Если личного врача Майкла Джексона после смерти певца тут же взяли в оборот, не давали ему прохода, заставили в подробностях рассказать о лечении, донимали вопросами, что именно он дал пациенту, какие таблетки и в каких дозах, и в конце концов засудили (похоже, незаслуженно), то в нашем случае Фрэнка Гордона Аткинсона не только ни в чем не обвиняли — его вообще ни о чем не спрашивали. Его не искали. Никому не было интересно, ни кто он такой, ни сколько он лечил Меркьюри, ни как он его лечил, ни лечил ли вообще.
Гордон Аткинсон появился один раз — у дома на Логан Плейс 24 ноября. На вопросы журналистов ответил кратко: «Фредди сегодня поскользнулся. Я был с ним, но сейчас все в порядке, я сделал все, что мог». Больше этот человек ничего не сказал. После смерти всемирно известного пациента ему не задали ни одного вопроса.
Никого не взволновало и бесследное исчезновение тела. Все ограничилось устными заявлениями «лучшего друга покойного» Дэйва Кларка о том, что Фредди скончался, и он это видел, и «единственной женщины в его жизни» Мэри Остин о том, как он страдал в борьбе с ужасной болезнью — СПИДом. Это все. Не было ни вскрытия, ни осмотра тела. Не было ни одного независимого свидетеля — ни дежурного полицейского, ни медбрата, ни врача морга, ни водителя тру-повозки — ни одного человека, который засвидетельствовал бы, что... нет, даже не то, что смерть Фредди Меркьюри была естественной, а просто, что они видели тело данного гражданина по указанному адресу.
Ничего подобного не могли сказать и журналисты. Кроме трогательных слов Дэйва Кларка: «Я остался с ним, и он заснул... Фредди обладал сильным и мужественным характером и боролся с болезнью до самого конца... бла-бла-бла», — у них не было ничего. Они не видели тела даже на расстоянии. Не было даже той сцены, с которой пару лет назад начиналась новость о смерти Майкла Джексона: какие-то люди поспешно проносят что-то в машину. Впоследствии появился рассказ о том, как тело тайно вывозили из дома через черный ход, а полиция отсекла журналистов и не позволила им пуститься в погоню за похоронной машиной.
Сами журналисты ничего подобного не помнят. Никаких описаний того, как они заметили какую-то суету у дома, как бросились туда, как пытались догнать машину, как поняли, что упустили, опоздали, плакала рождественская премия... Просто сообщили, что тела в доме нет, и оно находится в «секретном месте». Интересоваться, где это самое «секретное место», никто не стал. Равно как и требовать хоть какие-то медицинские бумаги и интервью хоть с одним врачом, вскрывавшим или осмотревшим тело. Не было ни подтверждения того, что тело вывезено, ни... что оно вообще было в доме.
Сам факт смерти Фредди Меркьюри от тяжелой болезни СПИДа 24 ноября 1991 г. по адресу Логан Плейс-1, Лондон, был принят на основе устных заявлений двух человек — Мэри Остин и Дэйва Кларка. Гордон Аткинсон, как мы знаем, после смерти Меркьюри заявлений не делал, впоследствии появилось свидетельство о смерти за его подписью. Джим Хаттон и Питер Фристоун со своими мемуарами появились годами позже.
В ноябре 1991 года их никто не видел и не знал, и подтверждений того, что они видели смерть Меркьюри и вообще жили в его доме, нет. Последнее базируется только на устных заявлениях и появившемся впоследствии неизвестно откуда «завещании Меркьюри» (можно дать ссылку и уточнить его фейковый характер).
Два человека, один из которых, как нам говорят, — наследница состояния (т. е. лицо, материально заинтересованное в смерти наследодателя), другой — музыкант, 25 ноября 1991 г. назначивший сам себя близким другом покойного. Никаких доказательств этой самой дружбы ни тогда, ни потом так и не было предъявлено. Только несколько паленых совместных фотографий и слова других посмертных «близких друзей». Эти два человека заявляют о смерти мегазвезды мирового масштаба — и им верят. На слово. И даже не просят предъявить тело и доказательства естественной смерти. И пресса просто перепечатывает слова этих милых людей — без единого вопроса.
Британским журналистам было не до расследований — они очень заняты. Перепечатывают одинаковый, повторявшийся слово в слово во всех газетах пресс-релиз. Одну и ту же статью, отличающуюся лишь построением предложений и уровнем скандальности, публикуют все — от таблоидной «Сан» до респектабельной «Таймс». «Фредди Меркьюри мирно скончался этим вечером в своем доме в Кенсингтоне, Лондон, всего через сутки после признания, что он болен СПИДом. Причиной смерти стала бронхопневмония на почве СПИДа. 45-летняя звезда вела открыто бисексуальный образ жизни. Последние несколько лет он жил в своем доме, как затворник... Свидетелем его смерти стал близкий друг Дэйв Кларк».
Далее нужно в подробностях расписать, каким покойный был развратным гомосексуалистом и наркоманом, какие распутные вечеринки он проводил, сколько мужчин прошло через его постель. Опубликовать неизвестно откуда взявшиеся и кем присланные фото (сделанные не папарацци), запечатлевшие Меркьюри в объятиях разных мужчин. Рассказать трогательную историю о «любви всей его жизни Мэри Остин», которой он оставил все (завещания никто не видел, но кому оставлены миллионы, почему-то знают).
Мощная информационная истерика на тему угрозы СПИДа и призывы немедленно сдавать деньги в Фонд Терренса Хиггипса, соответствующие статьи, передачи, ток-шоу. Нарастающие обвинения покойного в трусости — зачем не рассказал о своей болезни раньше, зачем скрыл свою сексуальную ориентацию, почему не помог спасти многие жизни!
Те, кто думает, что таков хлеб с маслом у проклятой прессы и что именно так положено провожать умерших звезд, могут сравнить реакцию на смерть любого другого известного человека уровня Меркьюри — хоть Майкла Джексона, хоть Элвиса Пресли, хоть Лучано Паваротти. Так, по мере подтверждения информации о кончине Джексона тон прессы менялся на более уважительный, и, несмотря на известные скандалы, пресс-релизов типа «Джексон был известен своим образом жизни педофила» замечено не было. В нашем случае все с точностью до наоборот. Это особенно интересно, учитывая, что поводов для скандальных публикаций не было. При жизни Меркьюри не был героем скандальной хроники, не дрался, не попадался в злачных местах, не бил морду полицейским, не разбивал камеры о головы папарацци...
До 24 ноября 1991 г. у него была совсем другая репутация. Если в статье об умершей рок-звезде, известной своими драками и наркотиками, будут скандальные сведения, это будет выглядеть естественно, хоть и не очень пристойно по отношению к умершему.
Если же на смерть человека с безупречной репутацией одновременно и везде появляются публикации о том, какой он был развратный гей и наркоман, причем подается это так, как будто об этом человеке подобное писали последние лет 20, это, как минимум, должно вызвать вопросы и подозрения. Учитывая те действительно интересные детали, которые никто не обсуждал, подобные публикации выглядят как попытка отвлечь внимание. И это не конспирология — это нормальная журналистская реакция на ненормальную ситуацию, когда при откровенном криминале нет ни одной самой завалящей сплетни или версии.