Довольно большой по объему роман «Опасные люди», написанный Словоплетом из Телины, был, разумеется, особенно популярен именно в этом городе, где, собственно, и происходит действие, однако он также был широко известен по всей Долине и распространялся в рукописном виде, причем количество копий достигало ста и более. Оценки благодарных читателей, а также критиков всегда были неизменно высоки. Это прекрасный образец романного творчества. Для своей книги я выбрала и перевела его вторую главу, которая, в некотором отношении, является примером принципа, по которому построен и весь роман: речь идет о встрече двух людей, об их взаимозависимости, или об их разрыве друг с другом; а затем судьба одного из них прослеживается до его встречи с другим персонажем, и так далее (подобно тому как повторяется рисунок хейийя-иф). Однако в столь изощренном и мудром произведении, как «Опасные люди», подобная структура воспроизводится отнюдь не механически, хотя ее присутствие и ощущается постоянно. Самым необычным элементом книги является использование Словоплетом различных двусмысленностей, намеков, экивоков и лжесвидетельств — для создания и поддержания ореола таинственности вокруг того, куда же «в действительности» исчезла жена Камедана, с кем и почему.
Обычно я даю имена собственные в переводе; мне кажется это правильным, ибо имена у жителей Долины всегда были значимыми и их значения находили и находят самый живой отклик в восприятии людей. Перевод, однако, может порой придать повествованию фальшивый налет фамильярности, а с другой стороны — вызвать ощущение совершенно ненужной отстраненности. Например, имя Камедан значит «заходить в камыши» или «он заходит в заросли камыша или тростника» — это слишком длинно и чересчур необычно для нашего уха; если уж его переводить, то просто необходимо было бы сократить его до «Камыша» или «Тростника». Итак, при переводе этого единственного отрывка я оставила все имена собственные в их исходной форме, что, быть может, позволит читателю взглянуть по-новому на тех людей и предметы, которые эти имена носили. Между прочим, имя Словоплет на языке кеш звучит как Арравна.
IПАСНЫЕ ЛЮДИ
Глава вторая
Сухой сезон был в самом разгаре, стояла жара, и смолка цвела вовсю, готовая через месяц созреть. Однажды ночью, незадолго до полнолуния, малыш из дома Шамши вдруг заговорил в темноте и попросил:
— Мама, убери этот свет! Пожалуйста, мамочка, убери этот свет!
Камедан, не вставая, на четвереньках перебрался через комнату и прижал мальчика к груди, приговаривая:
— Твоя мама скоро вернется, Анютины Глазки. А сейчас спи, пожалуйста.
Он спел ребенку колыбельную, но уснуть тот не мог; Он все смотрел на луну за окном, а потом расплакался и закрыл лицо ладонями. Камедан еще крепче прижал его к себе и почувствовал, как он дрожит. Когда рассвело, мальчик метался в жару, очень ослабел и соображал плохо.
Камедан тогда сказал Шамше:
— По-моему, надо отнести его к Целителям.
— А зачем? — откликнулась Шамша. — Не суетись без толку. Вот он выспится как следует, мой внучок, и лихорадку у него как рукой снимет.
Камедан никогда не умел спорить с ней и, оставив сынишку спящим, отправился в ткацкие мастерские. В то утро они возились с мощным ткацким станком, натягивая десятифутовую основу для парусины, и он работал увлеченно, на какое-то время совсем забыв о ребенке; Но как только с основой было покончено, сразу бросился домой.
У городского Стержня он встретил Модону с луком за плечами, который направлялся на охотничью сторону горы стрелять оленей, и поздоровался:
— А вот и ты, человек из Общества Охотников, здравствуй!
— А вот и ты, Мельник, — ответил ему Модона и продолжал свой пугь, но Камедан сказал ему:
— Послушай, моя жена, Уэтт, вроде бы тоже где-то там, на дикой стороне горы. Я все думаю, может, она заблудилась? Пожалуйста, стреляй поосторожней! — Он знал, что по слухам Модона попадает в упавший с дерева листок на лету. — И еще одно: не мог бы ты громко окликать ее по имени в тех местах, где не будешь выслеживать оленя? Мне все время кажется, что она там разбилась или поранилась и не в состоянии сама добраться домой.
— А я слышал, один человек, что в Унмалин ходил, рассказывал, будто Уэтт там видели, — сказал охотник. — Да они, конечно же, ошиблись.
— Я тоже думаю, что они, наверно, ошиблись, — сказал Камедан. — Может, они просто видели кого-то похожего на Уэтт.
— А есть ли такие женщины, что похожи на Уэтт? — спросил охотник.
Камедан растерялся. Потом сказал:
— Я должен идти домой, сынок у меня заболел.
И поспешил дальше, а Модона тоже пошел своим путем, пряча улыбку.
Малыш лежал в жару, и Камедан очень расстроился. И хотя Шамша сказала ему, что тревожиться не стоит, да и другие обитатели дома говорили то же самое, Камедан все время оставался возле больного. Ближе к ночи температура у мальчика упала, он начал разговаривать, улыбаться и даже немного поел, а потом спокойно уснул. Ночью же-а это как раз была ночь, предшествующая полнолунию, — когда луна заглянула в северо-западное окошко, малыш громко воскликнул:
— Ах, мамочка! Иди ко мне, иди скорей!
Камедан, спавший с ним рядом, проснулся и коснулся его лба рукой. Мальчик был горячий, как головешка. Камедан намочил в воде несколько лоскутов и обернул ими голову и грудь малыша, а также его запястья, а потом осторожно напоил его холодной водой, в которой была растворена вытяжка из ивовой коры. Жар несколько спал, и к рассвету ребенок наконец смог уснуть. Утром, когда все встали, он крепко спал, и Шамша сказала:
— Прошлой ночью, конечно же, был кризис. Теперь ему нужен только покой. Ты ступай себе, ты здесь не нужен.
Камедан отправился в мастерские, но никак не мог сосредоточиться, и все валилось у него из рук.
В тот день ему помогал Сахелм. Обычно он внимательно наблюдал за действиями Камедана и старался во всем подражать ему, учась его мастерству; но в этот день он видел, что Камедан сам без конца ошибается, а один раз даже вынужден был вмешаться и сказать: «По-моему, это не совсем правильно», чтобы Камедан не сломал станок и не запутал нитки на бобине. Камедан выключил электричество, сел на пол и, свесив голову до полу, закрыл лицо руками.
Сахелм тоже сел на пол с ним рядом скрестив ноги.
Солнце было в зените. Луна находилась как раз на противоположном конце небесной оси.
В мастерской было душно и жарко, а пыль, которая вечно плясала в воздухе, когда работали ткацкие станки, сейчас висела неподвижно.
— Пять дней назад, — проговорил вдруг Камедан, — моя жена Уэтт покинула хейимас Обсидиана. В хейимас мне сказали, что, по ее словам, она собиралась подняться на Ключ-Гору. В Обществе Крови женщины подтвердили, что она собиралась встретиться с какими-то танцовщиками на поляне, на самой вершине Ключ-Горы, однако туда не пришла. Ее мать утверждает, что Уэтт отправилась в Кастоху и собиралась несколько дней провести там в доме своей тетки, жены тещиного брата. Сестра Уэтт говорит, что та, возможно, пошла в Нижнюю Долину, как часто бывало до ее замужества; она тогда пешком, одна, доходила до морского побережья и обратно. Модона говорит, что люди видели ее в Унмалине.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});