утянуть.
-А ты кому-нибудь рассказывала?
-Нет... И тебе не советую. А то в нашей ознакомительной палате встренимся.
-А я по началу думал, что мне показалось... Да вот только нога об этом напоминает.
-Ничего... Заживет... Главное живой, а аптека у нас нынче, почитай весь лес.
-Анна, а мать-то я ее не видел?
-Ты опять за свое...! Забудь...! Не для твоего ума энта загадка... Ну вот и смастерила тебе кровать, только как заберешься?
-А щас немного отдохну и вперед.
-Ну, чо подсобить?
-Подсоби, если не брезгуешь.
Анчутка помогла Ивану ухватиться рукой за выступ в стене, чтобы тот смог подтянуться и встать на колени.
Было видно с каким трудом ему давались все его действия. Он то охал, то кривил лицо, то тяжело дышал. Но и Анчутке было тоже не легко, поднимая хоть и дорогого, но очень тяжелого мужика. Поэтому она меньше всего обращала внимания на его вздохи... Сама-то она мужественно переносила любую боль.
-Кажись, добрались,- укладывая на новую кровать Ивана, тяжело вздохнула Анчутка.- Ты, как я погляжу, хоть и похудел, а вес имеешь приличный. Ну как, небось твердо лежать?
-Да получше, чем на полу болтаться... Теперь как в райском саду... А пить больше не дашь?
-Ты больно частишь... Сначала тебе я на лоб мокрую тряпку сооружу, чтоб голова от температуры не ошалела, а потом пора ногой твоей заняться, пока вовсе не загнила.
-А что может?- приподняв голову, Иван внимательно осмотрел рану.
-Все может... Был случай мужику и ногу пришлось отрубить из-за пустяшной раны, а тут целая дыра.
-И выжил?
-Кто?
-Мужик.
-А пес его знает... Слыхала, чо отрубили, а как чо дальше происходило, не поинтересовалась. Только думаю, ежели чо, то и у нас выход есть.
-Ань, ты лучше полечи меня, я во всем тебя слушать буду... Ведь выход тот, он тупиковый для меня, сердце может не выдержать.
-А оно у тебя есть? Когда меня бросал, о нем и не вспоминал! А я может, страдала и весь год тебя в окошко негодяя высматривала.
-Но теперь-то мы вместе.
-Вместе...! Энто когда тебя лихоманка прижала...! Когда от глубокой раны обездвиженный лежишь...! Да и полюбовница твоя еще тебе пинка под зад отвесила. - язвительно, старалась пристыдить Ивана, Анчутка.
-Ты это об чем...? Какая полюбовница?
-Какая, какая...! Будто не знамо ему, об чем речь? Дурака мне здесь из себя представляет. А как на ноги встанет и поскакал на чужую постель!
-Ну если не веришь, чо явилась? Без тебя бы благополучно скончался, без всяких упреков.
-А я здесь по задании нашей деревенской милиции. Депеша от твоей пришла, чтоб разыскали ее кобеля.
-Собака, что ли пропала?
-Не знаю, чо у вас кобелей пропадает, ежели полюбовницы вас так исчут.
-И давно ты на таком задании?- обидчиво спросил Иван.
-Ишь обиделся...! А как Антонину Матвеевну тискал, обиды на меня не было?
-Понятно, кто хоть обо мне вспомнил. Моя золотая соседушка, которая в трудное время, и накормила, и напоила, и свою кровать предоставила.
-Вспомнил...! Память, видать, когда под досками валялся, совсем не усохла.
-Вспомнил, добрых людей не привык забывать.
-Так может мне уйти, а тебе время пришло воспоминаниями заняться? Я тебе покаместь не мешаю думать-то?
-Ань, а тебе не пришло в голову почему я от такой сахарной жизни к тебе сбежал?
-Видать слишком приторно стало одним сахаром живот насыщать, немного посолиться решил.
-Не угадала...
-Где уж нам... В вашей культурной жизни ковыряться.
-Потому что любовь у меня к тебе затаилась.
-Чо со всех волостей гарем себе подбираешь? Одной маловато стало?
-Глупая, да это только соседка, хорошая женщина... А так я на помойках ошивался... Квартиру-то мою племянник отнял, а я в мертвых числюсь. Вот так и уехал не дождавшись суда справедливости. Очень уж тебя хотелось увидеть.
-А чо же она так о тебе беспокоиться?
-Потому что не все звери и человек бывает на пути встретиться. Посуди сама, если она полюбовница, так зачем ей тебе писать, а мне о тебе ей было рассказывать.
-Ой...! А я так переживала, так переживала,- не выдержав, запричитала расплакавшаяся Анчутка.
-Ну вот... Теперь тебя надо успокаивать... И так температура хлещет, а ты решила своими слезами меня добить.
-Воды дать...?- вытирая слезы, предложила вдруг Анчутка.
-А можно, доктор?
-Можно, можно... Тепереча все можно,- всхлипывая ответила она.
-Тогда чуток дай и на голову холод, как раньше было назначено вами.
-Ладно уж молчи... Щас все сделаю, беглец ты мой несчастный.
Анчутка сняла платок намочила его в родниковой воде и наложила его на лоб Ивана, который поймав родную руку, тут же прижал ее к своим горячим губам.
-Ты чо помираешь? Проститься решил?- резко отдернув ладонь, испуганно спросила Гоголь.
Но ответа не услышала, а только скупые мужские слезы стекали у него по щекам, устремив свой влюбленный взгляд в ее глаза.
-Ты не пужай меня, а то я задыхаться начинаю... Ишь, как грудь ходуном заходила.
-Водички дай,- улыбаясь, ласково попросил Иван.
-Ага... Я щас... Только ты энто... Ну не совсем... А то вредно...
Зачерпнув в стакан воды, Анчутка впервые в жизни не знала, что говорить.
-Замуж за меня пойдешь,- снова поймав ее руку вместе со стаканом, спросил Иван.
-Так энто... Как его... Ты же вон... А мне того...
-Так пойдешь?
Не произнося больше не звука, Анчутка вдруг разрыдалась, да так, как будто хотела выплакать все свои слезы, накопленные за всю ее непростую жизнь.
Глава 65.
Марфа была в восторге от проделываемой работы, по благоустройству дома своей подопечной. Помогали ей все, кто мог и кто был на это время свободен.
Председатель не только сдержал свое слово, но и пришел, вернее заехал посмотреть, как на деле использовали колхозные стройматериалы. Но и кое-где совет подкинул, чтоб экономичнее использовать их.
-Боря-Ирина, предварительно разобрав старую голландку по кирпичику, сложил такую печь, словно игрушку. Она больше была похожа на камин, в верхней части, а вот с боку смастерил даже маленькую духовочку.
-Энто ей для пирогов,- обмазывая последний участок печи глиной, приговаривал он.- Да... А то как же... Мужика надобно кормить, коль в дом ведешь.
-Так она и теста-то в руках не держала,- засмеялись бабы.
-Все когда-то мы начинаем чо-то делать в первый раз. Мужика-то поди ей тоже в руках не приходилось держать? Ну вот... Я так уразумею... Ежели одному делу обучиться, то и другое станет пустяком.