Читать интересную книгу Завод войны - Эшер Нил

Приблизившись, я осмотрел робота, нависшего над остатками ИИ Цеха 101. По–моему, выглядел он не вполне нормально. Стоял, как и все остальные здесь, на длинных тонких ногах цапли, но верхняя половина — цилиндр, окаймленный множеством рук, — отсутствовала. На ее месте находился обыкновенный одноствольный пулемет с ленточной подачей патронов, ствол которого был направлен на ящик ИИ. Похоже, предосторожность с оптоволокном все–таки не сработала. Я оглянулся на Пенни Рояла.

Черный ИИ вытянул серебристые щупальца и перемешивал летавшие осколки, создавая какой–то вращавшийся узор. Один осколок он подтолкнул ко мне, и я, отпустив шип, поймал его.

«Отличная была идея — одарить ИИ завода–станции эмпатией и сознанием человеческой матери, чтобы он наверняка приглядывал за своими детишками».

Это говорил боевой дрон–богомол из памяти Рисс, но цунами других, несущих горе воспоминаний жертв Пенни Рояла смыло фразу. Я переживал чужие потери родных и друзей, счастья и надежд — и чувствовал немыслимую, невыразимую боль матери, терявшей дитя. Но мне было в тысячу раз хуже, боль разрывала меня, будь я всецело человеком, человеком обычным, она просто обратила бы меня в прах. И я обнаружил, что могу ментально отступить от нее — хотя в реальности я, оторвав ноги от пола, свернулся в позе зародыша вокруг стержня боли…

ИИ Цеха 101 не входил в число первых ИИ заводов–станций, созданных во время войны. Он был поздней версией, сплавом выживших разумов — разумов боевых дронов и разумов големов, корабельных разумов и человеческих мемо–записей, собранных и слепленных воедино. Некоторые из них остались в живых из–за производственных дефектов, возникших в спешке при производстве кристалла ИИ, что делало их негодными для мирного времени. Некоторые страдали психозами, мышление других не поддавалось описанию в человеческих терминах. Итоговый разум, включивший и копию человеческих эмоций, должен был стать синергетической производной этих частей. Предполагалось, что он выберет лучшие для своей задачи черты и включит их в себя. Но случилось иначе — разум включил все и с самого начала был нестабилен. Земля–Центральная не заменила этот ИИ, поскольку сочла, что в условиях военного времени недостатки такого решения перевесят выгоды. ИИ делал свою работу, и делал ее хорошо — поэтому исправление ошибки могло и подождать какое–то время.

Горе, которое чувствовал ИИ, когда уничтожали кого–то из его детей, заставляло его делать следующих лучше, прочнее, способнее к выживанию. Ненависть к прадорам толкала его на создание все более и более смертоносного оружия. По матрицам выживших он сотворил несколько весьма удачных ИИ. Процент неудач при производстве жизнеспособного потомства был высок, но приемлем. А затем атака прадоров изменила все.

Цеху 101 пришлось наращивать, наращивать и наращивать темпы производства детей. Ограниченный в материалах, завод создавал далеко не лучшие образцы своей продукции. Всего за несколько дней он состряпал тысячи чад — и отправил их прямиком на погибель в горниле боя. Хуже того, у него не было ни времени, ни ресурсов, чтобы настраивать их кристаллы, стирая все чувства. И дети умирали, иногда с криками, иногда просто ошеломленные, в непосредственной близости от ИИ, потому что он волей–неволей командовал ими, что создавало петлю обратной связи, поскольку эмоции детей текли через разум родителя. Жалобное подвывание, усиливаясь и накапливаясь, становилось воплем. Горе беспрестанно калечило ИИ — и его ненависть обратилась внутрь.

«Угу, — сказал богомол, скрежеща жвалами. — Цех 101 спятил, чокнулся, с дуба рухнул, пересчитав по пути все ветки».

Послеродовая депрессия? Психическое расстройство? Не знаю. ИИ завода–станции сбежал от прадоров — и накинулся на собственных детей. Его самоотносимая логика была безумна, столь же безумна, как сам ИИ. Если дети окажутся мертвы, они уже никогда не будут страдать и никогда не умрут. Но ближе к концу что–то изменилось. Возможно, к ИИ на короткое время вернулся рассудок, а может, и нет, но он принял решение. Он велел одному из самых доверенных роботов переделать своего собрата — и направил его против себя. Люди сказали бы, что Цех 101 вышиб себе мозги.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я распрямился, затекшее тело ломило, голова раскалывалась. Включив импеллер на запястье, я опустил ноги на пол, наклонился, подобрал шип… И тут же отбросил его, смятый ударом памяти. Игла вонзилась в пол, а я поднял глаза на Пенни Рояла.

— Чего ты от меня хочешь?

— Хочу, чтобы ты хорошо понял, — ответил ИИ.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы осознать: я на самом деле получил ответ непосредственно от этого создания.

— Ты хочешь, чтобы я хорошо тебя понял, и поэтому затащил меня сюда, чтобы я смог узнать о твоем безумном создателе… о твоей сумасшедшей матери? А ты, значит, несчастное дитя, с которым дурно обращались и которое нужно простить?

— Факты очевидны.

— Я все еще не знаю, чего ты хочешь.

— Мы вернулись к моему началу, а теперь мы должны вернуться к твоему.

Не помню, что я кричал ИИ, когда тот сложился черным оригами, сжался, превратившись в черный бриллиант, — а потом развернулся, как глаз странного насекомого, и исчез в небытии.

Брокл

Условия заключения Брокла не включали ничего сложного. Он должен был оставаться на борту «Тайберна», пока его не сочтут годным к возвращению в общество государственных ИИ. Обследования проводились раз в декаду. А он обязан был отправлять полные отчеты о приговоренных к смертной казни, присланных к нему на допрос. Он также имел право по своему усмотрению приводить приговор в исполнение. Во всех остальных случаях Брокл обязан был неукоснительно соблюдать инструкции. ИИ роптал по поводу ограничений, но прекрасно понимал, что ситуация не так уж и плоха, учитывая его прошлые прегрешения. И все потому, что он стал весьма полезен Государству. Немногие аналитические ИИ обладали его проницательностью, немногие знали, какие именно вопросы нужно задавать преступнику, особенно если он — человек. Конечно, Земля–Центральная и прочие государственные ИИ списывали отличное понимание Броклом преступного мира на то, что и сам он слеплен из того же теста.

Глупцы.

И вот, вобрав в себя сущности Икбала с Мартиной, чьи останки парили в кровавом облаке в допросной комнате, он нарушил условия. В отношении этих двоих он не подчинился прямому приказу. И, по законам Государства, совершил убийство. А теперь собирался бежать из заключения.

В обличье крупного тучного человека — своей излюбленной форме — Брокл, грустно улыбнувшись, вышел на платформу дока. Он не дал Земле–Центральной захватить управление последним прибывшим челноком, быстренько вобрав в себя пилотирующий его субразум. Теперь корабль вернулся в док с еще одним присланным на допрос заключенным на борту. С некоторым нетерпением Брокл просканировал досье человека, уже через микросекунду ощутив скуку. Очередной сепаратист с Чейна‑III, виновный в четырех убийствах в прошлом, а в настоящем выпустивший в бассейн биоагент, биологический возбудитель болезни, погубивший таким образом еще двадцать человек. Мужчину арестовали при попытке покинуть Чейн‑III, когда простейший анализатор — «нюхач» засек биоагент на его одежде. Контролеры допросили его, лишив форса для выявления связей и подтверждения тяжести преступлений. Судебный суб-ИИ приговорил человека к смерти и послал сюда, чтобы Брокл перед исполнением приговора вытянул все подробности.

Но Брокла это больше не интересовало. Перестало интересовать — в тот момент, когда он начал допрашивать Трента Собеля — и узнал о масштабнейших и запутаннейших манипуляциях ИИ Пенни Рояла.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Подойдя к краю платформы, Брокл застыл, скрестив руки на груди, глядя на челнок, одновременно проверяя связь с той единицей, которой предстояло остаться здесь. Подсоединенная к У-пространственному передатчику, она работала на полную мощность, заодно контролируя сдвоенный У-пространственный двигатель «Тайберна». Двигатели находились в полной готовности, а единицу Брокл запрограммировал на самопожертвование — и получение от него истинного наслаждения.