– Что касается меня, то я догадываюсь, что речь идет о какой-то страшной гнусности, – произнесла Леокадия. – И все-таки, может вы объясните поподробнее?
Мадемуазель д'Аркс отняла руки от лица. Из бледных ее щеки стали пунцовыми.
– Ни слова больше! – вскричала она почти грубо. – Я уважаю волю моего покойного брата, однако эти люди убили еще и моих родителей. Поэтому я вправе отомстить, и судить за это меня может лишь Господь Бог!
Вдова и Жермен опустили глаза – так ослепительно прекрасна в своем горе и гневе была эта молодая женщина.
– Может, я все же закончу свой рассказ? – робко предложил слуга.
– Да, мы слушаем вас, – кивнула Валентина.
– В камине полыхало пламя, – вновь заговорил старик. – Господин Реми привстал, опершись на локоть: он хотел видеть, как горят плоды его многолетних трудов, той работы, которой он посвящал себя днями и ночами. Ему показалось, что пламя недостаточно сильное.
– Жги! Жги все это! – повторял хозяин. – Из пепла родятся ее жизнь, ее покой, ее счастье!
Я слушал его, и понемногу ко мне возвращалась надежда: его голос становился все громче, а глаза сверкали.
Увы! Лихорадка так обманчива...
Наконец все было кончено. Господин Реми уронил голову на подушку и прошептал:
– Как же теперь она будет бороться с ними? Ведь у нее нет никакого оружия!
Валентина криво улыбнулась.
– Черт возьми! – воскликнула мамаша Лео. – Послушай, девочка моя, мне не нравится твой вид. Ты меня пугаешь. Я надеюсь, ты не собираешься дразнить этих тигров нарочно, чтобы они тебя проглотили?
– Пожалуйста, не мешайте Жермену рассказывать, – спокойно ответила Валентина.
– Некоторое время хозяин молчал: силы его были на исходе, – продолжал старик. – Затем господин Реми приказал мне вытащить правый ящик секретера. За ним был тайник, в котором лежал большой конверт. На нем было написано: «Марии-Амелии д'Аркс».
Вдова, которую снова охватило безудержное любопытство, пододвинула свое кресло поближе к рассказчику. Взволнованная Валентина прошептала:
– Так вот значит как меня зовут по-настоящему!
– Это имя вы получили при крещении в Тулузском соборе 30 октября 1819 года, – ответил Жермен. – Я был там. Моей покойной жене, вашей кормилице, вначале церемонии внезапно стало плохо, и я взял вас на руки.
Ах, мадемуазель д'Аркс! – воскликнул старик. – Когда я видел вас в последний раз, вы были совсем крошкой. Однако я узнал вас. Клянусь, я ни с кем не смог бы вас спутать! Вы – живой портрет вашей матери!
Итак, когда хозяин взял этот конверт, он поцеловал ваше имя и произнес:
– Она – последняя из нас. И останется совсем одна. Потом господин Реми посмотрел мне в глаза и промолвил:
– Жермен, это имя моей сестры. Ты будешь любить ее, служить ей и защищать ее.
Он вскрыл конверт.
– Здесь свидетельство о рождении мадемуазель д'Аркс. Ты, конечно же, не хуже меня помнишь ту катастрофу, которая разлучила нас с малышкой. Теперь мою сестру зовут мадемуазель де Вилланове.
– И только тогда я понял все, – добавил старик. Его голос дрогнул. Но верный слуга продолжил свой рассказ.
Я встал перед хозяином на колени и вскричал:
– Реми, мое дорогое дитя, не умирайте. Господь исцелит ваши душевные раны.
Он медленно покачал головой.
– Господь милосерден, – ответил хозяин. – Он взирает на меня с доброй улыбкой. Умирая, я без страха могу заглянуть в свое сердце.
Взор хозяина был кроток и светел. Рука господина Реми покоилась в моей. На его бледных губах появилась улыбка. Это была улыбка отречения от всего земного. Хозяин выглядел совершенно измученным. Его глаза уже начинали закрываться.
Но он снова велел мне подойти к секретеру. Следуя указаниям месье Реми, я нашел свидетельства о смерти господина Матье д'Аркса и его супруги, ваших отца и матери.
За несколько месяцев до этого господин Реми распродал всю недвижимость, принадлежавшую его семье. Это очень удивило и даже встревожило меня: видимо, уже тогда он думал, что с ним может случиться несчастье. На вырученные деньги хозяин приобрел австрийские боны[20] и английские ценные бумаги, что тоже меня весьма насторожило. Все это лежало в секретере. Господин Реми сказал мне:
«Жермен, я продал имущество моего отца дешевле, чем оно стоит на самом деле: но я очень торопился. Недавно произошло событие, которое убедило меня, что нельзя терять ни минуты. Слева от секретера находится касса. Вот, возьми ключ от нее. Там лежат ценные бумаги на предъявителя. Они приносят восемьдесят тысяч франков ренты. Весь капитал равен примерно полутора миллионам франков. Это богатство ни в коем случае не должно оставаться здесь. Как только я умру, ты спрячешь все в каком-нибудь надежном месте. Эти полтора миллиона принадлежат моей сестре, Марии-Амелии д'Аркс. Доверяю тебе сохранить их».
Голос хозяина звучал все тише и тише, однако месье Реми захотел сесть. Я помог ему. Теперь я уже ни на что не надеялся: достаточно было бросить лишь один взгляд на господина Реми, чтобы понять, что он скоро умрет.
Он попросил у меня перо, чернила и бумагу.
Я заколебался. Хозяин выглядел таким слабым! Но он так умоляюще посмотрел на меня, что я не осмелился ему возразить. Казалось, его взгляд говорил: «Поторопись, Жермен, а то я ничего не успею!»
Я принес господину Реми все, что нужно для письма. В одной руке я держал канделябр с горящими свечами, в другой – чернильницу, в которую хозяин с большим трудом обмакнул перо: пальцы господина Реми дрожали.
Он начал писать, но рука почти не слушалась его. Я подумал, что у господина Реми ничего не выйдет, но в этот момент услышал его шепот:
«Я должен сделать это, несмотря ни на что. Это мои последние мысли. Мне нужно поговорить с ней, как беседует брат с сестрой... И как отец – с дочерью: ведь я старший в семье».
И его пальцы сжали перо.
Тем временем уже рассвело.
Хозяин еще не закончил, как вдруг в дверь позвонили.
– Это они, – произнес господин Реми. – Я не хочу их видеть.
В самом деле, пришла та же троица, что и накануне: полковник Боццо, господин де Сен-Луи и доктор Самюэль. Однако с ними был еще и четвертый, которого звали барон де ля Перьер.
Я не пригласил их войти. Сами они тоже не настаивали на этом. Доктор спросил у меня, как подействовала его микстура.
– Все в порядке? – мне показалось, что он удивился. – Тогда у нас есть надежда. То, что от белладонны ему в первый момент не стало хуже, – хороший симптом.
Барон де ля Перьер заявил, что его направила к нам мадам маркиза д'Орнан, которую очень беспокоит состояние здоровья господина д'Аркса.
Вернувшись к хозяину, я обнаружил, что он очень взволнован. Господин Реми спросил меня, говорилось ли что-нибудь о мадемуазель де Вилланове. Когда я ответил, что нет, он велел мне немедленно отправляться к аптекарю и потребовать, чтобы тот определил состав микстуры доктора Самюэля.