– Ты видишь? - шепотом спросил у Петра Иоанн.
– Вижу.
– Что будем делать?
– Ждать. Недолго осталось.
– До чего?
– До чего-нибудь, - ответил Петр. - Не задавай вопросов, на которые сам не предполагаешь ответа.
Петр тоже не знал ответа: что произойдет. Зря Иешуа напомнил ему о "чуде" е камнем и холмом: он только о нем сейчас и думал. Боялся: а вдруг и впрямь сил у Иешуа хватит... И активно не верил: нереально, не может быть, потому что не может быть.
Уселся рядом с Иоанном на влажную от росы траву под оливами. Кто-то из учеников уже сладко похрапывал, несмотря на предупреждение Учителя, кто-то еще боролся со сном. В принципе, бессмысленная борьба: выпитое во множестве вино, плотная еда, которой избегали в пасхальные дни, ночь, теплый ветерок с горы Елеонской - не Царство Божье, но царство Морфея. Пусть спят. Ничем и ничему они не помогут...
Петр слышал, как Иешуа бормочет про себя пророчество Заха-рии,словно заклинание:
"И станут ноги Его в тот день на горе Елеонской, которая перед лицом Иершалаима к востоку; и раздвоится гора Елеонская от востока к западу весьма большой долиной, и половина горы отойдет к северу, а половина ее-к югу. И вы побежите в долину гор Моих, ибо долина гор будет простираться до Асила; и вы побежите, как бежали от землетрясения во дни Озии, царя Иудейского, и придет Господь Бог Мой и все святые с Ним. И будет в тот день: не станет света, светила удалятся. День этот будет единственный, ведомый только Господу: ни день, ни ночь; лишь в вечернее время явится свет. И будет в тот день, живые воды потекут из Иершалаима, половина их к морю восточному и половина их к морю западному: летом и зимой так будет. И Господь будет Царем над всею землею; в тот день будет Господь един и имя Его едино..."
Страшную картину нарисовал Захария!
Петр.вспомнил слова евангелиста Луки, которого не было пока среди учеников Иешуа. Может, и был, только - среди семидесяти, но Петр не помнил имен всех. Так у Луки будет написано об этом моменте: "И, находясь в борении, прилежнее молился, и был пот Его, как капли крови, падающие на землю".
Петр физически чувствовал, как вокруг растет напряжение, Словно воздух становится плотнее. Навалилась, плотно окутала, непривычная для начала апреля духота. Уж на что здоровым мужиком был Петр, а вдруг ощутил скачок кровяного давления до небывалых для себя высот, голову сдавило, как обручем, захотелось скорее лечь и вжаться в землю.
Иоанн что-то попытался произнести, но не смог, губы не слушались. Он упал на землю, поджав по себя руки. Петр же мучительно заставлял себя сидеть, не ложиться, потому что никогда прежде он не оказывался столь близко к поражению к поражению как Мастер. Казалось, сила земного притяжения выросла сейчас до девяти-десяти "g", что тяжко было даже тренированному Петру, а уж остальным - и говорить нечего. Мельком подумалось: а что сейчас ощущается в самом Иерусалиме? В доме, например, где остались мать, родственники? В Храме, наконец?..
С трудом определил время: одиннадцать ноль семь.
Господи, если Ты и вправду есть, а ведь есть Ты, есть здесь, на этой земле, невозможно сомневаться в Твоем существовании! - сделай так, чтобы время это, одиннадцать ноль семь, не стало конечным, чтобы часы земли - все, которые существуют сейчас и появятся завтра: солнечные, водяные, песочные, механические, электронные, кварцевые, квантовые, какие еще? - не останавливались, а шли, отсчитывая минуты, дни, годы, века, миллениумы! Во имя тебя самого прошу, Господи!
Петр не знал, услышал ли его странную молитву Господь. Но тяжесть вдруг сделалась совсем нестерпимой даже для него, в воображении - или это называется "внутреннее видение"? - возник Иешуа, вопреки всей этой давиловке стоящий вертикально и тянущий. руки со сложенными вместе кончиками пальцев в сторону Храма. И вот он развел их и вздел к небу. И мгновенно исчезла тяжесть, Петр вскочил на ноги, Иоанн - рядом, и они увидали, как раскололась земля на западном, ближнем к Храму, откосе Кидрона, как взлетели в воздух камни, как трещина повела разлом к югу и к северу, как затряслась почва здесь, на восточной стороне ущелья, словно волна гигантского землетрясения докатилась и сюда... И вдруг, сразу, все стихло. Осталась ночь, беззвездное, затянутое тучами небо, теплый ветер с горы, запах оливковых листьев. Только там, на той стороне, где еще недавно мелькали огни, все потухло. И ничего не было видно. Ни Петру, ни Иоанну. Будто у них исчезла способность к ночному видению.
Петр зажмурился. Одиннадцать ноль восемь. Услышал его Господь или не захотел, предпочел вести диалог с Помазанником своим?..
Снова открыл глаза: зрение вернулось. И Петр с облегчением увидел: Храм как стоял, так и стоит. Только ушла земля метров на двадцать вниз, под стены, и Золотые ворота словно бы повисли в воздухе, а трещина пересекала Кидрон с запада на восток, но даже не дошла до садов Гат-Шманим, остановилась, лишь разрубив ручей провалом.
Иешуа проиграл.
Хотя, видел Петр, трещинами пошла могучая стена Храма, целой сеткой трещин, среди которых было немало глубоких, но отнюдь не разрушительных. Ну землетрясение, ну случилось и здесь в кои-то веки, ну ушла земля из-под Храма, но где тот, у кого хватило наглости утверждать, что ему дано целиком разрушить Дом Бога?..
Никого Бог не послушал: ни Петра, ни Иешуа. Коэнов он пожалел, работы их лишать не захотел, оставил все на потом, когда придут римские войска, ведомые Титом Флавием, будущим императором, а в дни Иудейской войны - сыном императора Веспаси-ана Флавия, и буквально сровняют с землей весь Иерусалим, перепахав его с севера на юг и с востока на запад. Мало что останется археологам...
Петр крикнул Иоанну:
– Посмотри, что с ребятами! И будь с ними. Я - к Иешуа.
И рванул наверх.
Иешуа сидел, как и до начала всех аномалий, обняв колени руками, и смотрел на подбегающего Петра. По лицу его - Петр впервые видел такое! - текли слезы. Именно текли - не каплями, а ручейками, безостановочно.
– Я проиграл, Кифа, - сказал он глухо. - Бог не захотел услышать меня, а своей силы мне не хватило...
Петр сел рядом, обнял его за плечи.
– Бог сделал так, как должен был, - сказал успокаивающе, сам изумляясь термину "должен" в применении к непредсказуемым действиям Бога. - Он дал тебе проявить свою силу, очень большую, ты посмотри, посмотри, что ты натворил, и тем не менее Бог остановил ее, эту силу, поскольку сейчас - не время разрушать и строить бессмысленные каменные Храмы...
– А что сейчас за время?
– Ты знаешь мое мнение. Надо выстроить Храм Веры нашей как можно в большем количестве душ людских. Мы не плотники и не каменщики в прямом смысле этих слов. Мы ловцы человеков, мы только начали путь свой, но нас уже несколько тысяч, а придет время, когда последователями истинной Веры станут миллионы и миллионы людей. Ты сам сегодня произнес: к нам придут многие. Отовсюду, по всей земле, Иешуа, а она очень большая. Она не ограничивается теми землями, о которых мы сегодня слышали. И для того, чтобы так случилось, ты должен умереть и снова воскреснуть.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});