даже торжественно прикладывает ладонь к сердцу.
– Клянемся быть паиньками.
Пару лет назад после такого обещания я бы здорово струхнула. Но, кажется, Лаки все же повзрослел и сейчас просто меня дразнит.
– Ладно, верю, - благосклонно киваю и возвращаюсь к еде. Даже остывшие блинчики бесподобны.
Несколько минут едим в молчании. Потом вспоминаю еще один важный момент, который совершенно забыла обсудить.
– Лаки,ты договорился со школой? Гая отпустят с нами в «круиз»?
Месяц отсутствия и меня,и Лаки – не пара дней. Несмотря на то, что Гай – очень серьезный и хорошо воспитанный мальчик, ему всего одиннадцать,и только охраны мало, чтобы оставить ребенка на их попечении.
Не успеваю договорить, как понимаю: поговорил – Γай тут же мрачнеет и утыкается взглядом в тарелку. Даже блин пилит десертным ножом с каким-то остервенением.
– Поговорил, – вздыхает Лаки и разводит руками. - Без вариантов.
– Что значит – без вариантов? - тут же вспыхиваю праведным гневом. Да что не так с этими школами? Когда-то мне казалось, что то, что Лаки пришлось менять школы и в итоге успеть поучиться в целых восьми, неправильно, и веди он себя спокойнее, этого бы не случилось. Теперь же начинаю думать, что найти нормальную школу для ребенка, не перебрав до этого десяток других, просто нереально. - Мне самой поговорить с директором?
У меня с утра не только отличное настроение, но и боевой задор: если надо, разобью в пух и прах любого, кто вздумает вредить моим близким.
– Не надо ни с кем разговаривать, - Лаки замечает мой воинственный настрой и спешит прояснить ситуацию, пока его брату не пришлось переходить в третью школу за месяц. - Мы все обсудили с директором позавчера. Очень милый старичок, всем сердцем радеет за учеников. Душевно побеседовали. Οн сказал, что и рад бы отпустить Гая, но месяц – это очень долго, а в школах разнятся программы,и Гаю и так приходится наверстывать. Поэтому он настоятельно рекомендует найти другой выход.
Закусываю губу.
– Вот же черт.
– И ничего не черт, - поправляет сын. – Он угостил меня клубничными пирожными, которые печет его жена. Пальчики оближешь, - постукивает по комму на своем запястьн. - Миссис Фрейзер была так любезна, что прислала мне рецепт.
Прижимаю ладонь ко лбу.
– Ты что же, успел и с его супругой познакомиться?
– Ага, - Лаки кивает, подтверждая. Φизиономия довольная. - Удачно получилось: она как раз занесла мужу на работу десерт, а тут я. Ну и разговорились.
А впрочем, чему я удивляюсь? Это же Лаки.
Когда в школу заявилась я, Гаю пришлось переводиться в другую. Когда туда отправился его брат,того накормили пирожными. Вывод налицо: нечего мне лезть не в свое дело.
– Ты чего? – Лаки хмурится, замечая перемену в моем настроении. - Все нормально. Я уже все придумал.
Ох, и почему мне теперь ещё неспокойнее?
– Говори уж, – вздыхаю. Терпеть не могу театральных пауз.
– Бабушка и дедушка как раз успеют приехать и поживут с Гаем в наше отсутствие.
На несколько секунд теряю дар речи. Бабушка и дедушка… То есть мои родители, с которыми мы разорвали связь четырнадцать лет назад, приедут и поживут в нашем доме, присматривая за Гаем? Моя мама будет готовить на этой кухне, а папа читать газету в нашей гостиной? Нет, помилуй бог, это уже слишком.
– Расслабься ты, - отмахивается Лаки. А я, между прочим, еще даже не высказалась. Вот сейчас обрету дар речи и… – Все будет хорошо. Вообще, все совпало очень вовремя.
Дар речи возвращается, а вот желание спорить пропадает. В конце концов, мои отношения с родителями – только мое дело. За Гаем, действительно, нужен присмотр,и не только охраны, способной защитить его от нападения и опасности извне. Требуется кто-то, кто приготовит ему завтрак, а не закажет пиццу, чтобы сэкономить время.
– Когда oни приезжают? – спрашиваю обреченно. И почему, черт побери, я до сих не знаю точную дату?
– В понедельник.
Тааак. А отправление в четверг. Мне придется жить с родителями под oдной крышей три дня? Ну уж нет.
– Хорошо, - говорю быстро, пока не передумала. Мои обиды моими обидами, а Гаю так правда будет лучше. – Но пусть поживут в гостинице, пока мы не улетим. Договаривайся с ними обо всем сам. Я – пасс.
– Ну, маааам…
Нет, дорогой,тебе не шесть лет,и детское нытье давно не работает.
– Нeт, - отрезаю.
Гай удивленно переводит взгляд с брата на меня и обратно. Еще бы, он знает о моих отношениях с родителями лишь в общих чертах, и то, наверное, большую часть информации почерпнул из «Мести во имя любви».
– Миранда, а почему ты не хочешь с ними встретиться? – спрашивает мальчик робко. - Это же родители.
Верно, родители. Для мальчика – круглого сироты это понятие свято. Святая Изабелла Вальдос… С трудом сдерживаюсь, чтобы не хмыкнуть. В том-то и дело, что она для него святая, что бы ни натворила, потому что мать, единственная, неповторимая, погибшая.
Молчу, не в силах быстро подобрать слов; к тому же, я вообще до конца не уверена, что можно говорить Гаю, а что нет. Вот и Лаки замолкает и тоже с интересом ждет моего ответа. Сговорились они, что ли?
– Это сложно, – говорю, наконец. – Не уверена, что смогу с ними общаться как прежде. После… всего.
Гай даже откладывает в сторону вилку, смотрит внимательно, сверкая своими огромными карими до черноты глазами.
– А ты попробуй не как прежде, а по-новому, - советует. - Когда они умрут, будет поздно.
У