— Хватил лишку, с кем не бывает, — мирно согласился Беда, на глазах возвращая обычное приподнятое настроение. — Да за коим ниморским флагом мне трупы? Это к Ильде. Деловое сотрудничество, ничего личного.
Угу, пусть и демонам так скажет — извините, переборщил…
— Не боишься, что и тебя Ильда того, отправит вслед за остальными?
Если, конечно, Беда не отправит ее раньше.
— Лоза, ты за меня не беспокойся. Я ведь ей нужен, м? — черный маг похлопал меня по плечу и преспокойно двинулся дальше.
Карма. Вот урод.
— Вас найдут и казнят.
Беда от души расхохотался:
— Да пусть находят! Чтобы сломать границу, надо собрать всю десятку, а чтобы собрать десятку… они не успеют, — закруглился он.
Если я выживу, то легендарный головной филиал Шоваллы навсегда останется в памяти аморфным темным чудовищем со множеством красных глаз. Аварийное освещение красило лужи на полу в угнетающий тревожный цвет; луч фонаря скользил стенам, ручейкам, сбегающим с потолка, трещинам и мокрой отстающей штукатурке. Магия вгрызалась в выщербленный бетон, змеилась в проломах, свивалась в арки, таилась в плотной темноте, лишь неохотно расступаясь перед фонарем, пронизывала собой нездоровый тяжелый воздух, все еще полный чужой ярости и боли. В коридорах жило эхо: звук шагов, капанье воды, шуршание осыпающегося камня. Но было и другие… множество звуков, обитающих в тишине. Отголоски шепота, человеческие голоса, обрывки непонятных фраз. Один раз мне показалось, что на грани слышимости раздался подавленный крик, но он быстро смолк и больше не повторился, и я постарался выкинуть его из головы. Мы шли дальше и дальше, по черным извивающимся коридорам, переплетающимся, как змеиный клубок, бесконечному лабиринту из камня и теней, а лаборатории рассматривали крошечные песчинки, холодно и пристально.
Шли, пока не уперлись в завал.
Путь преградило сплошное месиво из обломков, как будто какая-то сила прессовала перекрытия, сплющив остаток коридора всмятку. Потолок пересекали крупные трещины; нехило тут тряхнуло…
— Это ниморцы взорвали основной сектор?
— Друиды, — с ноткой раздражения отозвался маг и, прежде чем я успел поразиться, зачем братствам подрывать лаборатории, продолжил: — Сунулись куда не надо, вот и…
Похоже, об уничтоженных уровнях он переживал куда больше, чем о неудачной экспедиции. С друидов, даже при всем желании, кроме коры Священного Дуба и ягодной настойки взять нечего.
— Их вытащили? — с надеждой на грани издыхания спросил я, как будто весть о том, что неизвестные исследователи смогли выбраться из ловушки, могла помочь. Скажем, возник бы прецедент…
— Куда там, — с мрачным удовлетворением подтвердил опасения Беда и свернул вбок, ныряя в незаметный пролом в стене. — Шумиха — на все приграничье! То ли разрешение не пробили, то ли с северными не договорились, но после этого Холлу и закрыли. Давно пора, если хочешь знать.
Вот так знания и пересекают рубеж, после которого перестают радовать.
В соседней комнате отчетливо и неприятно тянуло гарью; белоснежное сияние пробегало по гладкому, спекшему полу, закопченным стенам с прикипевшим к ним стальным стеллажам, и непонятным грудам обугленных тряпок, вплавленных в плитку и обведенных мелом. У самого выхода, переступая через черту, я запнулся о чей-то сапог и не стал ничего спрашивать, приготовившись заткнуть Беду, если тот заговорит.
Дальше следы прокатившегося по лабораториям сражения стали встречаться все чаще. Ни одной лампы не уцелело, но в них не было нужды; проклятие, пропитавшее каждый клочок земли, затмило бы свет солнца. Выбитые двери, дыры с осыпающимися краями. Выбоины на стенах, камни, рассыпающиеся от одного прикосновения, прах и пепел. И намертво въевшийся запах пороха и горелой плоти. Я старался дышать через раз и не слишком приглядываться; ясно, почему Эжен с таким безразличием отзывался о Холла Томаи: там, где прошлась орда колдунов, ничего ценного остаться не способно по определению.
— Шольцы, м, на самом деле не хотели ничего взрывать — они тряслись над своими лабораториями и все ждали помощи с побережья. Они все ждали, что непобедимые армии Ниммы вот-вот прорвутся сквозь Лес и втопчут в грязь нас, недочеловеков. Они долго держались, — почему-то представляясь, что Беда злорадно ухмыляется. — Весело было.
Мда, кому как. Кому война, а кому праздник.
Под ногами внезапно распахнулась пустота. Монолитные ступени вели вниз, в просторный вытянутый зал, залитый водой; когда-то помещение делилось на множество клетушек, но теперь от мощных перегородок остались только жалкие огрызки да непонятные конструкции из железа и стекла с торчащими трубами. А между ними, щедро рассыпанные по полу, высились горки черепов.
— А-а остальное где? — я сглотнул, прогоняя привкус гнили, висящий в сыром воздухе. Черепа были насажены и на трубы, на острые штыри, один над другим, как причудливые гирлянды. Кости лежали безо всякой видимой системы: впрочем, я скоро заметил, что в центре зала их было больше всего, оставляя пустое пространство посередине. Ко всему можно привыкнуть, ко всему… да-да, Лоза, и не стоит быть таким скептичным.
— Растащили на сувениры, — видно было, что Беде сложно объяснять вещи, инстинктивно понятные любому черному магу. — А черепушки мы прокляли сгоряча. Праздновали, перепились все… даже не помню, что тогда было… поспорили, кто больше голов добудет, что ли?
Судя по неприкрытому страданию в голосе, гуляли наши славные защитники с размахом. И кирпичи, сплошь исписанные именами, инициалами и разными фразами, вполне соотносящихся с образом изрядно набравшихся колдунов, это подтверждали. Особенно богата на изречения выдалась противоположная стена — даже при том, что большую ее часть занимала огромная, выжженная многолучевая звезда, заключенная в круг. Ох, чую, разборки из-за чужого самовыражения царили нешуточные: не лишенный художественной изюминки рисунок перекрывал много других имен, чему их хозяева вряд ли обрадовались.
— Черная Смерть?
— Он самый, — согласно вздохнул Беда. Наверное, завидовал тому, что его-то имя скромно ютилось в самом дальнем уголке.
— З-зачем?
— Всевеликая Нимма, Лоза, ты сам догоняешь, чего спрашиваешь? Праздновали мы!
— Зачем ты меня сюда притащил, спрашиваю?
То, что колдуны больные на голову — это не секрет.
Приграничник спустился на пару ступенек, но я остался на месте. Даже смотреть на порченую воду не хотелось, а прикасаться… бр-р-р. Это ведь все там лежало и гнило…
— Тогда, десять лет назад, летом… — с напевными интонациями начал маг. — Мы стояли под стенами, и клятые нелюди боялись бунта. А потом, когда мы ворвались внутрь шольцы, м, открутили краник и залили камеры водой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});