Женя медленно стал водить пальцами вдоль моего позвоночника. Я невольно застонала от наслаждения. Он замер, дыхание его стало прерывистым. Бешеные эмоции переполняли меня. Хотелось кричать от счастья, от любви к этому мужчине, но в то же время не хотелось нарушать ту идиллию, что установилась между нами в данный момент. Женя провел пальцами вдоль ребер, нежно погладил поясницу, потом поднялся ладонями к шее, нежно сминая кожу на своем пути, зарылся в волосах и притянул мою голову к своей груди. Одну руку снова положил мне на бедро. Так интимно и приятно. Большим пальцем стал выводить круги на обнаженной коже, вызывая в моем теле волну острого возбуждения. Желание принадлежать ему стало расти с неимоверной силой. Но мне не хотелось лишать себя и той нежности, которую так открыто проявлял Женя.
— Почему ты тогда ушла? — Тихий шепот над ухом, показался мне раскатом грома. — Почему не вернулась?
— Ты ненавидишь меня за это, да?
— Ответь на вопрос.
— Я испугалась.
На несколько секунд в комнате повисло напряженное молчание.
— Чего? — сдавленно прошептал он.
— Что я стану очередной. Что потеряю все.
— Поэтому и помчалась к своему жениху? — не дожидаясь ответа, он продолжил: — Тогда почему и его бросила, если считала, что он лучше меня?
— После ночи с тобой я не собиралась выходить замуж. Просто все так неожиданно закрутилось. Я даже не успела ничего понять, как оказалась в белом платье в ЗАГСе. Опомнилась только в комнате невесты.
— Откуда все эти страхи, Алин? Я ведь был честен с тобой, сказал, что люблю, а утром…. Что случилось утром?
— В твоем мусорном ведре были презервативы. А ты говорил, что несколько недель ни с кем не спал.
Женя обхватил мой затылок ладонью и заставил отодвинуться. На его лице отразилась высшая степень изумления. Не отрывая другой руки от моего бедра, он хмуро заглянул мне в глаза.
— Ты хочешь сказать, что бросила меня тогда из-за мусора?
— Нет! — Я отчаянно замотала головой. В глазах появились слезы. — Не из-за мусора. Из-за страха, что этот мусор откроет мне глаза на твою ложь.
— Но почему ты не спросила? Почему не спросила меня?! Почему не разбудила? Почему не вернулась из ЗАГСа, чтобы выяснить все?
— Мне нужно было побыть одной и во всем разобраться.
— И как успехи? — Он продолжал удерживать мою голову и вглядываться в глаза. — Нормальным людям обычно хватает дня, чтобы разобраться в себе.
— А ты не хочешь рассказать, как в мусорном ведре оказались презервативы, если у тебя никого не было?
Женя прикрыл глаза и откинул голову на спинку кресла.
— Глупее объяснений нельзя представить. Ну, вероятно, после последнего раза. С того дня, как ты сама пришла ко мне, я ни о чем не мог думать. Тем более о том, что творится в моем мусорном ведре. Это только ты можешь зациклиться на подобном.
— И за все это время тетя Катя ни разу не вынесла мусор из твоей комнаты? — Я почувствовала, как внутри меня снова поднимается ревность, которую я отчаянно пыталась придушить. Но при этом я почему-то понимала всю нелепость своих вопросов.
— Мусор из своей комнаты я всегда выношу сам. Твою мать, Алина! — Женя поднял голову и посмотрел на меня. — Ты ненормальная? Господи, за что мне это? Какой бред!
Он нервно провел ладонью по лицу, после чего обхватил меня за шею и притянул к себе. Прикоснулся своим лбом к моему и тяжело вздохнул. По моей щеке скатилась слеза. Женя стер ее большим пальцем и носом уткнулся в мои волосы.
— Как же с тобой сложно, детка, — хрипло прошептал он, снова начиная поглаживать мое бедро. Я прикрыла глаза, наслаждаясь приятными ощущениями. — Француз.
Француз? Что он имеет в виду?
— Расстанься с ним, — жестко произнес Женя.
— Уже рассталась, — прошептала я, улыбнувшись. Только вот, что вызвало улыбку на моем лице, я так и не смогла понять.
— Когда?
— Пару дней назад, — проговорила я ему в шею. — Когда ты мне симку принес.
— Просто взяла и рассталась? Без сожалений и слез?
— Да.
— Ты бессердечная женщина. — И я точно была уверена, что он улыбался в этот момент.
— Я знаю.
— Вы давно вместе?
— Примерно полгода. — Мы по-прежнему говорили шепотом, как будто боялись что эта дымка искренности, витавшая над нами, рассеется.
— А до него кто? С тем сколько была?
Я долго думала, что ответить. В итоге решила сказать правду.
— Одну ночь.
Женя дернулся. Его пальцы так сильно впились в мою кожу на бедре, что я поморщилась.
— Одну ночь? — удивленно спросил он. В его голосе промелькнула злость. И я представила, что сейчас творится в его голове.
— Да. До Гийома у меня был ты.
Я услышала, как Женя облегченно выдохнул и продолжил ласкать кожу на моем бедре.
К чему он вообще затронул эту тему? Зачем ему знать, сколько у меня было мужчин во Франции? Я ведь не спрашиваю, сколько в его жизни… Нет, даже не в жизни… Сколько в его постели побывало девиц после моего отъезда. Я даже боюсь предположить сколько. И спрашивать ни за что не буду.
Нас снова окутала тишина. Даже стук дождя по карнизу за окном не мешал мне растворяться в этом мужчине, который своими невинными прикосновениями сводил меня с ума. Всего несколько вопросов расставили точки над i. Пусть не все, но стало гораздо легче. Почему же я раньше не решилась на разговор?
— Чем сегодня занималась?
В голове сразу же всплыла встреча в кафе. Легкость исчезла. Появилось странное ощущение чего-то незавершенного. И вдруг я четко поняла, что хочу поговорить с Антоном. Нам просто необходимо поговорить. Если он, конечно, захочет меня выслушать.
— Прогулялась по городу.
— Я рано пришел домой, а ты уже спала. Что-то случилось?
— Нет. Все хорошо.
Я прижалась губами к его шее, потому как сдерживать желание становилось все труднее. Женя положил ладонь мне на талию и еще теснее притянул к себе. Я прикусила губу и тяжело задышала.
Отдаться желанию было проще простого. А вот просто сидеть и наслаждаться невинной близостью любимого…
Я крепче обняла Женю за шею и положила голову ему на грудь. Сидела и слушала, как гулко бьется его сердце, как тяжело дается ему каждый вздох. Мы оба помешанные. Ненормальные. Наши чувства постоянно доводили нас до крайности. Мы просто не умели ими управлять.
Женя начал ласково пропускать мои волосы сквозь пальцы, снова и снова вызывая во мне целую гамму эмоций. Мыслей в голове становилось все меньше и меньше. Тело постепенно расслабилось. «Милая…» — последнее, что я услышала перед тем, как провалиться в сон.