Читать интересную книгу История России. От Горбачева до Путина и Медведева - Дэниэл Тризман

Но действительно ли они неоднозначно относятся к демократии? Или все потому, что они не разделяют энтузиазма интервьюеров по поводу революционных сценариев? Или они сомневались, что это сделало бы Россию более демократической, если бы они попытались захватить власть у избранного президента (незаконно и, возможно, жестоко борясь с вооруженными до зубов милиционерами), который оставался чрезвычайно популярным? С 2005 года увеличились сомнения относительно того, какая из революций, в Грузии или в Украине, сделает прорыв. Но для западных наблюдателей в 2005 году казалось, что молодые россияне, которые выражали скептицизм по поводу «оранжевой революции» (и 89 % ответивших, что они не хотят чего-либо подобного в России), должны быть либо безразличными, либо обманутыми со стороны искаженного курса Кремля.

В экономике русские признают реальность свободного рынка. Но они скучают по государству, которое они считали честным, эффективным и способным регулировать жесткую конкуренцию, наблюдаемую ими вокруг себя. Только 24 % опрошенных хотели бы вернуться к плановой экономике советского стиля. А еще меньше (15 %) выступили за чистую рыночную экономику. Самый популярный выбор, за который выступили 47 %, это смешанная экономика, сочетающая и рынки, и планирование. Большинство россиян хотели бы быть защищены щедрым государственным социальным обеспечением, которое гарантировало бы рабочие места и регулировало бы цены на продукты питания, топливо, жилье и коммунальные услуги, – что-то вроде шведской модели 1960 года. Они не хотят слышать, что эта модель даже в Швеции больше не работает настолько эффективно.

Это был болезненный переход, который не стал легче при виде бросающегося в глаза и заметно расходующегося богатства. Около 65 % россиян думают, что они находятся в самом низу по распределению доходов. Они считают, что приватизация была глубоко несправедливой; 81,5 % россиян выступают либо за ренационализацию приватизированных предприятий, либо по крайней мере требуют, чтобы владельцы «выплатили стоимость приватизированных активов». И это не странно для русских. На самом деле, доля россиян, выступивших в пользу пересмотра приватизации в России, ниже, чем в среднем по посткоммунистическим государствам; в 16 из 28 таких стран, включая Венгрию и Словакию, еще более высокий процент населения хотел бы в некотором роде переделать приватизацию. В Хорватии и Македонии только 6 % думают, что активы должны быть просто оставлены в руках своих новых владельцев.

Внутри современного российского общества можно выделить три группы людей, три настроения. Во-первых, есть те (в основном это пожилые люди, но и не только), которые живут с большой ностальгией. Для этого есть своя материальная база. Многие получают пенсии, которые до сих пор не достигли своего уровня, который был до начала переходного периода. Здесь есть и чисто психологический аспект. Они возмущаются, когда говорят, что обстановка, в которой они достигли совершеннолетия, полюбили, поженились и воспитывали детей, песни и реклама, ритуалы и кампании – все это было противной ложью, которую сейчас неприятно вспомнить. Их воспоминания были девальвированы, как и их банковские счета.

Во-вторых, есть формирующийся средний класс, имеющий посудомоечные и стиральные машины отечественного производства, компактные автомобили и один мобильный телефон на человека, они решительно настроены на то, чтобы их развлекали, они также аполитичны, чтобы преуспеть. Наконец, есть много людей, кто живет одним днем, – прагматики в силу необходимости, если не сказать прагматики убеждения, которые приспособились к новому миру, которые хотели бы верить, что они тоже принадлежат к среднему классу. Они всегда против, завистливы, измучены борьбой, но время от времени все еще надеющиеся, неискренние, сделавшие множество уступок и которые в стабильном мире будут винить себя или судьбу, прикрываясь алиби перехода.

Большинство россиян обеспокоены новыми реалиями. Тем не менее, если посмотреть со стороны, из-за пределов России, то доминирующим настроением является беспокойство. Россияне чувствуют угрозу со стороны Соединенных Штатов, имеющих глобальную миссию, стремящихся к расширению НАТО, поддерживающих революции в бывшем Советском Союзе и иногда пугающих своей политической полемикой. В списке стран, считающихся «наиболее недружественными и враждебными по отношению к России», США занимает второе место, выбранное 45 % респондентами, уступая лишь Грузии с 62 %. Почти две трети россиян говорят, что их страна имеет «все основания опасаться стран Запада, входящих в НАТО». В сентябре 2008 года 68 % заявили, что вступление Украины в НАТО будет представлять собой «серьезную угрозу» или «некоторую угрозу» для безопасности России, и 74 % сказали то же самое о Грузии.

Они не хотят привлекать добродушных иностранцев с наличными деньгами, равно как и новую секту ленинцев, чтобы разжечь революцию в своей стране в процессе некой эсхатологической идеологии. В связи с действиями США по всему миру к американским лекциям о демократии и законности относятся с недоверием. В 2008 году 76 % россиян согласились, что «США лицемерно пытаются заставить другие страны соблюдать нормы международного права, хотя и не всегда следуют им сами». 51 % считает, что западная критика демократии в России и соблюдения прав человека – это вмешательство во внутренние дела страны. Россияне не хотят, чтобы чужие президенты диктовали им, какие из их лидеров им должны нравиться. Они устали быть под покровительством, и им надоело, что их запугивают. Они хотели бы, чтобы их снова начали воспринимать всерьез.

Но вместо того чтобы стать лучше, большинство россиян будут довольствоваться теперь только тем, чтобы приспособиться к обстановке. Потеря глобального статуса терзает. Но в целом они в основном просто устали от всего драматизма. Хотели ли бы они скорее увидеть Россию «прежде всего великой державой, которую бы уважали и боялись другие страны, или страной с высоким уровнем жизни, даже если бы она не стала одной из самых сильных стран в мире?» – спросили социологи в 2003 году. 54 % предпочли высокий уровень жизни. Неужели русские «такие же, как и другие люди» или они «очень особенные»? Две трети ответили – «такие же, как другие люди». Согласны ли они, что «рано или поздно Россия пойдет по общему для всех цивилизованных стран пути»? В 1994 году 58 % согласились с этим утверждением. В 2008 году так ответили 65 % опрошенных.

И чаще, чем когда-либо с конца перестройки, русские говорят, что они счастливы. Примерно каждые пять лет с 1990 года в ходе опроса The World Values Survey (WVS) россиян спрашивали: «Принимая во внимание все факторы вместе, можете ли вы сказать, что вы очень счастливы, достаточно счастливы, не очень счастливы, совсем несчастливы?» Российские социологи ВЦИОМ и «Левада-Центра» задали подобный вопрос: «В жизни случается разное – и хорошее, и плохое, но в целом, вы счастливы?» и позволили респондентам выбрать между «да, полностью», «да, в основном», «в основном нет» и «совершенно нет». На рис. 10.7 я объединил данные этих опросов и начертил кривую процентного соотношения респондентов, заявивших, что они «очень» или «достаточно» счастливы (по опросам исследования WVS) и «полностью» или «в основном» счастливы (по опросам ВЦИОМ/«Левада-Центра»). Процентное соотношение тех, кто был «счастлив», после небольшого падения в начале 1990-х годов резко возросло, достигнув пика в 76 % в 2008 году. Количество тех, кто в основном или полностью несчастны, достигло максимума в 49 % в 1999 году, снизившись до 13 % в 2008 году. В ходе опроса «Исследование мировых ценностей» также спросили: «Учитывая все обстоятельства, насколько вы удовлетворены своей жизнью в целом?» Респонденты оценивали степень своего удовлетворения по шкале, которая идет от 1 («недовольны») до 10 («удовлетворены»). Число тех, кто был удовлетворен своей жизнью больше чем на 5 баллов, – 43 % респондентов в 1990 году. Он упал весьма существенно в начале 1990-х годов, но потом вновь поднялся. К 2006 году 58 % были более удовлетворены[204], чем не удовлетворены своей жизнью.

Рис. 10.7. Самооценка счастья и удовлетворенности жизнью, Россия, 1990–2006 годы

К сожалению, нет сопоставимых опросов, проведенных до 1990 года – периода, когда советская система уже претерпевала кризис. Вполне возможно, что русские были еще счастливее и больше довольны своей жизнью до того, как Горбачёв начал пытаться исправить систему. Но основываясь на своих собственных ответах, а не на ностальгических воспоминаниях, похоже, что россияне стали существенно более счастливыми и более удовлетворенными своей жизнью с 2000 года, чем в последние годы коммунизма.

Эти показатели средние. Счастье и удовлетворенность жизнью сильно зависят от возраста. Молодежь стала гораздо счастливее в начале переходного периода и, насколько мы можем судить, не претерпела никакого последующего, даже временного, снижения удовлетворенности жизнью. В 1990 году около трети россиян в возрасте от 16 до 30 лет сказали, что они «не очень» или «не совсем» счастливы. К 2006 году этот показатель снизился до 14 %. Более 50 % стали значительно менее счастливыми в 1990-х годах и только сравнительно недавно превзошли отметки 1990 года. Картина аналогична и по степени удовлетворенности жизнью.