Она не пожелала сесть ни на одно из кресел у мрачно-чёрного и совершенно чистого стола.
Стройная фигурка в простом белом платье. Ни следа украшений — одно тонкое полотно, в котором, наверняка, холодно: я вижу, как дрожат хрупкие плечи...
Роллена обернулась на звук шагов, и несколько мгновений — пока вошедший не был узнан — васильковые глаза сияли надеждой. Но недолго. Моё появление вызвало на прекрасном, но чрезмерно бледном лице презрительную гримаску, и белокурая голова снова продемонстрировала мне свой затылок.
Я хмыкнул, пересёк комнату и присел на край стола, оказавшись с Ролленой лицом к лицу.
— Что Вам угодно, сударь? Я жду коменданта и не намерена... — надменно начинает девушка.
— Терпеть моё присутствие? Понимаю.
— Как Вы вообще сюда попали? — запоздалое удивление. — А, благодаря своему дяде! Конечно, с такими связями...
— Насколько я знаю, Ваш брат — придворный маг, так что Ваши возможности столь же широки, любезная сударыня!
Она поджала губы.
— Могу я узнать, что привело Вас в эти унылые стены?
— Я не обязана отвечать! Тем более — Вам! — подбородок гордо взлетает вверх.
— Разумеется. Но я и так знаю: Вы пришли добиваться свидания с Шэролом.
Васильки глаз вспыхнули.
— Вам-то что до этого?
— Ровным счётом ничего, сударыня. Только ведь, Вас не пускают, верно? Да и я бы, на Вашем месте, не рвался: кандалы графа Галеари не украшают...
— Сволочь! — тонкие пальцы сжимаются в кулачки.
— Простите, но не я отдавал приказ об аресте, любезная сударыня!
— Это всё из-за тебя! — на бледной коже начинают выступать пятна гнева.
— А вот здесь Вы не правы. Полностью. Я не тянул Вас за язык. Не заставлял оскорблять графиню Агрио. Случившееся — целиком Ваша заслуга, и только Ваша.
Стараюсь говорить спокойно, ровно, не выделяя слова, а придавая одинаковое значение каждому из них.
— Мерзавец!... — тонкая ткань мнётся от яростных движений пальцев, вцепившихся в платье.
— Ответьте на мой вопрос, и я оставлю Вас наедине с Вашим горем, сударыня... Зачем Вы задели Равель? Она Вам не ровня, особенно по красоте, так почему Вы просто не прошли мимо?
— Какая разница?! — она чуть не плачет от злости.
— Мне любопытно.
— Возьмите Ваше любопытство и засуньте... — Роллена подробно описала, что и как я должен сделать, чтобы доставить себе удовольствие.
Восхищённо аплодирую:
— Браво, сударыня! Вас этому научил Шэрол? Сомневаюсь... Значит, кто-то из предыдущих гостей Вашей спальни?
— Да как Вы... — пунцовая краска залила щёки.
— Признаться, я так и думал. Девственность Вы потеряли задолго до знакомства с графом Галеари.
— Да! Довольны? Это всё, что Вы хотели знать?
— Нет, не всё. Вы оскорбили Равель, потому что хотели привлечь моё внимание, верно? Зачем?
— Зачем женщина привлекает внимание мужчины? — красавица облизнула верхнюю губу. — Вы прекрасно знаете, зачем.
— Вас сопровождал Шэрол, но его присутствие нисколько не помешало... — мозаика начала складываться. К сожалению. — Вы кидаетесь на любого встречного?
— А если и так? — вызов на грани истерики.
— И Шэрол это терпит? Только не говорите, что он не знает о Вашей... слабости! — подпускаю в голос участливости.
— Шэрол... — васильковые глаза набухли слезами.
— Должно быть, ему очень больно наблюдать за всем этим... — ещё один крохотный укол. Ну же, дорогуша! Реагируй!
— Не смейте о нём говорить!
— Почему же?
— Вы не стоите даже его мизинца!
Вот как? Неужели, чувство взаимно? А почему бы и нет, собственно?... Продолжим.
— Очень может быть, — киваю. — Жаль, что такой великодушный молодой человек обречён расстаться с жизнью.
— Вы... Вы могли бы его спасти, да? Снять обвинение? — в голосе Роллены проскальзывает надежда.
— Возможно.
— Сделайте это! Прошу Вас! — она падает на колени. — Всё, что хотите, только сохраните ему жизнь!
— Всё, что хочу? — насмешливо приподнимаю бровь, и девушка трактует сей жест превратно.
— Всё, без исключения! Вам... нравится моё тело? Возьмите его!
— Щедрое предложение, — делаю вид, что задумываюсь. — Очень щедрое... Самое любопытное, что совсем недавно женщина, не менее прекрасная, чем Вы, также предложила себя в качестве платы за услугу, но...
— Но? — взгляд Роллены готов померкнуть или воссиять.
— Я отказался. И был прав, отвергая то, что предлагают ВЗАМЕН. Потому как... Настоящий Дар приносится не ЗА, а ДЛЯ... Не стоит торговать телом, сударыня. Даже во благо. Спасённый не поймёт такую жертву и не примет её.
По мертвенному перламутру щёк ручейками потекли слёзы. Я нагнулся и, закусив губу от боли в груди, поднял Роллену с колен.
— А вот плакать не нужно, милая... От рыданий глаза краснеют, а личико опухает, и красота меркнет... Обещайте, что не будете плакать!
— Мне нечему радоваться... — всхлипнула девушка.
— Но и грустить пока рано! Подумайте о чистоте своей души, раз уж тело Вам не удалось сохранить в первозданной невинности...
— Я... я не хотела... я не могла... он был сильнее... он всегда был старше и сильнее...
— Кто?
— Герис...
Занятно.
— Мне жаль, что заставил Вас вспомнить...
— То, что я никогда не забывала? Не жалейте, сударь! Он раскаялся... потом. И даже сделал так, чтобы Шэрол решил... — заплаканное лицо скривилось от старой боли.
— Не продолжайте, — я взял Роллену пальцами за подбородок. — Оставьте то, что прошло, спать глубоким сном в дальней комнате Вашей памяти и думайте о будущем.
— У меня нет будущего, — прошептала она. — Когда голова Шэрола отделится от плеч, я перестану быть... Спасибо Вам, сударь.
— За что? — я удивился. Очень сильно.
— Вы не дали мне совершить ещё одно падение. И не стали смеяться надо мной...
— Я никогда не смеюсь над тем, кто попал в беду.
— И это делает Вам честь... Простите, мне нужно уйти.
— Разумеется...
— Прощайте!
Роллена тихо покинула комнату, а я задумчиво царапнул ногтём полированную столешницу.
Была ли она искренна со мной? Фрэлл её знает... Хотя, эмоциональный фон казался очень даже правдоподобным. Здесь и сейчас. Вдох спустя всё изменится, и место несчастного ребёнка вновь займёт холодная и расчётливая придворная красавица. Да, так и будет. И она возненавидит меня. Возненавидит за то, что я смог на несколько минут приподнять маску с её души... Роллене не нравится то, что прячется в глубинах. Мне... в принципе, всё равно. Честно говоря, если бы всё это происходило год назад, я бы со спокойной совестью оставил события, как есть. Но сейчас... Наверное, во всём виновато волшебное слово «любовь». Прикоснувшись к этому странному чувству, нельзя сохранить в первозданной целостности тщательно взлелеянный цинизм. Не получается. Никак. Они любят друг друга? Очень похоже. И пусть в случае Шэрола любовь смешана с благодарностью за то, что «его сочли достойным внимания», а в случае Роллены — за то, что «её приняли со всеми недостатками»... Я не хочу рвать ниточку, которую они протянули между своими сердцами. Она и так до невозможности тонка...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});