Читать интересную книгу На край света (трилогия) - Уильям Голдинг

– Знаю! Впрочем, я на это не пошел, потому что он ледяным тоном добавил: «Если ваши люди не станут откачивать воду, о ваших протестах никто никогда не узнает». Вот так обстоят наши дела.

Боулс ухмыльнулся.

– Говорят, что трудности объединяют людей. Пока ничего похожего не видно.

– Мы с вами – гражданские лица. К чему морякам с нами нянчиться? Мы не члены экипажа, это не торговое, а военное судно, и они толком не разберут, как к нам относиться. Подчиненные Олдмедоу – тоже не моряки. Виллис говорил, что… Кстати, доложусь, что с недавних пор я больше не гражданский. Лорда Тальбота произвели в гардемарины.

– Вы, видимо, шутите, сэр!

– Господи, Боулс, мне давно не до шуток! Колли, Виллер, теперь вот Преттимен… Ладно, по сути вопроса: я на самом деле исполняю обязанности гардемарина при старшем офицере во время ночной вахты. Это та, что начинается в…

Неожиданно Боулс, обычно такой сдержанный и невозмутимый, прикрикнул на меня:

– Да знаем мы, сэр, что такое ночная вахта! Мало того, что солдат превращают в матросов, так теперь еще и пассажиры управляют судном!

– В конце концов, Боулс, Тальбот не причинит нам больше вреда, чем этот новый офицер, как его там – Бене. Тот самый, что оторвал кусок от днища и, судя по всему, вот-вот устроит пожар! А теперь ему захотелось без всяких инструментов узнать, где мы находимся. Я вам вот что скажу: надо доложить обо всем, что здесь творится, прямо в Палату! Что за мерзкое судно! Там, на шканцах, несет вахту Смайлс, который на самом деле ничего не делает, только ухмыляется дикому ветру, как лучшему другу; а тут, у двери, под дождем и по колено в воде, торчит Брокльбанк и пускает газы…

– Вот-вот-вот! Я и сам удивлялся! Он каждое утро там проводит – и в дождь, и в зной, и в холод…

– Все очень просто. Женщины не пускают его в каюту, пока он не расстреляет все свои боеприпасы! Утренний салют!

Последняя фраза заставила всех нас совершенно по-идиотски расхохотаться.

– Мне послышалось, кто-то упомянул мое имя?

Это оказался сам Брокльбанк. Палуба качнулась, он повис на дверной ручке и чуть не упал – сказывался преклонный возраст. Мы с Олдмедоу доволокли его до стола, а Боулс захлопнул дверь, преградив путь воде. Как ни странно, Брокльбанк очухался быстрее всех нас.

– Не могу больше, господа, честно вам скажу. Промок и до пояса, и выше, волны исхлестали, чуть не смыли в море, а эта старая накидка, что служит мне верой и правдой, изнутри отсырела не меньше, чем снаружи…

– Так оставались бы в каюте, мистер Брокльбанк, лежали бы на койке…

– Не могу без общества.

– Бог мой, сэр, всякий будет рад оказаться в компании мистера Брокльбанка…

– Нет, мистер Тальбот, увы. Она, конечно, старается приободрить меня, но на деле уже глядит на меня вдовьим взором.

– Будет вам, сэр! Я часто встречаю миссис Брокльбанк на палубе – она всегда улыбается, всегда весела!

– Так и я о том же, мистер Тальбот, хотя вы немного преувеличиваете. Она весела с вами, но не со мной. Я не люблю вдов и всегда, что естественно, старался их избегать. Но наедине со мной, в каюте, Селия улыбается с таким мрачным торжеством, с каким вдова размышляет, что дело сделано, по счетам заплачено и, – здесь его голос гневно возвысился, – и она тут больше ни при чем.

– Мистер Брокльбанк!

– Хотите сказать, что такое поведение не подобает джентльмену, мистер Тальбот? Хорошо, больше я об этом ничего не скажу. Но и вернуться туда не смогу, несмотря на то, что выполнил все условия Селии. Ах, Бейтс! Старина Бейтс! Надеюсь, вы плеснули туда бренди?

Бейтс поставил кружку на стол и выразительно поглядел на мистера Брокльбанка.

– Совсем каплю, сэр, только для запаха.

– Бейтс, негодник, так вы таскаете ему бренди из кают-компании, а я тут…

– Это из моих запасов, мистер Тальбот, сэр!

– Я бы разделил с вами кружку, Тальбот, но вот беда – до ужаса боюсь всякой заразы.

– Это мне надо опасаться, как бы заразу не подхватить, черт бы вас побрал!

Внезапно, резко и неожиданно, от нас уехал стол. Я хотел задержать его, но обнаружил, что вцепился в Боулса. Он стряхнул мою руку, и тут стол встал на дыбы и врезался в него. Боулс произнес слова, которых я никак не ожидал от столь почтенного человека.

– А еда! – продолжал мистер Брокльбанк, следуя каким-то своим мыслям. – Еда просто ужасна. Буквально на днях я попытался укусить, или, лучше сказать, взломать, как грабитель, кусок холодной свинины… И что случилось?

Отвратительный старик пошарил в многочисленных складках своего обвисшего одеяния и выудил из какого-то тайника почерневший зуб.

– Нет, это уже переходит всякие границы!

Я вскочил на ноги и рванулся к двери, где меня встретила россыпь брызг у порога, который не давал морской воде проникать в салон. За дверью обнаружился Бене. Как и все окружающие, он держался за поручень, шедший между каютами, – правда, только двумя пальцами. Глядя на дверь каюты Преттимена, Бене шевелил губами. По-видимому, пресловутые муки творчества! Я почувствовал, что зверею – до сих пор не знаю почему.

– Мистер Бене!

Он досадливо перевел на меня взгляд.

– Мистер Бене, я намерен получить от вас кое-какие ответы!

Бене растерянно нахмурился.

– Разве я принял ваши извинения?

– Извиняться должны вы! Ваши отношения с некой дамой вынудили другую даму… что, в свою очередь, заставило меня… мое суждение о ней… честь вашего имени…

– А что вы имеете против моего имени, сэр? Это что – насмешка?

– Честь вашего имени…

– Повторяю: я горжусь своим именем, мистер Тальбот. Мой отец сохранил его, как печальное напоминание о горькой судьбе нашего…

– Вы сбиваете меня с толку! Мне нет дела до вашего имени, судя по всему, французского. Я хочу получить простой ответ на простой вопрос. Чему она была свидетелем? Какой порочной связи?

– Мистер Тальбот, после наших недавних разногласий, знаете ли…

– Я хочу наконец уяснить для себя характер отношений между вами и известной вам дамой!

– Вы, вероятно, имеете в виду мисс Чамли. О Господи! Сказал же я вам, что она оберегала наше уединение… Cave[106]… или, если вам незнакома латынь…

– Знакома, уверяю вас!

– Вы покраснели, прямо как несчастный Преттимен.

Я с трудом подавлял растущую ярость.

– Меня больше интересуете вы и некая дама в возрасте!

– Так, значит, вы меня раскрыли! Она, о, она…

Мистер Бене, что было для него нехарактерно, утратил дар речи. Неожиданно он закрыл глаза и продекламировал:

– Ты дамский сбросила нарядИ кудри вольно распустила,Ах, образ твой ласкает взгляд…

– Значит, вы все-таки имели с ней порочную связь! И мисс Чамли об этом известно! Она все знала!

– Какую связь?

– С леди Сомерсет!

– Пониманием душа возвысится. Каким бы глубоким ни было преклонение перед дамой…

И тут я сорвался. К счастью, при таком ветре, меня не слышал никто, кроме Бене.

– Вы обладали ею? Мисс Чамли видела?

На лице Бене проступило жалостливое понимание.

– Я мог бы обидеться на ваши слова, мистер Тальбот, обидеться и за нее, и за себя. Наверное, вы просто не можете подняться выше каких-то плебейских отношений.

– Кто бы говорил о плебейских отношениях!

– Вы охвачены страстью и вряд ли отвечаете за свои слова. Я опустился перед леди на колени. Она протянула мне правую руку. Я сжал ее в своей, дабы запечатлеть поцелуй. Внезапно – и я уповаю на то, что вы поймете, какое безмерное целомудрие было заключено в этом жесте – я вспомнил, как во младенчестве моя дорогая маменька приходила ко мне в детскую пожелать спокойной ночи. Захваченный порывом чувств, я повернул эту белую руку, впился в ладонь губами, а затем осторожно зажал тонкие пальцы.

– А дальше? Дальше?! Вы молчите, сэр! Это что – все? Это все, мистер Бене?

– Как же вы нелюбезны, мистер Тальбот! Уже второй раз вы глумитесь, пытаясь задеть честь моего имени.

– Простой ответ на простой вопрос, прошу вас!

– Да, это все. Хотя для человека тонко чувствующего…

– Тогда объясните, почему она сбросила одежду. Объясните!

– Леди Сомерсет ничего не сбрасывала!

– «Ты дамский сбросила наряд»!

Всплеск очередной волны покрыл нас водопадом брызг. Бене утер лицо.

– Теперь я все понял. Ваша собственная грубость и приземленность обманула вас. Дама и впрямь сняла «дамский наряд»:

– Ты дамский сбросила нарядИ кудри вольно распустила,Ах, образ твой ласкает взгляд,И все, что вижу, сердцу мило!Пусть ты другому отдана —Мы под одними парусамиЛетим, Летиция…

– Мисс Грэнхем! Миссис Преттимен!

– Кто же еще? Конечно, над некоторыми строчками еще работать и работать.

– Вы пишете стихи миссис Преттимен!

– В силах ли кто представить себе более достойную даму? Такой женщины можно ждать долгие годы!

– Вам хочется целовать ей руки, сэр, – что ж, думаю, она не откажет. В конце концов, не отказывала же она раньше – своему нынешнему супругу, мистеру Преттимену, – но при чем тут стихи? Преттимен лежит на койке в каюте и не может встать. Не сомневаюсь: если вы постучите и попросите разрешения, вы сможете лобызать ей руку с той и другой стороны чуть ли не целую вахту, согласно песочным часам!