Еще трудность - лепка горшков для варки стекла. Казалось, какие тут сложности? Однако горшки стали камнем преткновения. Традиционный способ их изготовления - гончарный. Слепить не сложно. А вот высушить до нужной кондиции - целая проблема. Сохли горшки почти полгода - такова технология. Без подобной сушки в печь горшок лучше не ставить. Выйдет бракованное стекло.
Поставку стекла необходимо было возобновить на новом месте через два месяца, иначе кончатся все запасы и остановятся оптико-механические заводы. До войны пробовали тромбовать горшки из менее влажной глины. Такие горшки сохли всего 7-10 дней. Но в то время горшков хватало. А теперь главный технолог завода И. М. Бужинский не спал дни и ночи вместе со своими помощниками, решая эту и другие проблемы.
Завод художественного стекла то ли случайно, то ли специально построили когда-то так, что до него просто так и не доберешься. Он лежал в глубинке - в двадцати километрах от железной дороги. Топливо для печей - дрова. И теперь они оставались главным энергетическим сырьем. Но дрова надо еще взять у леса. К пятистам постоянным лесорубам присоединились и старые кадровые рабочие. Золотые руки стекольщиков-художников взяли топоры. Даже инженеры привлекались к этому. Существовал закон: независимо от должности, каждый должен заготовить и вывезти из леса (на себе) три кубометра дров. От вывозки дров освободили только главного инженера и по совместительству начальника стекловаренного цеха И. М. Бужинского. За него взялся вывезти эти дрова из леса директор завода, понимая, как много зависело от главного инженера. И парторг ЦК ВКП(б) на заводе И. Е. Шаповал доставил на самодельных саночках несколько кубометров дров.
Когда топлива было в обрез, работал только пятнадцатисильный движок. Его энергии хватало, чтобы поддержать необходимую температуру в остывающих чанах со сваренным стеклом. Стекло не должно остывать быстрее или медленнее - только в заданном режиме. Лишь в таком случае его можно использовать для производства оптики. Стекловарение, как и варка стали, - непрерывный процесс. Даже небольшая пауза в теплоподаче приводила к неприятным последствиям. Все сваренное стекло выбрасывали.
Смешно сказать, но однажды один из технологов выбил стекла в доме, где жил первый директор завода, увидев, что у того горит электрическая лампочка, когда всем отключили свет. Директор провел в свою квартиру освещение тайком как раз от аварийного движка. И технологу за его поступок (а положение с варкой стекла было в то время прямо-таки отчаянное) ничего не было. А директора (не только, конечно, за это) освободили от должности.
И это не все. Враг забросил на завод свою агентуру. Если бы не стало завода в Приуралье, мы остались бы без оптического стекла. Как бы воевала армия без приборов? За первый год войны на заводе более двадцати раз загорались склады, были пущены под откос несколько паровозов с готовой продукцией, было предотвращено уничтожение самого завода. Бдительность заводских тружеников помогла выявить тех, кто готовил эту диверсию. Попытка гитлеровской агентуры уничтожить наш единственный в то время завод оптического стекла провалилась.
В январе 1942 года И. М. Бужинский приехал в Москву, к наркому, чтобы попросить для завода несколько лошадей для вывозки дров. Несмотря на огромную занятость, Д. Ф. Устинов долго не отпускал И. М. Бужинского от себя, вникая во все проблемы, которыми жил коллектив завода. В ходе беседы нарком давал задания службам наркомата, связался с С. М. Буденным, которого попросил выделить заводу лошадей, позвонил наркому путей сообщения и его попросил помочь заводу рельсами, вагонами, железнодорожной техникой. Своему первому заместителю В. М. Рябикову поручил проследить за выполнением обещанного.
А. Е. Добровольский неделями пропадал на заводе, делая все, чтобы завод на новом месте пустили в срок и не сорвали поставку оптико-механическим заводам оптического стекла. И эта помощь, как и помощь главного инженера главка С. И. Фрейберга, старейшего и опытнейшего инженера по производству оптического стекла, была чрезвычайно важной.
Несмотря на все трудности, завод вступил в строй в указанный срок и стал давать столько оптического стекла, сколько его выпускали в гитлеровской Германии заводы Цейса и Шотта, находившиеся в несравненно лучших условиях. Когда И. М. Бужинский и другие советские специалисты побывали после войны на этих заводах, они убедились, в сколь благоприятных условиях работали немцы.
- Они бы не справились с нашими трудностями, - сказал мне как-то Игорь Михайлович Бужинский. - Это смогли только советские люди, которые защищали свое Отечество.
В стекольном цехе одного из заводов Цейса было установлено 120 специальных кранов для обслуживания рабочих. Стекольный цех И. М. Бужинского проработал всю войну с... одним таким краном. Но он выпускал продукцию, не уступавшую по качеству хваленой немецкой. Наши снайперы прекрасно поражали фашистскую живую силу. И другие прицелы и приборы, которые оснащали оптическим стеклом -из Приуралья, надежно служили нашей армии и флоту в годы Великой Отечественной войны.
В 1942 году заработали еще два завода по производству оптического стекла, но они давали продукции значительно меньше, чем завод, которым руководил почти до конца войны И. Е. Шаповал.
Много сделал Государственный оптический институт, который находился в свое время в Ленинграде, а в годы войны - в городе Йошкар-Оле. Значение ГОИ выходило за пределы одного ведомства. Он занимался и проблемами теоретической и прикладной физической оптики, оптотехникой, оптическим стеклом и т. д. В институте работало много известных ученых-академиков, членов-корреспондентов Академии наук, докторов наук. С. И. Вавилов, будущий президент Академии наук СССР, был в то время заместителем директора института по научной части.
Йошкар-Ола удобна была тем, что здесь имелся оптический завод, а другой завод находился поблизости. Так же недалеко сосредоточилось много научно-исследовательских организаций. Сюда эвакуировалась и Академия наук СССР. Сама же Йошкар-Ола не была особенно перегружена эвакуированными, и здесь легче оказалось устроиться с жильем и питанием. В Ленинграде осталась лишь небольшая часть научных сотрудников ГОИ, которые обслуживали нужды фронта и Балтийского флота - ремонтировали приборы, занимались маскировкой, демаскировкой и т. п.
В Йошкар-Оле ГОЙ предоставили помещение лесотехнического института, которое имело деревянные междуэтажные перекрытия. Лишь в одной части здания перекрытия оказались бетонными. Эвакуированному коллективу пришлось проделать огромную работу, чтобы приспособить помещение для лабораторий и мастерских. Делали все с большим подъемом. Начальников лабораторий и тех, кто имел ученые степени и звания (доктора, профессора, академика), освободили от погрузочно-разгрузочных и других тяжелых работ. Однако они шли вместе со всеми и с гордостью позднее рассказывали о своем участии в общем труде.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});