– Ну ты даешь! – восхищенно прошептал он. Его команда тут же обступила нас плотным кольцом. Ребята во все глаза смотрели на зверьков, но взять их в руки никто кроме Хэхэльфа не решился: наверное, я все-таки здорово недооценивал зловещую репутацию чару!
– Я же, в сущности, старый клептоман! – весело заявил я. – И совершенно согласен с твоими бунабскими воспитателями: грех это – не взять то, что само идет в руки… Насколько я разбираюсь, это мальчик и девочка. Так что будет у тебя верный кусок хлеба на старости лет: можешь торговать своими ручными домашними чару на всех островах Хомайского моря… А если твой дядюшка Анабан заметит пропажу – вали все на меня. Скажи, что просто не повезло: демон тебе попался вороватый и неблагодарный, вот и из твоего дома на Хое куда-то все ложки пропали… Надеюсь, к тому времени, когда он призовет тебя к ответу, меня уже здесь не будет!
– Спасибо, Ронхул! – прочувствованно сказал Хэхэльф. – Ты помог мне осуществить единственную несбывшуюся мечту моей юности!
На закате мы удобно устроились на корме. Хэхэльф извлек из погреба небольшую бутылочку с совершенно черным густым вином. Поначалу я опасливо присматривался к угощению, но Хэхэльф заверил меня, что это Сибельтуунгское Черное, лучшее из всех вин, которые когда-либо были приготовлены под небом Хоманы.
– Сибельтуунги – тоже дети Варабайбы, – говорил он, наливая вино в маленькие узкие глиняные стаканчики. – Но они совсем не похожи на бунаба. То есть, внешне немного похожи, но обычаи у них совершенно другие. Не знаю подробностей: я никогда с ними не встречался, с ними вообще мало кто встречался: ребята живут очень замкнуто. Сибельтуунги вежливо, но решительно препятствуют появлению гостей. Они не слишком воинственный народ – до тех пор, пока кто-нибудь не пожелает нарушить их уединенную жизнь…Только иногда сибельтуунги появляются среди нас: примерно раз в три года они привозят свои знаменитые вина на ярмарку в Сбо, меняют их на дорогие ткани, кожу мурбангонских зверей и оружие – кстати, именно благодаря торговле сибельтуунгскими винами Сбо самый богатый и процветающий городок на Халндойне! – и уезжают восвояси.
– А где они живут? Тоже на Хое?
– Нет, что ты! На Хое живут только бунаба. А сибельтуунги обитают на своих островах – им принадлежат три острова в Хомайском море: Мообанафа, Довда и Твонг. Говорят, они все живут вместе, на одном острове, а иногда, раз в несколько лет, на них находит своего рода вдохновение, и тогда они сжигают свои дома и то имущество, которое невозможно увезти с собой, и переезжают на соседний остров. Там отстраиваются заново и живут, как ни в чем не бывало – до следующего переезда. Так и колесят с острова на остров уже не первую сотню лет… А на покинутом пепелище вырастают какие-то редкие плоды, из которых потом и делают сибельтуунгские вина.
– А кто же собирает урожай, если там никого нет? – удивился я.
– А кто их знает… – неопределенно ответил Хэхэльф. – Говорят, что на каждом острове остается смотритель – страшный колдун! Во всяком случае, и страмослябские пираты, и наши халндойнские купцы не раз пытались сунуться на необитаемый остров сибельтуунгов – от их кораблей остались только щепки, а уцелевшие матросы утверждают, что не видели там никого – впрочем, иногда некоторые клянутся, что в последний момент заметили одного тщедушного старика в странной одежде, или выжившую из ума старуху, или подростка с пучком маленьких дротиков в руках – не боевых, а предназначенных для игры в шаи-бак-хлак… О сибельтуунгах никто не знает правды. Иногда мне кажется, так даже лучше: остается простор для воображения! Можно выдумать сколько угодно чудесных историй вместо одной-единственной правды, которая непременно вскоре наскучит, какой бы захватывающей не казалась поначалу…
– Тоже верно, – согласился я, осторожно пробуя темную ароматную жидкость. Она оказалась обжигающе свежей и завораживающе тягучей – не вино, а какой-то коктейль из ночного ветра и чужих сновидений…
– Если бы у меня было немного больше времени, я бы непременно сказал тебе: Таонкрахт подождет, давай сначала навестим сибельтуунгов! – мечтательно признался я. – Может быть, нам повезло бы больше, чем нашим предшественникам: подружился же я с чару…
– Ага, – так же мечтательно подхватил Хэхэльф. – Ты бы непременно с ними подружился, уж ты-то умеешь вползать в чужое сердце, как водяная змея под рубаху ныряльщика… И тогда я стал бы единственным поставщиком сибельтуунгских вин на Хомайге, так что через несколько лет моих сбережений хватило бы, чтобы купить весь Мурбангон, до последней пяди земли, вместе с тамошними сбрендившими Мараха – вместо мебели – вот только непонятно, на кой он мне сдался!?
– Просто, для смеху, – я пожал плечами. – Жаль, дружище! Ничего не выйдет. Мне нужно успеть уладить свои дела до конца года…
– Боишься попасть в Гнезда химер? – сочувственно спросил Хэхэльф. – Знаешь, Ронхул, а я в них не верю! И дядя Анабан не верит, и его жрецы – я нарочно их спрашивал!
– Скажу тебе больше: Варабайба в них тоже не верит, – усмехнулся я. – Да и я сам не очень-то верю…
– И все равно боишься?
– И все равно боюсь, – мрачно признался я. – Да уж, демон мог бы быть и похрабрее, а то срам какой-то!
– Я тебя понимаю, Ронхул, – мягко сказал Хэхэльф. – Уж я-то знаю, каково жить приговоренному к смерти! Когда мой отец нарушил договор и сжег только что отстроенный бунабский поселок на берегу озера Инильба, ндана-акуса Анабан имел полное право меня убить. Скажу больше: он должен был это сделать. Так уж повелось: когда договор нарушен, заложника убивают, чтобы другим неповадно было… Я не верил, что дядя Анабан действительно станет меня убивать, поскольку в те времена он относился ко мне лучше, чем к своим собственным детям. Не верил – и все равно боялся. Даже после того, как ндана-акуса торжественно объявил, что не намерен предавать меня смерти, страх все равно остался со мной. Я привык жить с этим страхом: со временем ко мне вернулись и прежний аппетит, и былое любопытство, я снова стал получать удовольствие от игр с друзьями и чувствовал себя счастливым, когда нам удавалась очередная проделка… Но страх никуда не делся: он поселился в дальнем углу моего сердца, и иногда вылезал на поверхность, чтобы напомнить мне: моя жизнь ничего не стоит, и поэтому может закончиться в любое мгновение… Одним словом, я знаю, каково тебе Ронхул. Приговор зачитан, и какая разница – веришь ты в него, или нет. Ты с ним живешь – этого достаточно.
– Так все и есть, – кивнул я. – А тебе несладко пришлось, как я погляжу!
– Ерунда! – беззаботно отмахнулся Хэхэльф. – Это только когда рассказываешь, все так мрачно, а когда живешь… Ну вот скажи: тебе сейчас плохо?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});