– Нет, – сконфузился Мелас.
– Ах так. Я же вам буду писать только по-русски! – шутлива пригрозил Суворов. – Военному человеку вообще надо знать языки. Я стараюсь изучить язык тех, с кем воюю. В Турции выучил турецкий, в Польше – польский, в Финляндии – финский…
– Ваше сиятельство, а вот извольте послушать, как пятеро моих мушкатеров изъяснялись, не зная языках, – сказал через стол Милорадович.
– А ну-ка расскажи, Мишенька.
– В пути мы стали на дневку в одном городке. Пятерым молодцам из первой роты отвели дом одной старушки. Она приняла наших очень радушно – сразу усадила за стол, поила-кормила до отвалу. Мушкатеры благодарят ее, а та не понимает. «Эх, старуха такая бестолковая!» – говорят. А унтер-офицер Огнев – вы его, ваше сиятельство, изволите знать…
– Как же, знаю! Ильюха Огнев. Прекрасный солдат. Сорок лет вместе с ним служим!
– Так вот Огнев и говорит: «Знаете, братцы, наденем-ка мы амуницию, станем во фрунт и отдадим старушке честь по-нашему, по-солдатски!» Встали, надели амуницию. Старуха смотрит с удивлением: куда это они так скоро? Выстроились тут же в комнате, Огнев скомандовал: «На караул!»
– И старуха поняла?
– Поняла, ваше сиятельство! Хохотала до слез, обнимала…
– Русский солдат найдется. Русский солдат гостеприимен сам и гостеприимство ценит. Вот и меня здесь встретили радушно. Как бы только миланский фимиам не затуманил голову! Теперь пора рабочая!
Суворов взглянул на поэта:
– О чем вы думаете?
Поэт почти ничего не ел. Держа палец под глазом по итальянской привычке, он внимательно смотрел на Суворова.
– Воображаю себя в шатре Агамемнона, где сижу в совете греческих полководцев. И как будто уже вижу падение Трои, – сказал он, видимо, давно приготовленную фразу.
– Люблю Гомера, но не люблю десятилетней троянской осады. Какая медлительность. Сколько бед для Греции! Не могу быть Агамемноном: я бы не поссорился с быстроногим Ахиллесом. Люблю друга Патрокла за быстроту. Где появляется он, там врага нет.
Суворов поднял бокал с вином.
– Честь и слава певцам – они мужают нас! А давно была Троянская война? – вдруг спросил он у Меласа.
Папа Мелас поперхнулся. Видимо, вопрос застал его врасплох. Когда была Троянская война, он не знал, но боялся прослыть нихтбештимтзагером.
– Т-тысячу лет до Рождества Христова, – наугад поспешно ответил он.
– Как давно, помилуй Бог! – улыбнулся Суворов, понявший смущение почтенного генерала.
Глава седьмая
Три урока Макдональду
Но Россов князь предводитИ лавр в полях находитНа Требских берегах;Победа на штыкахРоссийских веселится.
Песня
I
Миланский фимиам не затуманил голову Суворова: он не пробыл в Милане и трех дней, – 20 апреля войска выступили дальше.
За две недели с начала открытия военных действий Суворов сделал чрезвычайно много. Он сделал больше, чем ему полагалось по австрийской инструкции.
Перед Суворовым стояли три важные задачи: преследовать разбитые на Адде войска Моро, осаждать оставшиеся в тылу неприятельские крепости и взять Турин, занятый французами.
Преследовать Моро, который вышел из-под удара союзников и войска которого разбрелись во все стороны, словно раки, Суворов не мог: Вена категорически запрещала удаляться вглубь. Австрийцам всюду мерещились поражения, – пуганая ворона куста боится!
Приходилось пока что кончать с крепостями и ждать дальнейшего наступления французов.
Но все упорнее стали проникать слухи о том, что из Средней и Южной Италии на подкрепление Моро идет с Неаполитанской армией генерал Макдональд. Было бы грубейшей ошибкой, непростительной оплошностью позволить им соединиться. Суворов решил перейти реки Тичино и По, двинуться на Макдональда, разбить его, а потом поворотить к Турину на Моро. Такой план действий Суворов и отправил в Вену. Он знал, что Вена не согласится с ним, но так как почта в оба конца займет более трех недель, то Суворов взял на свою личную ответственность дальнейшее продолжение войны. И двинулся к Пьяченце, чтобы переправиться через По.
Очень скоро Суворов увидел, что Макдональд, шедший из Неаполя и Рима, все-таки не так еще близок, и потому круто переменил свой план. Он отправил Багратиона разведать на правом, неприятельском берегу реки По. (Багратиону, как всегда, Суворов поручал дело, которое требовало распорядительности и мужества.) А сам стал в центре, между Моро и Макдональдом, чтобы в нужный момент броситься на того, кто из них окажется ближе.
Апрель уже прошел. За апрель Суворов в Италии сделал чрезвычайно много. Союзники же в Швейцарии и на Рейне бездействовали так же в мае, как и в апреле.
Время шло. Осада крепостей велась успешно: Суворов поручил ее лучшему австрийскому генералу, энергичному венгерцу Краю, которого он уважал за храбрость и решительность.
И теперь-то можно было заняться Турином.
Взятие Турина, столицы Сардинского королевства, имело большое политическое и моральнее значение. И, наконец, в Турине помещались громадный арсенал и разные склады.
И 12 мая Суворов двинулся к Турину. Он направил колонны так, чтобы союзные войска со всех сторон окружили город.
В старой двухместной карете сидели вчетвером: Александр Васильевич с племянником генерал-майором Андреем Горчаковым – сзади, а против них на коротенькой скамеечке – Егор Борисович Фукс и войсковой атаман, армии полковник Андриян Карпович Денисов.
Дядя и племянник – нешироки, им на кожаных подушках не тесно, но Фукс и Андриян Карпович умещались на скамеечке с трудом: статский советник хоть невелик, да весь заплыл жиром, а Денисов широк в кости.
Егор Борисович придерживал руками свой живот. При каждом толчке старой кареты Фукс трясся весь, начиная со щек. Он все сползал с неудобной скамеечки и бесцеремонно напирал на крепкое казачье плечо. Денисов сидел совсем на отлете. Одной ногой он упирался в подножку кареты, чтобы только кое-как удержаться на месте.
Было душно. Итальянское солнце жгло как в Петровки, хотя стоял всего только май. Денисов в своем длинном суконном кафтане давно взопрел, а тут еще жаркое Фуксово плечо – от него некуда и податься.
Денисов с завистью поглядывал на казаков конвоя, которые ехали за каретой. С ними в поводу шли кони фельдмаршала, Горчакова и гнедой денисовский Ветер. С какой охотой он вскочил бы в седло, да нельзя: Александр Васильевич сам пригласил в карету Карповича, как ласково называл Суворов полковника Денисова.
Ехали молча. Сначала, пока обгоняли свои и австрийские полки, шедшие к Турину, говорили о войсках. Потом Александр Васильевич рассказывал о том, как он на днях ездил осматривать поле знаменитого сражения у Павии, где когда-то, более двухсот пятидесяти лет назад, был разбит французский король Франциск I. И наконец, тихий ангел пролетел: все замолчали.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});