— Скальд, — вскоре позвал он, — прибыл Хайц…
Вместе они склонились над экраном. В холле Ланс благосклонно и даже подобострастно приветствовал жокея и трех его новых охранников.
Хайц выглядел больным. Его приятное лицо было желтоватого оттенка, голубые глаза беспокойно блуждали по стоявшей в отдалении толпе. Долговязый Ланс почтительно склонялся к субтильному жокею и заверял его в готовности правительства и комитета всячески содействовать процветанию на Вансее бизнеса в сфере развлечений.
— Скоро тебя не пустят на порог даже самого задрипанного злачного места, любитель развлечений, — скрипнув зубами, выдохнул Иштван.
Ланс не слышал этого пророчества и провожал Хайца до жокейской кабины. Он был в превосходном настроении, шутил, даже прикоснулся к краешку локтя собеседника, что являлось неслыханной фамильярностью на Вансее. Напряжение, не отпускавшее Хайца, немного ослабло, он повеселел, на скулах у него заиграл лихорадочный румянец.
Ланс справился о самочувствии героя дня — имея в виду крысу — это был довольно крупный черный самец — и жестом подозвал ветеринара, облаченного в зеленую форму. Тот должен был удостовериться, здоров ли участник забега. Это была простая формальность. Потом крысу положили на стойку под сканирующее устройство для идентификационного анализа, и через несколько секунд загорелся разрешающий огонек.
— Очень, очень рад, что с этим милым созданием все в порядке… замурлыкал Ланс, беря крысу в руки и любуясь ею.
— Еще поцелуйся с ней, — прохрипел Иштван.
Ланс погладил крысу по спинке, улыбаясь, быстрым движением пальцев свернул ей шею, положил в коробку и, накрыв прозрачной крышкой, вручил остолбеневшему жокею.
Стоявший рядом с Лансом мужчина с круглым добродушным лицом, отвечавший в комитете за экологию бегов, упал в обморок прямо под ноги Хайцу. Озверевшие охранники, которые остались за барьером стойки, принялись изрыгать такие проклятия, что в другое время их немедленно упекли бы за решетку. Ланс повернулся лицом к ближайшей телекамере и торжественно произнес стандартную формулу, дающую ему право на защиту от чужих посягательств:
— Осознавая всю чудовищность совершенного мною поступка, добровольно отдаю себя в руки правосудия и прошу учесть это при вынесении справедливого, неминуемого приговора. — Он был очень спокоен. Его тут же увели подскочившие полицейские.
— Отец, — сказал Иштван в трубку, — произошло несчастье. Господин Ланс убил крысу номер двести тринадцать…
— Какой ужас, — донесся в ответ задыхающийся голос. — Передай наши соболезнования господину Хайцу, сынок.
— Обязательно, — улыбаясь во весь рот, ответил Иштван.
— Думаю, господин Ланс сделал это из идейных соображений. На Вансее еще остались патриоты!
Едва уловимая ирония в голосе отца о многом сказала Иштвану. О том, к примеру, скольких сил и денег стоило отцу пожизненное заключение, на которое обрекал себя Ланс. Без сомнения, решение, принятое кланом, к которому принадлежал председатель Лицензионного комитета Вансеи, было непростым, но очень выгодным: с одной стороны, под почетной маской патриотизма теперь легко можно было скрыть неприглядный образ жизни одного из членов клана, торчавшего у всех, как кость в горле, а с другой получить кучу денег. Карьера Ланса подходила к своему бесславному концу, и предложение Дронта было для него просто спасением. Как и для самих Дронтов.
— Я люблю тебя, отец, — сказал Иштван. — Береги себя.
Скальда вызвали по срочной связи. Махнув Иштвану рукой, он куда-то ушел.
С давно забытым чувством эйфории Иштван включил табло тотализатора, пощелкал кнопками, и лицо его покрылось капельками пота. Хайц выставил в качестве главной ставки шестьдесят миллионов кредиток. Зрители тоже сошли с ума. Они словно забыли, что крысы номер двести тринадцать больше не существует. И откуда, интересно, у них такие деньги?!
Он связался с административной группой бегов, чтобы выяснить обстановку. Переданные ему новости были странными и пугающими: Хайц прошел в жокейскую кабину и послал охрану в зоомагазин на территории крысотрона. Не прошло и пяти минут, как в коробке с прозрачной крышкой ему доставили нового участника крысиных бегов, серого, средних размеров самца.
Иштван смотрел, как деликатно зажатую механическими створками крысу маркирует автомат, нанося на спину ненавистный двести тринадцатый номер, и его все сильнее охватывала тревога.
Он щелкнул кнопкой и равнодушным голосом спросил:
— Каков объем ставок?
Управляющий финансовой частью не сразу смог ответить, его трясло.
— Четыре миллиарда галактических кредиток…
— И все деньги переведены на наш счет? — не поверил Иштван.
— Стопроцентно… Из банков Даррада…
Пытаясь осмыслить эту цифру, они тупо смотрели друг на друга, пока Иштван не догадался отключить связь.
Бега начались. Крыса господина Хайца прошла на третий уровень, успешно преодолела четвертый и оказалась на пятом, самом важном, вместе с еще тремя участниками.
Весь пятиминутный перерыв, что делался между забегами на уровнях, Иштван просидел, обхватив голову руками и стараясь ни о чем не думать. Потом он отключил все средства связи, позволяющие добраться до него — кроме личного номера — запер дверь кабинета и завороженно уставился на экран.
Серая крыса бежала по лабиринту, в котором уже заблудились остальные трое участников. Путь указывали светящиеся стрелки на потолке. Там, где крысу подстерегала ловушка, стрелка заканчивалась восклицательным знаком и нужно было вернуться немного назад, чтобы юркнуть в боковой проход. До финальной точки крысе осталось преодолеть всего две ловушки. Иштван вспомнил, как потешались техники-дизайнеры, когда он ставил в плане эти жирные восклицательные знаки. Он и сам смеялся, говоря, что это очень поможет бедным крыскам найти дорогу к главному призу…
Все зрители встали в своих кабинах, с каким-то ожесточением на лицах ожидая триумфа Даррада. Когда крыса вышла на шестой уровень и под торжественную музыку в прозрачном шаре ее вознесли вверх, зрители не бесновались от радости — они молча все, как один, принялись что-то петь. По торжественности лиц Иштван понял, что они поют гимн родной планеты…
Телефон с его личным номером звонил безнадежно-давно. Иштван не слышал его. Опустив руки вдоль туловища и выпрямившись в кресле, будто в спину ему вогнали кол, он сидел неподвижно, уставясь в одну точку на экране. Он смотрел на мерзкую крысиную морду, которая скалилась так же нагло и вызывающе, как и в его ночных кошмарах…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});