Читать интересную книгу Город Бездны - Аластер Рейнольдс

Скат создал проекцию моего тела и принялся исследовать его тайники с помощью целого арсенала датчиков. По сути, это устройство было чем-то вроде трала, но не в пример более совершенного, способного работать с любой клеточной и генетической структурой, а не только обнаруживать специфические изменения нейронной ткани. Будь у нас достаточно времени, аппарат проанализировал бы каждый мой атом, до последнего кванта. Но сейчас в подобной точности не было необходимости, а поэтому сканирование прошло довольно быстро.

То, что предстало моим глазам, заставило меня похолодеть от ужаса. Во мне отсутствовало то, что не должно было отсутствовать.

Зато присутствовало то, чего не должно быть в человеческом организме.

Глава 32

– У тебя такой вид, будто ты призрака увидел, – заметила Зебра.

Она усадила меня в атриуме и заставила выпить нечто незнакомое, но горячее и сладкое.

– Даже не пытайся угадать, что я увидел.

– Неужели все так плохо, Таннер? Думаю, ты ожидал чего-то подобного, иначе не напросился бы на сканирование.

– Ну… Вернее было бы сказать «опасался».

Я не знал, с чего начать, с какого момента… А если говорить точно – с кого. О том, что у меня не в порядке память, я догадался еще до прибытия на Йеллоустон. Индоктринационный вирус тоже внес свою лепту. Вопреки собственному желанию я наблюдал эпизоды из жизни Небесного Хаусманна. Одновременно всплывали отрывки моего собственного прошлого – кем я был, чем занимался и почему хотел убить Рейвича. Я мог бы смириться, если бы дело ограничивалось этим. Но проблемы с памятью не прекратились, даже когда я попытался разобраться в них, анализируя прошлое Небесного – его никому не известные планы и преступления. Конец этим проблемам не положили и беспорядочные воспоминания о Гитте, принадлежащие скорее Кагуэлле, чем мне.

Впрочем, даже этому найдется объяснение, хотя и притянутое за уши. Скажем, мои собственные воспоминания «склеились» с воспоминаниями Кагуэллы. Это не исключено: я слышал, что воспоминания могут быть записаны, а потом перенесены в мозг другого человека. Правда, непонятно, каким образом переживания Кагуэллы перемешались с моими, но на это можно закрыть глаза.

Однако правда – та самая, которая только что мне стала очевидна, – оказалась гораздо неприятнее.

У меня даже не было своего тела.

– Это нелегко объяснить, – произнес я.

– Человек не пойдет к миксмастеру, чтобы просканироваться на предмет внутренних повреждений, – процедила Зебра, – если только не рассчитывает обнаружить нечто конкретное.

– Нет, я просто…

Мне показалось или я действительно заметил в толпе зевак, окруживших Мафусаила, знакомое лицо? Неужели я брежу наяву, потрясенный тем, что показал мне миксмастер? А может, это моя судьба – видеть Рейвича повсюду, куда бы я ни посмотрел, независимо от факта его присутствия?

– Таннер…

Я не посмел приглядеться.

– Там должно было быть кое-что, – сказал я. – След давнего ранения. Меня вылечили… но такое не проходит бесследно.

– Что за ранение?

– Я прекрасно помню, что потерял ступню. Могу во всех подробностях рассказать, как это случилось, описать свои ощущения. Но сейчас от этой раны не осталось ни следа.

– Значит, регенерацию провели очень качественно.

– Замечательно. А как насчет еще одной раны? Ее получил человек, на которого я работал. Его прострелили насквозь из лучевика, Зебра. Это не шутка.

– Я отказываюсь тебя понимать, Таннер. – Она повертела головой, на миг поймала взглядом что-то или кого-то и снова посмотрела в мои глаза. – Хочешь убедить меня, что ты не тот, за кого сам себя принимаешь?

– Ну, скажем, я серьезно об этом подумываю… Ты тоже его видела?

– Кого?

– Рейвича. Я только что заприметил его. Может, просто разыгралось воображение. Но ведь я действительно его видел, правда?

Зебра открыла рот, чтобы быстро и уверенно опровергнуть мои слова, но осеклась. Ее броня дала трещину.

– Все, что я сказала тебе, правда, – спокойно произнесла она, когда к ней вернулась речь. – Я больше не работаю на него. Но ты не ошибся: ты действительно его видел. Правда, это не совсем Рейвич.

– Уже почти догадался, – кивнул я. – Подсадная утка?

– Что-то вроде этого. – Она заглянула в свою чашку. – Ты правильно понял: у Рейвича было достаточно времени, чтобы изменить внешность по прибытии в Город. По сути, это было для него единственным разумным шагом. Сейчас настоящий Рейвич где-то здесь. В Городе. Правда, тебе придется раздобыть образец его тканей или притащить его самого к миксмастеру на сканирование, чтобы убедиться, что это он. И не факт, что это тебе чем-то поможет. Ты же знаешь, здесь можно изменить что угодно, если хватит времени… и денег. Тогда Рейвича не разоблачит даже генный анализ.

Зебра умолкла. Краем глаза я продолжал видеть человека возле толпы, собравшейся у огромной рыбины. Да, точно он – или изумительно точная копия.

– Рейвич знает, что обеспечил себе надежное прикрытие, – продолжала Зебра, – но все-таки очень хочет тебя убрать. Тогда он сможет спать спокойно. Тогда он снова будет самим собой – конечно, если захочет.

– Значит, он уговорил кого-то стать Рейвичем номер два.

– Этого человека даже не пришлось уговаривать. Он сам рвался.

– Еще один одержимый жаждой смерти?

Она покачала головой:

– В той же степени, что и любой смертный в Пологе. Кажется, это Воронофф, хотя могу ошибаться, – я не настолько близка к Рейвичу. Не думаю, что фамилия Воронофф тебе о чем-то говорит, но в Пологе он пользуется большой популярностью. Это один из самых безумных игроков. К охоте он уже давно потерял интерес. И он знает свое дело, иначе его уже не было бы на свете.

– Вообще-то, мне уже посчастливилось его увидеть.

И я рассказал, как человек на моих глазах совершил прыжок в туман Бездны, когда Сибиллина угощала меня в ресторане на вершине Стебля.

– Вполне в его стиле, – сказала Зебра. – Он обожает рискованные приключения, главное, чтобы они требовали огромной отваги и ловкости. Любые экстремальные виды спорта, которые дают хороший выброс адреналина, заставляя игрока пройти по узкой грани между смертью и собственным долголетием. Теперь Воронофф не разменивается на такие мелочи, как охота. Он считает ее просто забавой, не имеющей ничего общего с подлинным риском. Это отчасти справедливо – участники почти не рискуют.

– Кроме одного из них, разумеется.

– Ты понял, что я имела в виду… – Зебра выдержала паузу. – Он из тех, кто любит по-настоящему острые ощущения. Таким людям обычные методы борьбы со скукой уже не помогают. Поэтому они ищут что-нибудь погорячее.

– Например, лезут под пули?

– При условии, что все под контролем. Воронофф следил за тобой – у него целая сеть шпионов и осведомителей. Когда ты заметил его в первый раз, он уже знал, что ты здесь. Поэтому и встал так, чтобы между вами оказался Мафусаил. Он контролировал ситуацию в большей степени, чем тебе казалось.

– Но это было ошибкой. Он слишком облегчил мне задачу. И заставил задуматься над ходом событий.

– Верно, – удовлетворенно согласилась Зебра. – Но его уже не остановить, мы слишком поздно спохватились. Воронофф нам больше не подчиняется.

Я посмотрел на лицо, исчерченное тусклыми полосами. Выбивать из нее дальнейшие разъяснения не придется.

– Воронофф заигрался, – продолжала Зебра. – Эта роль ему слишком понравилась. Какое-то время он поступал так, как от него требовали, – держался от тебя на безопасном расстоянии и старался не попадаться на глаза. Как и планировалось, оставлял следы, по которым ты мог его найти, причем не догадываясь о том, что они ведут в ловушку. Но ему этого показалось мало.

– Ему хотелось большего риска.

– Да. – Она кивнула с глубокой убежденностью. – Оставить ниточку и ждать, пока ты ею не воспользуешься, – этого ему недостаточно. Воронофф повел себя нарочито неосторожно – рискуя все больше, но сохраняя минимальный контроль над ситуацией. Он действительно знает свое дело. Рейвичу это не понравилось – причина очевидна. Воронофф больше от него не зависит, так как получил новый способ бороться со скукой. По правде говоря, этим он обязан Рейвичу.

– Позволь с тобой не согласиться.

Я встал, едва не опрокинув столик. И моя рука сама скользнула в карман.

– Таннер, – быстро проговорила Зебра, протягивая руку, чтобы ухватить меня за полу сюртука, – его смерть ничего не изменит.

– Воронофф! – крикнул я, не надрывая связок, а посылая голос, как это делают профессиональные актеры. – Воронофф! Оглянись и выйди из толпы!

Кажется, только сейчас кто-то обратил внимание на поблескивающий в моей руке пистолет.

Человек, похожий на Рейвича, встретился со мной взглядом. Впрочем, он был единственным, кто сумел не выказать при этом ни капли удивления. Я оказался в центре всеобщего внимания, причем большинство таращилось на мой пистолет. До сих пор я считал, что развлечения вроде охоты – неотъемлемая часть жизни Полога. Следовательно, многие из этих людей повидали куда более внушительное оружие, и не только повидали, но и подержали в руках. С той лишь разницей, что это происходило не в общественном месте и не в столь откровенной манере. На меня взирали с брезгливым изумлением, словно я у всех на глазах мочился на декоративную лужайку, окаймляющую водоем с парчовыми карпами.