– Говори же, Копыто!
Что ж, протянем время, зальем уши.
– Новости о Волдыре. Он, похоже, рассорился с Отцами. И у него есть люди, пулеметы, взрывчатка…
Гэл покачал головой:
– Мы не будем иметь дело с этими бандитами. Хватит того, что берем оружие у хонтийцев.
– Я ставлю вопрос на голосование!
– Хорошо, голосуем. Кто за переговоры с Волдырём? Птица? Против! Вепрь? Против! Студент? За? Тогда мой голос решающий. я – против! Предложение Копыто отклоняется. Не понимаю… – Гэл скривился, схватился руками за голову. – Так, быстро расходимся!
Соображает! Лучевой удар в неурочное время. Значит, рядом передвижной излучатель, облава. Но разбежаться они не успеют. Массаракш! Как же больно! Всё тело будто один больной зуб, и его выворачивают клещами, расковыривают крючком. Орди и Вепрь валятся с ног, а новичок, ничтожество, катается по полу, выдавая себя и остальных истошным криком. Но Гэл держится, заряжает трясущимися руками сразу два «герцога». Достал пистолет и Копыто. На лестнице грохочут подкованные сапоги.
– Я к двери!
Мемо доковылял до темной прихожей. В дверь молотили прикладами. Потом ударили автоматной очередью, сбивая замок. Послал в ответ пару выстрелов прямо через доски. Прихожую заволокло пороховой гарью. Мемо отступил в боковой коридор. Был бы пулемет, хрен у него кто прошел! Еще бы и башка болела поменьше…
Дверь с треском распахнулась. Первым в квартиру ворвался ротмистр Чачу. Мемо выпалил ему над головой. Два автоматчика застряли в дверях, мешая друг другу. Кого подстрелить – рыхлого толстяка или рослого детину? Пока думал, рослый протиснулся и, словно видел в темноте, вцепился в руку с пистолетом. Мемо не успел опомниться, как чудовищный рывок поднял его в воздух и опрокинул вниз головой, так что ноги задели низкий потолок. Отвратительно хрустнули зажатые, как в тисках, пальцы, и Мемо всем своим грузным телом обрушился на пол, теряя от удара сознание.
В целом всё прошло нормально. Ну, почти… Гэл чуть не застрелил Чачу. Ротмистра выручил тот же здоровенный гвардеец, что вырубил Мемо. Скрутил Гэла голыми руками. Копыто рассмотрел этого парня на заседании тройки, где тот стоял конвойным. На голову выше остальных, и лицо такое странное. Особенно глаза – живые, подвижные, наивные по-детски, но будто высверливают тебя насквозь. Очень неприятное ощущение. И не то что этот тип казался слишком опасным, в свое время Копыто валил и не таких силачей. Просто чувствовалось – с ним надо всегда быть настороже, точно рядом с нехищным, но очень большим зверем. И еще Копыто был уверен – этот юнец чует, что внутри людей. Вот стоит молокосос за спиной и удивляется, чего это Мемо такой спокойный, когда выносят ему смертный приговор.
Когда группу развели по одиночкам, к Мемо зашел Чачу и объяснил, как всё будет дальше. Чёртов психолог! На расстрел Мемо поведут на пару с Орди Тадер. Исполнять приговор назначат уже знакомого ему кандидата Мака Сима. Ротмистр уверял, что этот фрукт сломается – не сможет стрелять в женщину. Тогда сопляку останется только бежать вместе с приговоренными. План был хорош. Но вдруг гвардеец решит всё же стрелять? На этот случай, успокоил Чачу, автомат будет заряжен холостыми патронами.
Гвардеец Сим поступил непредсказуемо. Стрелять в карьере не стал. Но и вместе с Мемо и Орди не пошел. Просто отпустил их, а сам двинул по тропинке назад. Может, решил разобраться с Чачу? Да, не прогадал ротмистр с холостыми патронами. Впрочем, Мемо это уже не волновало. В подполье поверили, если не Мемо, то Орди. Копыто стал руководителем новой группы. Но для надзора из штаба прислали Дэка Потту, он же Генерал. Впрочем, этот пока не мешал. Мемо деловито, без лишней спешки готовил акцию, которой господин государственный прокурор придавал особое значение. У группы было всё – явки, оружие, транспорт. Оставалось только сыграть срежиссированный хозяевами Копыто спектакль: «Атака выродков, наймитов Хонти, на гордость и надежду нации – башню противобаллистической защиты». Настоящий пропагандистский блокбастер, который увидит потом каждый житель Страны Отцов!
В разгар подготовки Орди привела того самого странного Мака Сима. Мемо хотел его ликвидировать, уж больно дикие истории тот рассказывал… Но Мак, оказалось, умел снимать боль при лучевых сеансах. Ну, понятно, после этого в группе его только на руках не носили. Болван! Да при таком умении Неизвестные Отцы ему бы всё дали, передрались бы из-за него! Вообще не прост этот горец. Очень не прост. Если они там у себя, за Алебастровым хребтом, все такие, то, пожалуй, Отцам вместо вторжения в Хонти надо бы срочно горный пояс укреплять. Как бы те горцы пострашней белых субмарин не оказались! То, что Мак силен, как медведь, и в рукопашной мастер, каких мало, – это ладно. Но ведь он действительно, в полной темноте видит. И нюх у него – как у упыря. Пули (если не в голову) его не убивают. Излучателей он не боится. Радиации не боится. Вообще ничего не боится. А Мемо, когда с ним рядом, вечно в страхе. Ну а вдруг горец этот не только дозиметр, но и ментоскоп внутри себя имеет?
Главную же свинью «Съел ножик» (так «мах сим» на воровском жаргоне) подложил перед самой акцией. Генерал перенес время атаки. Ясно, Мак ему в уши надул со своими волшебными таблетками. С ними вроде можно в самый момент вечернего сеанса идти, когда выродков уж точно не ждут. Мемо возражал, как мог, но против приказа штаба не пойдешь. В итоге под свет софитов и стрёкот кинокамер башню и правда подорвали. Едва ли за рухнувшую башню ПБЗ Умник имел благодарность от Папы. Но кино получилось – высший класс, хотя и дороговатой вышла съемка. Из группы погибли трое, в том числе – Орди Птица. Мемо в нужный момент прострелил себе ногу, но уползти не успел. Горец утащил его, потерявшего сознание (Копыто мог изобразить обморок не хуже Вепря). А в конце Мак едва сам не сбежал, что, конечно, было бы провалом. Главные герои фильма, предупреждал Кох, обязаны лично присутствовать на скамье подсудимых! Но ротмистр Чачу, умница и хитрюга, оказался на высоте – вычислил и взял Мака даже без стрельбы.
Вновь о чудо-горце Копыто услышал через полгода, когда вовсю шла война с Хонти, и на фоне неудач на фронте Департамент общественного здоровья постепенно брал к ногтю военных и охранку. Мемо тогда был в штабе подполья и туда же по просьбе Аллу Зефа рекомендовал Мака Сима. За прошедшее время «Съел ножик» сильно переменился. Это был уже не тот глуповатый мальчик, что показывал чудесно зажившие раны в лесной сторожке. Заматерел, побледнел, серьезный такой стал, деловой. И глаза у него стали другие – не живые, стеклянные, прямо как у ротмистра Чачу. Нет, не к добру Мак снова объявился. Впрочем, в новую драку не лез, вел себя куда потише. Крутился в штабе среди умеренных. Что-то там вещал о контрпропаганде, перевоспитании в духе гуманизма и высокой морали. По всем раскладкам считался теперь неопасным. Умеренные – они что? Мечтают об эволюции режима, свободных выборах, протестных выступлениях. Пусть! Сколько будет легальных выродков, даже если все эти голые обезьяны соберутся на улицах? Сто? Двести тысяч? А сорок миллионов простых граждан пойдут за Отцами. Господина прокурора беспокоили не умеренные, а Вепрь и Генерал с их боевиками. Сам Мемо, может, и задался бы вопросом, – с чего это Мак вдруг стал таким тихоней. Но в тот момент его больше занимало, что будет с ним самим, когда как Деверь скушает вслед за Тестем и Умника. Захотят ли «оздоровители» принять человека опального прокурора? Зависит от того, с чем он к ним придет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});