– Да, я свободен. И я ни в коем случае не упущу возможность побывать у вас на свадьбе.
Пол перевел взгляд на Эмму.
– Не могли бы вы присоединиться к нам за обедом в пятницу, Эмма?
– Совершенно уверена, что нет, – ответила та, стараясь не встречаться взглядами с Полом.
– Почему бы тебе не взглянуть на расписание своих встреч? – предложил ей Фрэнк.
– Это лишнее. Я совершенно уверена, что приглашена на обед в пятницу, – ясным и твердым голосом произнесла Эмма, глазами сигнализируя о своем недовольстве его поведением.
Заметив упрямое выражение, застывшее у Эммы на лице, Пол не стал настаивать и обратился к Фрэнку.
– Куда вы собираетесь в свадебное путешествие?
– Мы подумываем о юге Франции, но еще не решили окончательно.
Эмма, не слушая их больше, откинулась на спинку стула. Она ушла в себя, и их разговоры текли мимо нее. Внезапное появление Пола совершенно вывело ее из равновесия. В эту минуту она была готова хладнокровно пристрелить его за участие в этой авантюре. Эмма была обескуражена, и все смешанные чувства, которые она подавляла в себе, вновь нахлынули на нее. Пол Макгилл сидел перед ней, непринужденно болтая с Фрэнком, улыбаясь, кивая головой. Он вел себя так, будто между ними ничего не произошло. Она чувствовала исходящую от него энергию, скрытую силу и мужественность, в мельчайших подробностях вспомнила дни, проведенные с ним в Ритце. С приступом острой грусти она вспомнила также, как томилась по нему, была прикована к нему и нуждалась в нем тогда, в прошлом. А сейчас он был всего в нескольких дюймах от нее, и она боролась с желанием протянуть руку и пощупать его, чтобы убедиться, что это не призрак сидит перед ней. Но вместо того, она украдкой принялась разглядывать его. Он, как всегда, выглядел безупречно в своем темно-сером, ладно скроенном, сшитом на заказ костюме, и ослепительно белой шелковой рубашке с темно-синим шелковым галстуком. Золотые с сапфирами запонки поблескивали в манжетах, белый платок выглядывал из нагрудного кармана пиджака. Она знала, что в начале февраля ему исполнилось уже сорок два года, но он выглядел почти так же, как в 1919 году, если не считать более темного загара на лице и нескольких новых морщинок у глаз. Те же живые манеры и тот же характерный, низкий горловой смех. Как хорошо она помнила это его веселое, насмешливое посмеивание! Гнев обуял ее. Как он посмел заявиться так неожиданно и рассчитывать на вежливый прием с ее стороны после всего того, что он причинил ей! Какая дерзость! Какая самонадеянность! Обида и негодование вытеснили в ее душе все остальные чувства, и Эмма приготовилась во всеоружии сопротивляться его обаянию.
Она смутно расслышала, что Фрэнк начал прощаться. Он собирается оставить их наедине с Полом! Мысль об этом вела Эмму в ужас.
– Я должна идти, – сказала она, подбирая перчатки и сумочку. – Прошу прощения, Пол, но я вынуждена покинуть вас и удалиться вместе с Фрэнком.
– Не уходите, Эмма, пожалуйста. Мне хотелось бы переговорить с вами, – попросил Пол самым вкрадчивым тоном. Большой прогресс был уже в том, что он просил ее задержаться, а не осмелился привычно давить на нее.
Фрэнк бросил заговорщицкий взгляд на Пола и обратился к Эмме.
– Я должен вернуться на Флит-стрит. Постараюсь забежать сюда попозже.
Он наскоро поцеловал ее в щеку и исчез прежде, чем Эмма успела запротестовать. Она поняла, что ловушка захлопнулась. Пол подозвал официанта, повторил заказ на спиртное и подался вперед к Эмме. Его глаза на спокойном лице посерьезнели.
– Не сердитесь на Фрэнка, Эмма. Это я упросил его организовать нашу встречу здесь, в баре.
– Зачем? – спросила Эмма и впервые в упор холодно взглянула ему прямо в глаза.
Пол вздрогнул. Он понимал, что ему предстояло нелегкое объяснение, но ему ничего не оставалось иного, как попытаться убедить ее в своей искренности.
– Я уже сказал, что хотел увидеть вас и поговорить с вами. Отчаянно хотел этого.
– Отчаянно! – иронически повторила за ним это слово Эмма. – Какое странное выражение. Вы не способны отчаиваться! Иначе вы бы не пропадали столько лет.
– Я слишком хорошо понимаю ваши чувства, Эмма. Но это – чистая правда, я действительно пребывал в глубоком отчаянии все эти четыре с половиной года, – настойчиво проговорил он.
– Тогда почему же вы не писали мне? – потребовала Эмма.
Голос ее предательски дрогнул, и она, рассердившись на себя, твердо решила держать себя в руках, не позволяя эмоциям брать верх и выплескиваться наружу.
– Я множество раз писал вам и трижды посылал вам каблограммы.
Эмма недоверчиво взглянула на него.
– Только, пожалуйста, не пытайтесь меня уверить, что все ваши письма потерялись на почте, а каблограммы – растворились в воздухе! Мне будет очень трудно проглотить это.
– Нет, они не улетучились. Их похитили так же, как ваши ко мне, – сказал Пол, не отрывая взгляда от ее лица.
– Похищены? Кем? – спросила Эмма, возвращая ему столь же пристальный взгляд.
– Моей секретаршей.
– Но зачем это ей потребовалось?
– Это довольно долгая история, – тихо сказал Пол. – Мне бы хотелось поведать ее вам. Вот почему я хотел вас увидеть. Не могли бы вы, хотя бы из вежливости, выслушать меня? Умоляю вас, Эмма.
– Хорошо, – пробормотала она, подумав, что не будет никакого вреда, если она выслушает его объяснения. Кроме того, ее стало разбирать любопытство.
– В 1919 году я вернулся в Австралию с единственной мыслью – повидаться с отцом и как можно быстрее вернуться к вам…
Пол умолк, завидев приближающегося к столику официанта. Когда тот, поставив перед ними заказанные напитки, удалился на достаточное расстояние, он продолжил свой рассказ.
– Прибыв в Сидней, я оказался в настоящем круговороте событий, но сейчас я не хочу углубляться в эту тему. Сначала расскажу вам про письма. Много лет назад мой отец приметил одну молодую девушку, служившую в нашем сиднейском офисе, и сделал ее своим личным секретарем. Когда я демобилизовался, мне пришлось взять в свои руки все бразды правления нашими делами, поскольку отец был нездоров. Таким образом, она перешла, так сказать, по наследству ко мне. В первые несколько недель Мэрион Риз, так ее зовут, была для меня просто даром Божьим. Так или иначе, пару месяцев я долгими часами работал вместе с Мэрион, которая наставляла меня, вводила в курс многих дел и всячески мне помогала. Отцу становилось все хуже, и он был прикован к постели.
К сожалению, я слишком полагался на Мэрион и доверял ей. На меня свалилась чудовищная ответственность, а я совсем был не знаком со многими делами.
Пол закурил сигарету, глубоко затянулся и продолжил.