Чужаки наступают снова, и топор врезается в них, отрубая горячие куски зеленой плоти. Перехватывая оружие одной рукой, космодесантник широко взмахивает смертоносным лезвием и тут же бьёт свободным кулаком, ломая кости и разрывая мышцы. Морды ксеносов сливаются в смазанное пятно крови и ярости; враги окружают Свейна, нависают над ним, словно волны бело-серых морей родного мира, грозящие сорвать Волка со скалы и низвергнуть в бездну забытья.
Воин не помнит ничего, кроме битвы. Он забыл прежнюю стаю, давние миссии и приказы, что привели фенрисийца на Армагеддон. Всё, что остается ему — испытание сил, безжалостное, яростное и незамутненное. Будь у Свейна хоть немного лишнего воздуха в лёгких, он вскричал бы от наслаждения и гордости: ведь именно о таком, неодолимо стихийном и необузданном сражении всегда мечтал Космический Волк. Он больше не личность, но сила природы, столь же неудержимая, как Адская Зима.
Гибельное лезвие описывает дугу, очищая пространство перед воином. Красноглазый ксенос валится на спину в агонии, увлекая за собой остальных, нарушая единство орды, накатывающей на космодесантника. На долю секунды Свейн поднимает глаза и окидывает взглядом равнины, мир, лежащий за пределами досягаемости его топора.
Далеко внизу Волк видит пересохшее русло реки, огибающее восточный край гряды и уходящее изгибами в пепельные пустоши. Он видит дым, поднимающийся над валом артобстрела, и боевые машины, прорывающиеся к цели. Вергион явился вовремя; смертный сдержал обещание.
Свейн улыбается, но больше у него не будет на это времени. За эту кратчайшую передышку космодесантник успевает осознать, как сильно он изранен. Каждый мускул улучшенного тела кричит, изнемогая. Чёрный панцирь пробит в трех местах. Кости левой ладони сломаны, в черепе трещина, плоть над сросшимися ребрами изодрана, а правый сабатон залит кровью.
И ревущие орки вновь беспорядочно бросаются на него, лишь немного спаянные общим безумием.
Сжимая топор, Космический Волк выбирает, куда ударить сначала, и жестоко отвечает врагу.
Накатываясь волнами жесткой, дисциплинированной силы, 172-й с боем прорывается через позиции орков на дальнем берегу сухой реки. Стальной Легион захватывает вражеские укрытия одно за другим — солдаты забрасывают их гранатами, пускают огнемётные струи в смотровые щели, а затем, взрывая двери, вламываются внутрь. Ксеносы давно занимали этот участок и хорошо окопались, но это их не спасает: атака имперцев сокрушительна, численный перевес огромен, и всё происходит слишком быстро.
Завывающие турбинами «Валькирии» заходят в атаку на бреющем полете, расстреливая пулемётные вышки и орков, до сих пор остающихся на открытом месте. Огневой вал артобстрела перенесен дальше, и ничто не мешает беспощадному пехотному наступлению в самом сердце чужацких укреплений, расположенных вдоль берегов. Расставляя заряды в лабиринте стен из металлолома и унесенной откуда-то каменной кладки, бойцы взрывают их, превращая линии обороны в груды щебня. Затем 172-й штурмует тлеющие развалины, заставляя страдать врага, до этого принесшего столько страданий им самим.
Очень приятно отплачивать оркам той же монетой. Очень приятно сжигать логова чужаков и заставлять их визжать.
«Красс» Вергиона сносит наполовину разорванную полосу колючей проволоки, а затем останавливается, громыхая и содрогаясь. Поправив дыхательную маску, командир распахивает люк и вновь ступает на твердую землю, прикрываемый телохранителями. Коснувшись сапогами пепла, Хольт изучает обстановку собственными глазами.
Стальной Легион захватил прибрежные позиции. Его солдаты вытеснили зеленокожих из оборонительных укреплений и массово обустраивают собственные. В течение часа, после подавления артиллерии ксеносов, небо откроется для воздушного транспорта; будут собраны линии «Эгида», и пересохшее русло превратится в крепость. Оркам, лишенным возможности добираться до Ахерона по защищенной дороге, останется лишь один путь — через пустыню, по открытой местности, где они окажутся уязвимы для авианалётов. Кроме того, там чужаков смогут обнаруживать ещё действующие авгурные комплексы улья.
Цель достигнута.
Вергион позволяет себе мимолётный проблеск чувства вины, хоть и знает, что не должен испытывать ничего подобного. Ферд Нагро наверняка отчитал бы его за это. План изначально принадлежал Космическому Волку — Свейн выдвинул его там, в бункере, тыкая толстым пальцем в точки на тактическом гололите.
— Я выманю их, — пояснил космодесантник, говоря на готике с акцентом. — Оттяну от реки. Потом вы захватите её.
Тогда Хольт сомневался; даже комиссар сомневался.
— А что дальше? — спросил полковник.
Космический Волк ничего не ответил, только улыбнулся — так, что Вергион вздрогнул.
Глядя на запад, командир полка видит скалистую гряду на границе раскинувшихся пустошей. Возвышенность кишит зеленокожими, и все они взбираются по крутым утесам, словно не обращая внимания на разорение собственных укреплений. Чужаки клюнули на приманку, бросившись за добычей с узколобой одержимостью, принесшей им погибель.
Даже сейчас Хольт спрашивает себя, не стоит ли изменить план боя. Возможно, удастся перенаправить «Валькирии» к скалам, приказав им очистить возвышенность от ксеносов. Полковник может вызвать транспортные самолёты с гвардейцами-штурмовиками и попытаться вытащить космодесантника, пока ещё не поздно. Подобному воину нет цены, что он и доказал, выманив орков с укрепленных позиций, позволив 172-му захватить их с такой головокружительной быстротой.
Пока Вергион смотрит на вершину гряды, к нему подъезжает «Саламандра» Нагро. Комиссар спускается с бронемашины и, прихрамывая, подходит к Хольту.
— Даже не думайте, — говорит Ферд. — Приоритеты уже расставлены.
— Вы правы, — холодно улыбается полковник. — Хоть я и сожалею об этом.
— Мне кажется, он искал такого конца.
Вергион считает иначе. Он выпрямляется, предполагая, что последующий жест останется незамеченным — но подобные свершения нельзя оставлять без внимания.
Сжав кулак, полковник салютует ударом в грудь, приветствуя одинокого воина на скалистой гряде, того, кто заставил орков покинуть логова и принес ему победу. Хольт не станет принижать такую жертву, изменяя план битвы; он втопчет оставшихся чужаков в пыль, укрепит линии обороны, многократно усилит их, и зеленокожие, которые приковыляют обратно с кровью на когтях, будут разорваны в клочья только что установленными орудиями.
Теперь это крепость полковника, и он сделает её неприступной.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});