- Что они взяли?! Что они взяли, Рита?! Быстро! - приказным тоном повторила я.
- В-вещи. Деньги.
- Где они, Лёня? Где мои деньги?
Баба зашлась от плача и уткнулась лбом в пол, раз за разом повторяя одну строчку из какой-то молитвы. В молитвах я не понимала ровным счетом ничего.
- Если ты не заткнешь свой рот, - полным хладнокровия голосом пообещала ей, - то я одним движением перережу ему глотку. А затем тебе. А затем вашему дружку. И пусть ты тысячу раз помолишься, вас даже похоронить некому будет. И никто вас не хватится и не найдет. Вы будете тут лежать, гнить в собственной крови и кишках до того момента, когда кто-нибудь через долгое-долгое время случайно не вспомнит про вас и не придет опохмелиться. Еще не факт, что этот алкаш что-то сделает. Итак, Лёня, хочешь ли ты так нелепо сдохнуть? Я могу устроить.
- Я...я милицию вызову, - прохрипела баба, лихорадочно цепляясь за что-нибудь. Друзья не помогли, бог не выручил, и она искренне надеялась, что меня остановят менты. Дура.
- Вперед, - с циничной и полной иронией усмешкой подбодрила ее. - Звони. Я даже тебя пропущу к телефону. Только есть пару неувязок. У тебя нет телефона. Это раз. А два...ты всерьез думаешь, что поверят трем пьяным алкашам под кайфом - а это, хочу сказать, любой мент заметит, - а не милой девочке, особенно если эта девочка, - кивком подбородка указала на стоявшую справа от меня Риту, - в таком состоянии? Они вам навешают срок лет пятнадцать строгого, и ты это знаешь. Поэтому вперед. Звони, - когда баба не двинулась с места, я сурово продолжила: - Где мои деньги?!
Я говорила серьезно и не шутила, и чтобы доказать это, прижала пальцы к Толиной ране, надавив на самые края. Мужчина задергался от боли, но тут же замер, гипнотизируя блестевшее лезвие, пусть и покрытое кровью.
- Я жду.
- В боч-чонке.
- Рита, зайди в их комнату и найди бочонок. И побыстрее. Где остальные наши вещи?
- В комнате.
На сей раз девушка беспрекословно подчинилась. Несколько минут мы провели в полной тишине, если не считать причитаний мужиков и судорожных всхлипов Лёньки. Второй алкаш наконец-то открыл лицо, которое напоминало переваренное рыхлое мясо. Глаза он открыть не смог.
Наконец, Рита вышла, таща на себе мольберт, мою одежду и треснувший бочонок.
- Будь другом, открой его и пересчитай, - пока говорила, не спускала с подобравшейся бабы цепкого взгляда. Я знала, что не досчитаюсь какой-то суммы, все зависело от того, как много я потеряю. - Сколько там?
Купюры в Риткиных руках дрожали. Затем девушка неуверенно озвучила сумму.
- Здесь нет трети, - нежно улыбнулась. - Лёня, ты хоть представляешь, что я могу с вами сделать? Куда вы все потратили?
Выяснилось, что покупки весьма банальны - водка, еда и магнитофон с барахолки.
- Забери его.
- Кого? - не поняла Рита.
- Магнитофон.
Девушка с опаской прошла мимо Леониды, нервным движением уцепилась за пластмассовую ручку и прижала технику к груди.
- Молодец, - похвалила ее. - Теперь собирай вещи.
- Наши?
- Да. Кстати, Лёнь, ты своего хахаля любишь?
Та с отчаяньем и злобой подняла голову.
- Что?
- Я спрашиваю - ты любишь его или его голова стоит тех денег, что вы у меня украли?
- Ты не посмеешь, - неверяще выдохнула она. Я мрачно улыбнулась и просунула кончик ножа в вновь открывшуюся рану. Толя уже ничего не соображал от боли.
- Уверена? Я посмела в жизни многие вещи. Поэтому спрашиваю еще раз - как ты вернешь долг?
Баба облизала потрескавшиеся губы и неохотно прошептала.
- В комнате...Крестик золотой есть и цепочка. Меня в них крестили.
Эти подробности меня не волновали.
- Где?
- В синем ящике. Ты собираешься его забрать?
- И заберу, - заверила я.
- Это же крестик.
- Вы же продали ее иконы. Почему я не могу забрать крест? А меня потом ваш же бог и простит. Тебя же прощает всегда.
Рите потребовалось пятнадцать минут, чтобы собрать свои и мои вещи. Теперь уже девушка уходила не с двумя чемоданами, а только с одним, к тому же полупустым. Мой неизменный пакет остался со мной. Я попросила девушку принести из синего ящика золото, и Лёня после моих слов дернулась всем телом.
- Саш, - робко подала голос Рита из другой комнаты.
- Да?
- Тут еще сережки и мои триста рублей.
- Твои триста? - переспросила я.
- Да! Они у меня взяли. Мне их забирать?
Несмотря на острую, жгучую боль в правой руке, я усмехнулась.
- Забирай.
- И деньги?
- И их тоже.
В общем, пока я держала на привязи троих алкашей, Рита под моим руководством обчищала их комнату. Но конечно, найти что-то путное оказалось сложно. Кроме креста, сережек и трехсот рублей ничего ценного у них не оказалось. Ах да, еще магнитофон.
Когда соседка закончила, я улыбнулась Лёне, убрала нож от горла Толи и вежливо поинтересовалась:
- Скажите, никто не знает, ожоги водкой прижигать можно? - никто, конечно, не ответил. Лёня на коленях подползла к своему хахалю, который буквально свалился ей в руки. Мужчина с обожженным лицом забился в угол и рукавом грязной рубахи прикрыл морду. Тогда я обратилась к Рите: - Ты знаешь?
Она помотала головой.
- Нет.
- Ну и ладно. Тогда пошли. Как там говорят? Спасибо этому дому - пойдем к другому? - улыбнулась.
Рита дернула меня за рукав и потянула к выходу.
- Пойдем, Саш, пожалуйста.
Через пять минут мы сидели в автобусе и ехали неизвестно куда.
Адреналин и эмоции схлынули, оставив после себя апатию. Я прислонилась лбом к холодному стеклу автобуса, равнодушно смотрела в окно и лелеяла обожженную ладонь, чувствую нарастающую боль , пробивающую до костей. Рита меня не трогала, тихо ехала рядом, поставив чемодан себе на колени, и думала о своем. Потом неожиданно встрепенулась и принялась рыться в вещах.
- Держи.
Я, приложив усилия, приоткрыла один глаз и покосилась на белый тюбик в ее руках.
- Это что?
- Детский крем.
- Нахрена?
- У тебя рука сильно обожжена.
- И что, крем с зайцем мне поможет?
Она пожала плечами, улыбнулась и настойчиво протянула тюбик еще ближе, не собираясь уступать.
- Не знаю. Но хуже, наверное, уже не будет.
Мысленно с ней согласилась, нехотя взяла крем и обильно смазала ладонь. Потом попросила:
- Дай газету. Она у тебя?
- Да. Держи.
- А ручка с листком есть? Или карандаш?
Рита порылась в своем волшебном чемоданчике и вынула нужные вещи.
- Вот.
- Гранд мерси.
Следующие полчаса я старательно корпела над объявлениями, выискивая более-менее подходящие, и с огорчением подытожила результат. Только два подходили по цене, но одна комната находилась в Подмосковье, другая - на окраине города. И что-что я сомневалась, что они так сильно отличаются от места, из которого я только что уехала.
- Можно спросить? - снова подала голос Рита, дождавшись, когда я прекращу писать.
- Рискни.
- Там...на кухне...Ты правда могла их убить?
Мои ничего не выражающие черные глаза встретились с ее зелеными, наполненными облегчением, неверием и любопытством. Я почувствовала глухое раздражение.
- Какая разница? Я не люблю говорить о том, что могу, а что нет. Я либо делаю, либо не делаю.
- Но ты бы сделала? - не унималась девушка.
- И ты бы сделала.
Рита с ужасом отшатнулась и издала отрицательный возглас.
- Никогда!
- Уверена?
- Да. Я бы их никогда не убила.
- А причем тут именно они? Я говорю о том, что и ты способна на убийство. Все способны и все могут.
- Я не согласна с тобой. Это грех. Нельзя так говорить. Не ты жизнь дал и не ты вправе ее забирать.