверие, но к данному его состоянию. Степень доверия следует всегда менять соразмерно состоянию просветленности человека в Боге. Если человек, которого мы любим и кому всегда до сих пор доверяли, вдруг явится перед нами нетрезвым и начнет нам давать какие-нибудь советы, — исчезнет ли наша любовь к этому человеку? Если мы глубоко его любим, любовь наша не исчезнет и даже не ослабеет. Но доверие исчезнет, не только к словам, но и к чувствам этого человека, пока он в таком состоянии.

Опьянение вином реже бывает у людей, чем опьянение какой-либо страстью; гневом, злопамятством, похотью, деньголюбием, славолюбием… Страсти, как вино, действуют на разум и на волю человека и извращают всю его душу. Опьяненный какой-либо страстью не владеет собой, перестает быть самим собой, делается «игралищем бесов», даже тот, который в свободное от страсти время бывает исполнен подлинной глубины и чистоты Христовой, насколько она возможна в пределах нашей земной, личной и наследственной греховности.

Более светлому состоянию человека принадлежит и более совершенное доверие… Например, я хочу произнести слово или принять Святые Тайны, но чувствую, что душа моя полна смятения и страсти… Я должен в этом случае поступить по Евангелию, т. е., «оставив свой дар у жертвенника», пойти помириться с душою, «с моим братом», иначе сказать — умиротвориться, войти в небесную жизнь. Вот образец праведного и благого недоверия к себе во имя Христовой любви к самому себе. Эгоистическая любовь моя, напротив, желала бы презреть, не заметить моих недостатков и сочла бы душу мою «достойной», неправедно доверила бы ей и позволила бы ее греховному состоянию излиться на мир или беспокаянно приблизиться к Богу, к Его горящей купине. Дозволила бы — не по заповедям Божиим (которые суть: «Иззуй сапоги твои», т. е. греховное состояние души), а по своеволию… И опечалился бы я непреложными законами Божьей чистоты.

Несомненно, что я должен беспристрастно относиться к себе и другим. Но не будет ли это значить, что я «творю суд» над кем-нибудь вопреки слову: «Не судите, да не судимы будете»? Нисколько. Рассуждение есть признак выхода человеческой души из дурного ее младенчества. Рассуждение — это мудрость, про которую сказано: «Будьте мудры, как змии». Рассуждение есть венец любви, и св. учители Церкви даже считают его выше любви, выше, конечно, «человеческой», неразумной, часто даже погибельной любви. Рассуждение есть небесная мудрость в жизни, духовный разум любви, который не отнимает ее силу, но дает ей соль.

«Не мечите бисера вашего…» — это не отсутствие любви (слово Божие учит нас лишь одной любви), но мудрость любви, знание высших законов Неба…

«Не мечите бисера вашего…» — есть заповедь о недоверии в любви, заповедь, ведущая к любви, оберегающая любовь.

«Да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя».

…Я постоянно хочу осуществить в себе, и во всем эту любовь — упразднить «царство свое» и открыть — Божие. Не доверять, не принимать ничего «своего», «человеческого», греховного и полугреховного… Открыть свой слух и свое сердце (всю его глубину) лишь Божьему, чистому, светлому…

«Да приидет Царствие Твое». Я — до смерти — не хочу успокоиться в алкании его — во всем. Я молюсь, и. не холодно слетают слова эти с уст моих — они исторгаются из всего существа моего и заставляют меня томиться, как в пустыне.

Сладок суд Божий, совершающийся в моем сердце над моим сердцем… Сладостно мне пришествие Христово. Я встречаю Господа везде. Не везде является мне Господь, но я встречаю Его в каждом слове и в каждом дыхании… в разговорах, намерениях и действиях человеческих.

Я хочу лишь Его. И ненависть хочу иметь ко всякой не Его правде. Я все хочу лишь о Нем, без Него мне ничего не надо, все мне бесконечно тяжело и мучительно. Он свет сердца моего, Я бы не сделал ничего доброго, если бы знал, что это доброе Ему неугодно. Я знаю всегда — и ночью и днем, что Он близ меня, но не всегда я слышу Его горячее дыхание, ибо не всегда я сам устремлен к Нему и хочу Его более всего другого. В этом своем переживании я чувствую такую немощь, такую слабость и нищету, что ни в чем земном не могу успокоиться, ничто не может поддержать меня. Лишь Он, сказавший: «МИР МОЙ ДАЮ ВАМ»…

Глава 38. Великодушие и всепрощение

Прощайте, и прощены будете.

Лк. 6, 37

Прямым следствием развития любви, помимо сердечного милосердия, является также проявление великодушия и всепрощения. И то и другое есть способность любви не позволять появляться в душе злым чувствам, даже при явной вине против нас. Господь велит отпускать вины до «седмижды семидесяти раз» (Мф. 18, 22) и прощать «от сердца» (Мф. 18, 35), т. е. совершенно. Он ставит в зависимость от полноты прощения наших близких их вины против нас и Свое прощение наших грехов: «Если же не прощаете, то и Отец ваш Небесный не простит вам согрешений ваших» (Мк. 11, 26).

Следует заметить, что часто мы не замечаем в душе нашей гнездящегося там змея непрощения, т. е. злопамятности. Мы склонны часто напоминать нашим близким их прежние проступки против нас и укорять их за старую вину: это глубокий порок души — грех против любви, отвращающий от нас милость Божию, лишающий даров Духа Святого. Мы должны хорошо помнить притчу о немилосердном заимодавце, которому было прощено 10 000 талантов, и потребовавшему уплату себе 100 динариев. Этому заимодавцу вновь был восстановлен счет всего ранее прощенного ему огромного долга.

И когда мы имеем еще на сердце воспоминания о зле, сделанном нам, и смеем упоминать о нем, или укорять им, или просто думать с неприязнью о человеке, то мы ставим себя по отношению к Богу в положение евангельского злого заимодавца, который не заслуживает никакой милости, и потеряем и благодать Божию, и при нас останутся и все грехи, ранее прощенные нам.

Непрощение и злопамятность порождают вражду. А к чему может привести непримиримая вражда — об этом рассказывается в житии св. мч. Никифора (память 9 февраля ст. ст.).

Святой мч. Никифор жил в первой половине III века. У Никифора был друг, которого звали Саприкием. Они были близкие друзья, но диавол, который ненавидит мир между людьми, внес в их взаимоотношения ненависть. Сначала они поссорились; эта злоба углубилась, дошло до того, что они не хотели не только разговаривать, но и видеть друг друга.

Первым пришел в себя Никифор. Он пришел к Саприкию и говорит: «Я виноват перед тобою, прости меня, давай жить как раньше». Но Саприкий не хотел разговаривать, и Никифор должен был уйти огорченный.

Через некоторое время Христианская Церковь подверглась гонению. Саприкий как христианин был взят и заключен в темницу, и подвергнут многообразным пыткам. Его принуждали отречься от Христа, но он выдержал все пытки и не отрекся от Христа. Тогда язычники приговорили его к смерти.

Никифор узнал об этом. Когда Саприкия вывели из темничных ворот, он подошел, поклонился и говорит: «Мученик Христов, я виноват пред тобою, давай помиримся». Но в сердце Саприкия сохранилась злоба. Он вспомнил о прошлой обиде, отвернулся от Никифора и

пошел дальше. Никифор следовал за ним. Пришли на место казни, и опять Никифор подошел к нему, опять поклонился и сказал: «Прости». Тот опять вспомнил прежнюю обиду и не захотел смотреть на него.

Поскольку Саприкий не изгнал злопамятства, то благодать Божия, которая помогала Саприкию переносить и тяжести темницы, и пытки, оставила его.

И когда на месте казни Саприкий увидел палача и орудие казни, он спросил: «За что хотят меня умертвить, что хотят от меня?» Тот говорит: «Чтобы ты отрекся от Христа».

В это мгновение Никифор подошел к Саприкию и сказал:

«Ты уже сделал все: претерпел и темничное заключение, и пытки — осталась только казнь, и ты будешь на небе, не отрекайся от Христа».

Но поскольку благодать Божия оставила Саприкия, то он, потеряв веру, сказал язычникам: «Я отрекаюсь от Христа».

А Никифор в это время выступил перед язычниками, сказал: «Я христианин», — и был казнен.

Как говорил старец Парфений Киевский:

«От памятозлобного отвращается Бог, молящемуся и питающему злобу на ближнего вместо ангелов соприсутствуют демоны, и молитва его бывает в грех».

Итак, прощать надо один раз навеки и всем всегда, не оставляя в сердце ни малейшего оттенка неприязни и осуждения. Только тогда наше сердце будет чисто перед Богом и мы с дерзновением можем произнести прошение молитвы Господней: «И остави нам долги наши, как и мы оставляем должникам нашим».