Читать интересную книгу Крест и свастика. Нацистская Германия и Православная Церковь - Михаил Шкаровский

Однако руководитель СССР был способен, если того требовали обстоятельства, на кардинальное изменение позиции в религиозном вопросе, что оказалось совершенно неожиданно для властей Третьего рейха. В сентябре 1943 г. Сталин принял в Кремле трех митрополитов Русской Церкви и долго беседовал с ними. После этого правительство СССР разрешило выборы патриарха, возобновление церковной издательской деятельности, духовного образования, открытие сотен храмов. Были внесены соответствующие изменения в законодательные акты. Эти перемены были вызваны целым комплексом причин: активной патриотической деятельностью Московской Патриархии, обращением в ходе войны к русским национальным патриотическим традициям, массовым религиозным возрождением на оккупированной территории, стремлением нейтрализовать воздействие нацистской пропаганды. Самым существенным образом влияли и отношения с союзниками — США и Великобританией.

Несомненно, Верховный главнокомандующий действовал по заранее разработанному плану, в котором с некоторых пор стал уделять Церкви значительное внимание для придания собственному режиму власти видимости демократического, веротерпимого государства. В его расчетах Московской Патриархии отводилась существенная роль в налаживании контактов с патриотическим движением, религиозными кругами на Балканах, Ближнем Востоке, в Северной Африке, установлении связей с влиятельными течениями в Англии, США, Канаде, способными оказать воздействие на правительство. Шаги Сталина навстречу Церкви вызвали симпатию в этих странах. Однако даже отношения с союзниками по антигитлеровской коалиции были здесь не главными. Внешнеполитические планы «вождя народов» были гораздо более глобальными. С весны 1943 г., когда исход войны стал ясен, он начал размышлять о будущем послевоенном переделе мира, разрабатывать планы создания мировой державы. В этих имперских замыслах Церкви отводилась немаловажная роль.

Значительно более прагматичный, чем вожди Третьего рейха, Сталин «переиграл» их. Председатель Совнаркома был готов, если надо, отказаться от важнейших постулатов коммунистической идеологии и поступать вопреки им. И все советские органы власти, так или иначе, претворяли его волю в жизнь. В этом плане, как и в других сферах, между сталинским и нацистским режимами существовали серьезные различия, не позволявшие последнему совершать подобную «эволюцию». В определенном смысле национал-социализм нельзя назвать тоталитарной диктатурой, как это утверждается в декларациях немецких католических епископов «Католическая Церковь и национал-социализм» от 31 января 1979 г. и «Воспоминания и ответственность» 1983 г. Некоторые германские ученые даже считают, что подобные утверждения означают отказ от коллективной вины и служат реабилитации[1059].

В Советском Союзе нельзя было и представить такого различия позиций и открытой борьбы различных ведомств по вопросам церковной политики, какие существовали в Третьем рейхе.

В советской идеологии полностью отсутствовали элементы характерной для национал-социализма расовой теории, которые нацистские идеологи всячески старались привнести в церковную сферу. Не случайно E.Л. Факенгейм в своей статье писал: «Эти двенадцать лет Третьего рейха представляют собой уникальный в истории Церкви каирос (то есть благоприятный момент, исторический шанс) дьявола», назвав далее нацистское общество «царством Антихриста, сердцевиной которого был мир Голокауста»[1060]. Почти все руководители Третьего рейха (в отличие от советских) были мистически, псевдорелигиозно ориентированы и уделяли этой стороне заметное внимание.

С конца 1930-х гг. разрабатывались и планы создания «новой религии». Об одном из них, вероятно добытом американской разведкой, говорилось в официальном заявлении президента США Рузвельта от 28 октября 1941 г.[1061] Правда, подлинность этого документа вызывает сомнения. Примерно в 1939 г. другой детальный, поэтапный, рассчитанный на 25 лет, «План национал-социалистической религиозной политики» разработала служба рейхсляйтера Розенберга. В нем говорилось о необходимости через 25 лет ввести обязательную для каждого гражданина нацистскую государственную религию[1062].

Таким образом, в случае выполнения этого плана традиционные конфессии ждала бы печальная судьба. Тема — христианские конфессии и тоталитаризм — имеет несколько измерений. Во всех европейских странах, где утвердились авторитарные режимы, в том числе в Германии и России, христианские ценности рассматривались в качестве важнейшего составного элемента национальной идеологии и культуры. Однако Церкви и их паства не сумели воспрепятствовать установлению указанных режимов, и причины этого до конца не исследованы. В настоящее время в Германии положение Церкви в период национал-социализма зачастую описывается как борьба за выживание. Обозначенное таким абстрактным и обобщенным образом положение религиозных организаций нередко приводит к умолчанию о многих формах сотрудничества на разных уровнях. Ведь значительная часть нацистов продолжала оставаться хотя и плохими, но христианами. С другой стороны, несомненно, что несмотря на крайне сложное положение, в котором оказались в странах с тоталитарными режимами христианские Церкви, они стали одним из немногих островков нравственности, опорой внутреннего сопротивления тоталитарной идеологии и этики. На примере СССР хорошо видно, как по мере утверждения сталинской диктатуры часть духовенства превратилась в очаг свободомыслия, оппозиции господствующему политическому режиму; широкое распространение получила Катакомбная (тайная) Церковь. В конечном счете разгром и внутренний кризис РПЦ к концу 1930-х гг. самым непосредственным образом сказался на ограничении свободы совести, утверждении тоталитарного идеологического контроля, размывании нравственной основы борьбы и протеста в стране.

И все же в суровых, порой жесточайших условиях Русская Православная Церковь сумела выстоять. Пройдя через гонения, запрещения, террор первых двух десятилетий советской власти, она вновь начала возрождаться во время тяжелых испытаний для всего русского народа. Расчеты нацистских ведомств использовать ее в своих целях не оправдались.

Начавшаяся 22 июня 1941 г. война, вопреки ожиданиям многих, не обострила отношения Московской Патриархии с советским государством. Церковь не поддалась искушению рассчитаться за нанесенные ей жесточайшие удары. Патриотизм православного духовенства и мирян оказался сильнее обид и ненависти, вызванных долгими годами гонений на религию. С первого дня Отечественной войны руководство Московской Патриархии призвало народ к защите Родины и этим поддержало и государство. Такая позиция Церкви была особенно важна в свете значительного роста религиозности в первой половине 1940-х гг. как среди мирного населения, так и среди военнослужащих. Она создавала, по словам Ленинградского митрополита Алексия, «нравственные условия победы»[1063]. Религиозный фактор сыграл существенную роль в изменении поначалу неблагоприятного для СССР хода боевых действий. Проявления патриотической деятельности Русской Церкви были очень многообразны: морально-нравственное влияние (через послания, обращения, проповеди); сбор денежных средств, драгоценностей, медикаментов, одежды, продуктов в фонд обороны; служба церковнослужителей в рядах действующей армии и участие в партизанском движении; помощь раненым бойцам шефством над госпиталями и созданием санитарных пунктов; участие в сооружении оборонительных укреплений, организация противовоздушной обороны и т. д.

Подобная ситуация существовала и на оккупированной территории, где неожиданно для нацистов начался бурный, стихийный процесс церковного возрождения. Как только ушли советские войска, там произошел настоящий «религиозный взрыв» — за несколько месяцев открылись сотни православных храмов, а всего за 1941–1944 гг. примерно 9400. И эти церкви стали центрами русского национального самосознания. Впрочем, проблема патриотизма в годы Второй мировой войны является достаточно сложной и неоднозначной. Представители всех частей Русской Православной Церкви, в том числе и карловацкое духовенство, были патриотами и желали возрождения свободной процветающей великой России. Но представляли себе пути к достижению этой цели по-разному и порой оказывались в «разных лагерях». Данная тема требует дополнительного специального исследования.

В целом же можно сделать вывод, что ни одна из частей или юрисдикций Русской Церкви не стала сотрудничать с нацистами. Нацистским ведомствам даже не удалось полностью подчинить и сделать своим послушным орудием православную епархию на территории Германии. Здесь особенно сильное сопротивление продемонстрировали евлогианское духовенство и прихожане. К концу 1943 г. нацисты проиграли СССР и пропагандистскую войну в церковной области, что было особенно заметно на примере Балканских стран. Так завершился «крестовый поход» под знаком свастики на Восток.