Из этого примера видно, что апостол Павел не отрицал иудейства, а только раскрывал его приготовительное значение к христианству. Тем более не обличал он здесь ложного направления иудеев, а показывал, что рассуждал с ними, как с настоящими чадами Авраама, вел речь об иудействе в чистом его виде и предоставлял собственному сознанию каждого исправиться в своем заблуждении о Мессии. Но, как увидим ниже, иудеи не сумели вывести из проповеди апостола верное понятие об Иисусе Христе и остались при своих заблуждениях. В существе же дела апостол Павел отвергает иудейство, если указывал на него, как на приготовительную ступень к христианству. Само собою вытекала из его проповеди, по крайней мере, та мысль, что исполнение закона стало делом не обязательным и безразличным, как скоро пришел Искупитель. Только эта мысль, обращенная к неверовавшим иудеям, не разъяснялась и следовала не более, как вывод. На первых порах апостол желал от своих единоплеменников одной веры в Иисуса Христа, ее старался возбудить и утвердить в своих слушателях и ради этого не входил с ними в полемику, а еще оказывал им всевозможное снисхождение. Этим снисхождением объясняются два его поступка: обрезание Тимофея и обряд собственного очищения в Иерусалиме.
Тимофей был одним из лучших иудеев, воспитанный благочестивой матерью в страхе Божием. Своим умом и набожностью он заслужил большое доверие не только в городе Листре, но и в целой Иконии (Деян. XVI, 2; 1 Тим. IV, 14). Именно поэтому, он мог оказать апостолу Павлу большую услугу в его проповеди к иудеям, с хорошим успехом мог вразумлять своих единоплеменников. Но набожные иудеи не хотели не только слушать, но и принимать его в синагогу за то, что был он не обрезан. Св. апостол Павел, не придававший никакого значения плотскому обрезанию и, что требовалось еще в Ветхом Завете (Лев. XXVI, 41; Иерем. IV, 4), полагавший спасение в обрезании духа и сердца (Рим. II, 25, 29; 1 Кор. VII, 19; Гал. V, 6; VI, 15; Кол. II, 11), сделал иудеям уступку и, по словам Златоуста, «обрезал Тимофея, дабы упразднить обрезание; ибо понимал, что обрезанный будет проповедовать учение апостола о том, что не нужно обрезание». Тимофей, действительно, оказался впоследствии самым верным спутником и сотрудником апостола Павла. Так, например, он совершил его проповедь к иудеям в Верии (Деян. XVII, 14) и своим прибытием в Коринф как бы подкрепил его на проповедь к тамошним иудеям (Деян. XVIII, 5). Вообще, он служил апостолу Павлу в благовествовании, как сын отцу (Филип. II, 22; сн. 1 Кор. XVI, 10; 2 Кор. 1, 19).
Не иначе, как на мудрую меру, в видах успокоить кропотливое благочестие иудеев, нужно смотреть и на обряд собственного очищения апостола Павла в Иерусалиме. Чтобы понять это, стоит всмотреться в тогдашнее положение дел. Ко времени последнего посещения Иерусалима апостолом Павлом, иудео-христиане были крайне предубеждены против него. Иудейские сплетники, везде старавшиеся повредить апостолу и помешать делу его проповеди, наговорили здесь, как он освобождает язычников от исполнения закона, как, кроме того, воспрещает обрезывать своих детей самим иудеям, живущим среди язычников, и соблюдать постановления Моисея. Эти доносы были небезопасны как для самого апостола Павла, так, в особенности, для Церкви. Они грозили ей прямым расколом, потому что возбуждали большой соблазн среди самых набожных христиан из иудеев. Очень могло быть, что, в случае личного сопротивления апостола языков, ревнители закона произвели бы совершенное разделение между иудео-христианскою Церковью и языческо-христианскою. «Видишь, брат, — простосердечно говорил апостолу Павлу апостол Иаков, — сколько тысяч уверовавших иудеев, и все они ревнители закона» (Деян. XXI, 20), то есть, люди с большим благочестием, хотя и с ветхозаветным, ошибочным взглядом на свою набожность. При этих словах стало больно апостолу Павлу. Мысль, что он сам может быть виною крайнего ожесточения иудеев, этих возлюбленных братий, и опасного разделения между верными, склонила его принять предложение апостола Иакова и согласиться на очищение себя ради одного успокоения тревожной совести своих врагов. Нечего и говорить о том, что сам апостол Павел смотрел на свой обряд очищения, как на вещь совершенно безразличную. Такой же взгляд на его очищение имел и апостол Иаков. Выслушав, что сотворил Бог у язычников служением Павла, вместе с другими пресвитерами он прославил Бога и, если внушал ему принять обряд очищения, то единственно для успокоения иудеев и в мудрых видах отклонить угрожающее разделение между двумя Церквами: иерусалимскою и антиохийскою (Деян. XXI, 10-20); во всяком случае, он признавал письменное утверждение иерусалимского собора о христианской свободе (Деян. XXI, 25).Таково в общих чертах снисходительное отношение св. апостола Павла к иудеям. В нем ясно была выражена одна мысль: не оставаться иудейству рядом с христианством. Дальнейшая форма развития этой мысли объясняется тем, как отнеслись иудеи сами к содержанию проповеди св. апостола Павла.
2) Перемена отношений св. апостола Павла к иудеям. Строго обличительный тон его проповеди в Антиохии Писидийской, Коринфе и Риме. Строго отрицательный характер его деятельности против иудаистов. Распри в Антиохии из-за обрезания. Живое участие апостола Павла в решении этого вопроса. Апостольский собор в Иерусалиме. Единодушное утверждение в нем христианской свободы. Ближайшие и дальнейшие последствия этого утверждения. Обличение апостола Петра апостолом Павлом в Антиохии.
Мы уже знаем, что одни из иудеев с ожесточением отталкивали от себя христианство, а другие из принявших спасительную веру Христову не усвоили себе истинного ее значения и по-прежнему оставались при своих иудейских убеждениях и привязанностях. Когда ни те, ни другие не только не сделались лучшими в своих отношениях к христианству, а еще восстали против него, мало-помалу и св. апостол Павел стал изменять к ним свои отношения, нашелся вынужденным обличить неверие одних и восстать против заблуждений других. Книга Деяний Апостольских представляет нам три случая обличений в этом роде.
Первый случай был в Антиохии Писидийской. Проповедь апостола Павла в этом месте имела большой успех. Почти целый город собрался к нему слушать слово Божие (Деян. XIII, 44). Многие уверовали в Иисуса Христа. В том числе значительную часть составляли язычники. Между тем, неверовавшие иудеи злобно раздражились этим обстоятельством. Св. Дееписатель замечает, что видевшие иудее, исполнишася зависти и вопреки глаголаху глаголемым от Павла, сопротив глаголюще и хуляще (Деян. XIII, 45). Апостол Павел не выдержал такой дерзости против Евангелия Христова и сказал вместе с Варнавою: вам бе лепо первые глаголати слово Божие: а понеже отвергосте е, и недостойны творите сами себе вечному животу, се обращаемся во языки. Тако бо заповеда нам Господь: положих тя во свет языком, еже быти тебе во спасение даже до последних земли (Деян. XIII, 46-47). Без всякого сомнения, слова эти были весьма оскорбительны для честолюбивых иудеев. К большему их посрамлению и негодованию, язычники, услышавшие от апостолов о благоволении Божием к себе, радовались, прославляли слово Господне и уверовали в Иисуса Христа в большом количестве. Иудеи, действительно, еще больше ожесточились и изгнали Варнаву и Павла из пределов своих, но этим навлекли на себя еще большее осуждение. Выходя из города, Павел и Варнава отрясли на них прах от ног своих (Деян. XIII, 51). Этим выразили они призвание страшного гнева Божия, потому что поступили по заповеди Спасителя: иже аще не приимет вас, ниже послушает словес ваших, исходяще из дому, или из града того, оттрясите прах ног ваших. Аминь, глаголю вам, отраднее будет земли Содомстей и Гоморстей в день судный, неже граду тому (Матф. X, 14-15). В последних словах Спасителя виден весь смысл настоящего апостольского обличения, которое заслужили своим неверием антиохио-писидийские иудеи.
Еще многознаменательнее был второй случай. Дело было в Коринфе. Когда, по обычаю своему, иудеи противились проповеди и даже осмелились ругаться над самым учением Христовым, апостол Павел оттряс тогда одежды свои и сказал: кровь ваша на главах ваших: чист аз отныне во языки иду (Деян. XVIII, 6-7). И тут же, на их глазах, он, действительно, пошел в соседний дом к одному набожному язычнику. Кровь ваша на главах ваших — это была формула страшного проклятия, по своему внутреннему смыслу равнявшаяся смертному приговору. Она известна была грекам и римлянам. Hocin caput tuum, говорили римляне. Di capiti ipsius generique reservent, читаем у Виргилия. Вообще, что по-гречески — αίμα — кровь, убийство, смерть, то по-латыни — caput. Еще лучше понятна была эта формула проклятия самим иудеям, потому что и свое начало она получила чуть ли не у них. В первой главе книги Левит говорится, что священник возлагал руки на главу приносимого в жертву животного и таким образом переносил на него грехи народа. Обряд этот освящен был особым предписанием. Да и все, вообще, ветхозаветные жертвы были жертвы кровавые. Кровь была символом очищения от грехов, возлияние крови заменяло покаяние. Призвать ее на кого-нибудь значило возложить тяжесть преступления и затем смертную ответственность. Одним словом, кровь ваша на главах ваших это было проклятие, которое призвали на себя сами иудеи, когда, в пылу злобного неистовства и слепого увлечения, кричали перед лицом Пилата: Кровь Его (Иисуса Христа) на нас и на чадех наших (Матф. XXVII, 25). Это самое проклятие напомнил и повторил Коринфским иудеям и св. апостол Павел.