В Париже семейство Бальзаков, читая письма Оноре, напряженно следило за перипетиями его романа с Иностранкой. Выйдет она в конце концов за него или нет? Племянница писателя Софи Сюрвиль бесхитростно рассуждала на страницах своего дневника: «Она [Ганская] – гордячка и всегда будет смотреть на него свысока, как бы знаменит он ни был. Быть может, я ошибаюсь. Но мне от всей души хотелось бы, чтобы все вышло, как он того желает. А ведь это разлучит нас! Мы будем чувствовать себя униженными. Пусть! Сегодня вечером помолюсь о дядиной женитьбе».
Лоран-Жан, которому Оноре поручил выступать от его лица на переговорах с директорами театров, издателями, редакторами, упрекал Бальзака, что тот никак не представит читателям очередной шедевр. Он лез из кожи вон, пристраивая «Дельца», и хотя пьесу приняли, новое руководство «Комеди франсез» отложило ее постановку на более позднее время. А после второго чтения вовсе решено было отправить на доработку. В марте 1849 года Лоран-Жан предложил ее театру «Историк». Но там с небывалым успехом шли «бесконечные мушкетеры», на скорую постановку «Дельца» рассчитывать не приходилось.
Сам автор в это время был весьма далек от жизни парижских подмостков: расстояние настолько заглушило все звуки театра, что Оноре удивлялся, как вообще мог этим интересоваться. Теперь его занимали только шаги, которые Ева предпринимала, чтобы на законных основаниях передать все свое состояние дочери, получив в обмен пожизненную ренту. Властям явно не нравился ее возможный брак с гражданином Франции, который хотя и восхищался самодержавием, все же был неприятно удивлен, став его жертвой. Впервые он почувствовал на собственной шкуре, что такое политическое принуждение, отсутствие свободы перемещения и даже мысли.
Пятого января 1849 года Бальзак написал министру Уварову: «Вот уже шестнадцать лет я люблю благородную, добродетельную женщину… Она – российская подданная, в чьей благонадежности не приходится сомневаться… Она не хочет выходить за иностранца, не получив согласия своего Августейшего повелителя. И милостиво согласилась, чтобы я попросил его об этом… Госпожа Ганская овдовела шесть лет назад, но не соглашалась говорить о браке, пока не исполнит свой материнский долг, выдав замуж единственную дочь и передав ей во владение весьма значительное отцовское наследство. Что касается состояния самой госпожи Ганской, оно не слишком велико, чтобы говорить о какой-то материальной заинтересованности с моей стороны… А потому вопрос, который в иной ситуации мог бы вызвать определенные затруднения, как-то: перевод за границу российской недвижимости, в данном случае оказывается давно решенным… Что касается меня, если Его Величество соблаговолит смилостивиться и разрешит то, о чем прошу, я никогда не забуду, что после двадцати лет трудов, которые кому-то могут показаться бесполезными, во славу моей страны и ничего не получив взамен, только Его Величество Император Российский дал мне единственно возможное за эти труды вознаграждение».
Итогом путешествия бумаги по инстанциям стал категорический отказ. Двадцать второго марта Бальзак писал Лоре: «Хозяин не только не дал согласия, но передал нам через соответствующие органы, что есть законы, мне остается только подчиниться им. Закон обязывает госпожу Ганскую продать все, ей принадлежащее, так как жена иностранца может сохранить свое состояние в России только на основании особого указа. Все состояние госпожи Ганской – земля с тысячью крепостных, что приносит ей двадцать тысяч франков. Продать значит окончательно разориться». Сама Ева обратилась к генерал-губернатору Бибикову, умоляя государя сделать отступление от этих положений закона: «Генерал, сделайте милость, получите разрешение оставить, несмотря на брак с иностранцем, принадлежащий мне небольшой кусок земли в Киевской губернии, который и есть все мое состояние». Генерал-губернатор ответил решительным «нет»: «Мадам, имею честь сообщить вам, что Его Величество не дал своего согласия на то, чтобы вы сохранили за собой право на владение землей в случае брака с господином де Бальзаком».
Оноре казалось, что они сражаются с горой. И вновь он с сожалением подумал о республиканских свободах. Эти разочарования сопровождались значительным ухудшением его здоровья. Еще со времени пребывания в Саше у него начались проблемы с сердцем. Теперь появилась одышка при ходьбе и даже когда он, причесываясь, просто поднимал руку вверх. Горло сжималось, в легких не хватало воздуха, дыхание учащалось, ноги становились ватными. Местные врачи, доктор Кноте и его сын, оба ученики известного специалиста Франка, говорили о гипертрофии сердца и, чтобы очистить кровь больного, заставили выпить натощак чистый лимонный сок. Едва тот проглотил его, началась страшная рвота. Но он не потерял веру в эскулапов, которым покровительствовала сама божественная Ева. В их распоряжении были порошки, творившие чудеса, но предложенный курс лечения – весьма продолжительный. Первое предписание гласило: никаких переживаний, никакой работы. Оноре не слишком печалился, оставляя на время свои рукописи. В январе 1850 года он пошел на поправку, но тут его свалил сильнейший бронхит. Приступы кашля раздирали грудь, после них он был без сил, задыхался, почти терял сознание. «Я уже вижу себя погребенным здесь, отхаркав все мои легкие, – говорится в письме матери. – Десять дней безвылазно провел в своей комнате, лежа в постели. Но милейшие, восхитительно добрые женщины составили мне компанию, их не оттолкнуло, что я все время отхаркивался, это больше было похоже на рвоту при морской болезни. Потел, как при потнице, мне было очень, очень плохо. Но вот отделался от болезни и пришел в себя… Хотя хроническая болезнь меня не оставляет».
Оправившись от бронхита, Бальзак был настолько слаб, что постоянно размышлял о смерти. Можно ли в таком состоянии думать о женитьбе? Еве достанется не крепкий, в расцвете сил мужчина, а неизлечимый больной, практически импотент. Она станет ему не женой и любовницей, а сиделкой. Вместо того чтобы удовлетворять ее желания, супруг будет вызывать сострадание, если не отвращение. Она перестанет им восхищаться – мучения и годы дадут о себе знать, поддерживать репутацию великого писателя ему не удастся. И все же отказаться от мечты, которая вот-вот исполнится, было выше его сил. По странному стечению обстоятельств, Ганская, столь нерешительная, когда он был бодр и здоров, теперь выказывала готовность надеть обручальное кольцо. Она больше не боялась, опасался Оноре, спрашивая себя, правы ли они, решив, поженившись, покинуть Россию и уехать во Францию. В России царит порядок, во Франции все – сама неуверенность и случайность. Президент Второй республики Луи-Наполеон слаб, совершенно лишен воли, и хотя носит легендарное имя, способен ли управлять государством? Госпожа мать сомневается в этом, отмечая в письме к сыну: «Что до бедного президента, его умственная усталость и беспокойство весьма заметны. Кажется, он не умеет принять непроницаемый вид, который должен быть у каждого политика, и, совершенно очевидно, настолько измучен, что зачастую говорит „да“ там, где надо сказать „нет“, и по большей части не понимает, что говорят ему. Вновь повеяло тревогой. Каждый спрашивает себя: чем все это закончится?»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});