— Ты не права, Галь. Во всём неправа. — Она встать попыталась, тогда Шах взглядом пресёк любые попытки к действию… — Да послушай же ты, наконец! Я с тобой живу, тебя люблю. Ты для меня самое важное в жизни и никогда… никогда я не представлял её на твоём месте. Я слишком хорошо знал, что… что…
— Что она никогда не будет с тобой. — Закончила за него Галя. Шах закрыл лицо ладонями. — Так спокоен… Неужели тебя всё равно?
— Кто-то из нас двоих должен контролировать ситуацию.
На это Галя не удержалась и хмыкнула, а Дима очередной раз отметил, как тяжело ей даётся это равнодушие. Ещё мгновение, чуть перегнуть и сломается. Уже почти сломалась, держится только потому, что на него не смотрит.
— Как всё это случилось? Как вы с ней познакомились? Ведь дядя Саша первым был, он больше года с ней встречался.
— Я расскажу, а ты постарайся меня выслушать, хорошо? — Галя кивнула. Скорее, обречённо, а может, просто устала. — И, прошу тебя, встань с пола. Замёрзнешь.
— Мне это не кажется таким уж важным…
Шах проглотил эти слова. Зажмурился, желая абстрагироваться от них, как это делает Галя. Но не смог, поэтому просто дождался, пока она выполнит его просьбу и только тогда свой рассказ начал.
Я затаилась, ожидая, что сейчас мы перенесёмся в другой мир, в другую жизнь, но никак не ожидала увидеть того, что увидела. И Дима другим стал. Потому что он и есть другой. Я отвернулась и замолчала, пытаясь если и не понять, то хотя бы выслушать. Так мне легче было… и ему.
— Я тогда только из армии вернулся. Родители против были, чтобы я туда вообще ходил, но мне это было важно. Сашка ведь служил… а он для меня всем был. Авторитет. Пример правильно прожитой жизни. Во всём хотел на него походить, поэтому, не смотря на родительскую взятку, в военкомат пошёл. А когда вернулся, Сашка сказал, что с невестой познакомит. Я ещё пошутил тогда, не боится ли, что уведу. Всегда уводил. Девки у него были молодые, красивые. Глупые только, им бы потрахаться вдоволь, да бабла поиметь. Я им давал и то, и другое, щедро, не то, что Сашка. Они и велись.
Дима говорил, а мне было странно… так странно слышать от него такие слова, видеть, как он, не скрывая, восхищается другим человеком так же, как и я восхищалась своим мужем, Шах чувствовал это внимание, но не отвлекался. Его лицо посветлело, морщины разгладились и только возле глаз расходились лучиками, потому что он не переставал улыбаться.
— Я выглядел старше своих лет, прилично старше, поэтому большая игра началась лет… в семнадцать? — Припомнил он и усмехнулся. — Что-то вроде безусловного спора: он представлял меня как брата своей пассии, а дальше я включал все рычаги, чтобы добиться её. Кому-то хватало обаяния и сладких обещаний, кого-то нужно было прижать к стенке и задрать юбку… Все велись на меня. Потому что я был не таким как Сашка. Он рассудительный, серьёзный, ни одна бы его так просто не окрутила, а ведь у каждой его шлюшки были далеко идущие планы. Со мной казалось проще…
— Ты так говоришь… — Я скривилась, а Дима широко улыбнулся, но не посмотрел в глаза.
— Да, я не всегда был таким молчаливым, правильным, я тоже хулиганил и трахал всё, что движется. Удивлена?
— Это как-то не вяжется с моим представлением о тебе.
— У всех в жизни бывает молодость. У меня она была бурной. Возможно, если бы не я, такой бы она и у тебя была… кто знает? Так вот… Он привёл её в наш дом. Я ждал. Первое и главное отличие: он никого в дом не приводил, считал их не достойными, не в том смысле, что он и наши родители пуп земли. И сам ни к кому домой не ходил, держался на нейтралке. А тут объявил во всеуслышание, что невеста. Знаешь, даже как-то обидно стало… без проверки, без всего. А я ведь тогда отслужил, борзый стал, ещё хуже чем был.
— Этого не отнять…
— Нацепил на лицо безразличие, маску цинизма, хотя тогда ещё не знал, что циники именно так выглядят, а когда в дом вошла она… не знаю, что произошло, только появилось жгучее желание стать рядом с ней вместо Сашки и назвать своей невестой.
— Но ей тогда уже было около тридцати…
— Двадцать восемь. — Фыркнул Дима, словно защищая. Я почувствовала себя предателем… — И плевать. Не скажу, что растерялся, но на какое-то время дезориентировался. А потом… наплевал и на все нормы приличия. Прямо за обеденным столом клеить её стал. Родители не особо понимали, что происходит, только Сашка… он даже меня из-за стола вывел, объяснил, что Светлана здесь не для того. Представляешь, ни Алиса, ни Марианна, а просто Света. А мне казалось, что лучше имени и не бывает. В тот же вечер я сократил имя до Ланы, а она не была против. Она вообще себя правильно вела. Не отшивала, принимала моё внимание с достоинством, словно насквозь видела… хотя, наверно и видела. Только я чувствовал, что всё не то, что не задеваю её. Я когда узнал, что она до сих пор в Сашкиной квартире не окопалась, надежду получил, не знал, что у Ланы дочь есть… ты… про семью не знал. Вперёд брата встречал её с работы, катал на машине, а она никогда не отказывалась, только всегда его предупреждала и ненавязчиво так, на меня глядя, сообщала, что сейчас мы и за ним заедем. Разве тогда я мог сказать, что не пущу?
— Наверно с тех пор ты изменился.
— Повзрослел. Обстоятельства другие. Одно дело отбивать чужую девушку и совсем другое заинтересовать свою жену. — Он посмотрел на меня, специально прямо и остро, так, чтобы не могла отвернуться. — И ты другая. Не лучше и не хуже. Просто другая.
— Мне казалось человек всегда сравнивает. Разве нет? Ведь сравнивал. В чём?
— Считаешь, я смотрел на тебя когда ты спишь и думал, настолько ли у тебя чёрные ресницы? Нет, не думал. Ты мягче, ты спокойнее, возможно, возраст, возможно то, что я не дал тебе право выбора ещё тогда. Да и как ты можешь быть такой же, если у вас такие разные судьбы? Она рано вышла замуж родила и превратилась в мать-одиночку. Тут, хочешь, не хочешь, а жить научишься, у тебя же всё было иначе. Ты была свободна. У тебя было жильё, были деньги, ты могла посвятить себя учёбе. Она посвящала себя тебе.
— Считаешь, что я в этом виновата?
— В чём? В том, что твоя жизнь была легче? Брось, Галь, — скривился он, — я тебя не обвиняю. Я объясняю почему «нет». Замёрзла? — Спросил неожиданно, так, что я дрогнула. На самом деле жутко ёжилась, а кожаная обивка дивана отбирала последнее тепло.
— Это имеет значение?
Он, не отвечая на вопрос, подошёл, присел рядом, пытался согреть мои ладони, надёжно спрятав их в свои. Наклонился ближе к лицу и аккуратно улыбнулся.
— Галь, я тот же, что и вчера, сегодня утром, неделю назад. Я твой. Твой муж, мужчина, и я люблю тебя так же. Это ты изменилась, потому что знаешь чуть больше, чем раньше. Неужели не чувствовала, что люблю? Так осталось и сегодня.