Читать интересную книгу Письма и документы (1917-1922) - Ю Мартов

Из России уже три с половиной недели не имеем никаких писем, что начинает даже беспокоить. Приехавшая из Москвы девица, видевшая Рубина566 20 октября, передавала, что все по-прежнему сидят и теперь еще меньше надеются на освобождение, чем прежде. О моих ничего не могли сообщить. Боюсь, что Рите не удалось получить паспорта.

От Павла Борисовича имел всего лишь одну открытку. О своем переезде в Берлин он что-то не пишет.

По-видимому, французский конгресс прошел достаточно бледно. Я послал туда большое приветственное письмо с описанием большевистских репрессий по отношению к нашей партии. До сих пор французы ни одного су для нас не собрали!

Не надоело ли Вам уже в Латвии?

У нас ничего нового. Финансовые дела "Вестника" несколько улучшились: кое-кого из меньшевистских "буржуев" удалось обложить "налогом" и, если так пойдет, то мы будем обеспечены, несмотря на растущую дороговизну расходов. Ева Львовна собирается ехать на время в Свенцяны выручать свою старшую дочку, которая вырвалась из Сов. России и не может добиться выезда из Польши.

Здоровье мое прилично, несмотря на осеннюю погоду. А ваше как?

Ну, всего хорошего. Спешу на почту. Жму крепко руку.

Ю.Ц.

Из письма С.Д. Щупаку

25 ноября 1921 г.

Дорогой Самуил Давыдович!

Чек Мазовера получил. Сообщите, получили ли 1000 марок, которые Ева Львовна должна была выслать Вам по получении мною Вашего предыдущего письма (она сейчас уехала в Вильну к своей дочери, и я не уверен, что она перед отъездом исполнила поручение). Если не получили, я вышлю Вам все 1330 марок.

Дела "Вестника теперь недурны, можно было бы сказать, что мы обеспечены на несколько месяцев, если б не полная невозможность строить какие-либо расчеты при нынешнем состоянии валюты. Пока жизнь дорожает, хотя и чуть ли не с каждым днем, но медленно (сравнительно); но в конце концов, если пропорция 1 доллар -- 250-300 марок останется надолго, то цены должны будут учетвериться по сравнению с прошлогодними. Во всяком случае, здесь жить становится уже не так легко. Особенно скверно с квартирами и комнатами, которые и дорожают ужасно, и ненаходимы. А между тем сюда ежедневно перебираются все новые и новые россияне. Особенно бегут из Парижа. Уже сюда переехали и Минский567, и Алексей Толстой568, и еще кой-какие писатели. И вдобавок: объявился Степан Иванович, которого, как видно, Петр Пильский569 окончательно не пустил в "Сегодня"570. Он приехал с женой и устроился в "Голосе России". Но, оказывается, его нахальство еще больше, чем Вы думали на основании его обращения к Вам. Ибо он немедленно по приезде подал заявление о желании вступить в наш с[оциал]-д[емократический] клуб (и жена тоже). Скромно ссылается на то, что 23 года работал в разных с.-д. организациях. Получит, конечно, должный ответ.

Здесь тоже довольно холодно. Я покашливаю, но чувствую себя неплохо. Последние письма из России были невеселы: сидящие там по провинциальным тюрьмам приуныли (очень уж там плохо). В Бутырке, по словам Бориса Ивановича [Николаевского], от которого получили письмо, живется теперь сносно. Освободили Андрюшу Кранихфельда; остальные все сидят. Рите Каменев, вопреки торжественному обещанию, не устроил паспорта за границу.

Да! Лебедева я нашел, и он письмо мне передал. Что касается Зензинова, то, как мне кажется, через него я Вашего письма не получал, ибо, помнится, все полученные от Вас письма были с латвийским штемпелем.

Пав. Бор. пишет, что в январе обязательно переберется сюда. О грузинах говорят, что они твердо решили перебраться в Вену.

Насчет книжного заказа для латышей справлюсь у Штейна.

"Роста"571 категорически опровергает как покушение на Чичерина, так и аресты эсеров, якобы последовавшие затем. Как видно, действительно, латышей кто-то надул; теперь в Берлине уйма буржуазных корреспондентов, так что если б что-либо подобное было, теперь, наверное, уже где-нибудь были бы подробности. А вот насчет отставки Богданова (председателя Совнархоза), которая якобы последовала потому, что ему отказались дать серьезные гарантии против ЧК для представителей иностранных капиталистов, разъезжающих по провинции, -- это похоже на правду, хотя здесь в миссии тоже опровергают.

Если уже видели 20-й номер, то прочли о том, как "вычищали" из РКП не только Стеклова, но и Луначарского и Бонча, а также почти всех бундистов. Передают, что Эстер [Фрумкину]572 "экзаменовали" насчет твердости убеждений так: "А согласны ли Вы со статьей Ленина о необходимости очистить РКП от бывших меньшевиков?".

Каутские видели Горького573 (по его желанию) и говорят, что он настроен вовсе не большевистски; советуют мне с ним повидаться (он справлялся обо мне). Я что-то не решаюсь сделать первый шаг. [...]

В Польше арестовали жену Гроссера. Вообще, там, как видно, начинается полоса белого террора.

Ну, всего хорошего. Жму крепко руку.

Ю.Ц.

Письма П.Б. Аксельроду

3 декабря 1921 г.

Дорогой Павел Борисович!

Давно Вам не писал, потому что накопил десятки неотвеченных писем и никак не мог справиться. С наступлением холодов стал по обыкновению простуживаться, но, кажется, в этом году мои насморки и каш-ли менее злокачественного характера, да я их и не запускаю и принимаю меры предосторожности, так что чувствую себя все-таки хорошо.

Из России очень печальные вести, о чем сможете судить по 21-му номеру "Вестника". Наших снова "потрепали" и в Москве, и в Петербурге, и в Ростове, так что на свободе осталась совсем малая кучка, да и из тех некоторые скрываются, так как за ними уже приходили арестовывать. В некоторых тюрьмах положение так ужасно, что со дня на день можно ждать какой-нибудь трагедии. В Москве "сидится" лучше, но товарищи уже совершенно измучены 10-месячным сидением (не говоря уже об эсерах, которые сидят по два года, как Гоц, и более). Сергей уже лежит все время: от болезни сердца у него образовались отеки. Впрочем, и оставшиеся на свободе товарищи во многих случаях физически разбиты. Получили известие, что Софья Мойсеевна Зарецкая, по-видимому, безнадежно больна (она в Тифлисской больнице, у нее грудная жаба). [...]

Дела "Вестника" (денежные) настолько теперь, благодаря помощи друзей, поправились, что можно думать о расширении нашей работы. Хочу поставить обязательно информационный бюллетень на немецком языке, так как без такого специального бюллетеня партийная немецкая пресса почти не информирует о России.

Наша агитация по поводу заключенных имела один приятный результат. Один здешний известный капельмейстер обратился к нам и независимым с предложением организовать грандиозный концерт в пользу заключенных в Советской России социалистов и организовать его с лучшими немецкими артистами (что он гарантирует) при посредстве обеих с[оциал]-д[емократических] партий. [...]

Из России сообщают, что все больше на фоне "новой политики" усиливается политическое значение военных элементов, так что даже "че-ка" оттесняется на второй план. Передают, что один из наших разговаривал с одним из самых влиятельных генералов и спросил его, когда же будет термидор, на что получил ответ: термидор уже произошел (новая экономическая политика), а теперь мы уже подходим к 18 брюмера574. Всего вероятнее, что военные круги так себе и представляют дело и готовятся к брюмеру.

Получили письмо одного из наших товарищей из ЦК, который посетил Грузию. То, что он пишет о хозяйничаньи там большевиков, вполне совпадает с тем, что печатают об этом грузины; подтверждает он и всеобщую к ним ненависть (письмо это появится в No 22). Но он же сообщает и весьма неутешительный факт: под влиянием гнета "оккупантов" самый невыносимый шовинизм охватил все слои. Насколько это отражается на настроении самих социа-демократов, видно из такого факта: наши товарищи, находящиеся в Тифлисе, хотели нести красное знамя в процессии, сопровождающей похороны умершего в тюрьме Чичинадзе575. Устроители им заявили: сегодня Грузия хоронит своего военного министра, а не социал-демократического деятеля, поэтому никаких партийных знамен не может быть допущено. Ничего доброго от этого развития национализма я не вижу, ибо Грузия слишком мала и беспомощна, чтобы отстоять свою независимость от России, не превратившись в полного вассала какой-нибудь другой державы.

Между прочим, обратите при случае внимание Сухомлина на такое обстоятельство: Вы знаете, вероятно, что эсеры хотели поставить свою газету в Риге и что им помешали большевики, обещавшие латышскому правительству экономические льготы, если они не пустят эсеров. Теперь "Frankfurter Zeitung", которая вообще пользуется репутацией осведомленности, печатает корреспонденцию из Риги, в которой сказано, что за эсеров хлопотал настойчиво французский посол de Martel и что никто иной, как Зензинов, мотивировал (перед французами) желательность основания в Риге эсеровского органа необходимостью борьбы с "немецким влиянием". Надо заметить, что в здешних общественных и политических кругах до сих пор держится (с войны) подозрение, что меньшевики и эсеры "антантская" партия, чем ловко пользуются большевики в своей дипломатической работе. В частности, ввиду этого уже несколько раз эсерам отказывали в визе. Не думаю, чтоб Зензинов буквально так говорил, но боюсь, что к протекции французов они прибегали, а это должно было породить двусмысленность.