— Но вы не хотели бы этого?
— У меня особые причины. И мне за это заплатили.
— Мне тоже, — говорит он. — Двадцать пять монет — не забудьте.
Птица кружилась над нашими головами, испуская хриплые крики. Кларри закурил, затем опять принялся чесать нос.
— Эта хлопушка, что болтается у вас в кармане, револьвер?
— Да, 38-й. А что?
— У меня в ящике есть старое оружие, — сообщил он с невыразительной миной. — И пятьдесят патронов. Но я очень удивлюсь, если будет какая-нибудь серьезная причина для беспокойства, Денни. — Он вытащил из кармана рубашки мою карту и в течение нескольких секунд изучал ее. — Этот риф несколько в стороне от основных маршрутов. Бывает, что здесь и кошки не увидишь… Подожди-ка… — он указал рукой направо. — Вы видите?
Я прикрыл глаза от солнца и заметил плывущий по морю серый треугольник.
— Серая акула, — говорит Кларри. — Что скажете относительно пива?
Вскоре после полудня мы замечаем на горизонте две возвышенности. После этого мне кажется уместным открыть второй ящик с пивом.
— Вот ваш остров, Денни, — сказал Кларри, покачивая головой. — И не наливайте так быстро — пена хороша только для стирки белья.
— Который остров мой?
— Налево. Согласно вашей карте, мы в двухстах метрах от этого берега. Спасибо!
Он взял у меня из рук налитый мною стакан и оглядел его критическим взором.
— Если бы видела моя Дарис, с ней случился бы приступ! — сказал он недовольно. — Она профессионалка.
— Кто?
— Она — девушка в баре.
— У меня пусто в желудке. Когда бы нам поесть?
— Прекрасная идея!
Когда мы покончили с едой, острова были уже совсем близко. Кларри заглушил мотор и протянул руку.
— Видите эту белую линию как раз перед островом слева от него? — Он презрительно фыркнул. — Ромней был совсем без ума, если не увидел этого ночью! Или заснул. Тут у нас всякий знает, что эта линия — прибой у самого рифа. На какое расстояние вы хотите приблизиться к рифу, Денни?
Я рассматривал другой остров справа от нас.
— На каком расстоянии друг от друга эти два острова?
Он прищурился.
— Около восьмисот метров. Может быть, немного меньше, но не слишком. Вы прибыли сюда для того, чтобы осмотреть этот риф, покрытый пеной, не так ли?
— Хорошо, предположим, что я изменил намерение, — медленно проговорил я. — Теперь я предпочел бы бросить взгляд на другой остров, Кларри.
— Хорошо, в конце концов, ведь платите вы. — Он с равнодушным видом пожал плечами и изменил направление.
Остров приблизился и показался мне гораздо больше; Кларри считает, что его площадь три километра. В центре три небольших холма, и весь остров покрыт густой растительностью, спускающейся почти до воды. В продолжение нескольких минут мы плыли вдоль берега, затем Кларри сказал:
— Есть маленький пляж в глубине бухточки, посмотрите!
— Туда!
Он аккуратненько направляет судно в бухту. Мать, баюкающая своего ребенка, показалась бы рядом с ним резкой. Нос мягко коснулся маленького пляжа.
— Теперь идите, — сказал мне Кларри. — И ждите моего сигнала. А мне что делать? Остаться на якоре, пока вам не надоест играть в Робинзона Крузо?
Я подумал и пришел к заключению: что бы ни случилось в ближайшие часы, место здесь идеальное.
— Да… Бросайте якорь и ждите меня. Когда появится Ромней с остальными, скажите им, что я сошел на берег, согласны?
— Хорошо, а потом?
— Потом — ничего. Ждите, пока я не вернусь на пляж и не подам вам знак.
— Советую вам сделать это дотемна, — проворчал он. — Иначе вы рискуете махать рукой до утра.
— Хорошо.
Я оставил его и двинулся вперед.
— Денни!
Я обернулся к Кларри, силуэт которого рисуется на фоне ослепительной синевы моря.
— А если будет драка? — спросил он.
— Может быть, и не будет.
— Я думаю, старина, что вы поступаете как сумасшедший, высаживаясь на этот остров. Вы даже не сможете бежать: он слишком мал. Мне нужно было бы потребовать авансом мои двадцать пять монет. Не оставайтесь там слишком долго, Бойд!
Я прыгнул через борт и оказался в воде, поздравляя себя с тем, что сообразил поднять мой 38-й над головой. Судно медленно удалялось от меня. Когда оно оказалось примерно в сотне метров, я увидел, как оно повернулось бортом и вышло в море. Я помахал рукой и Кларри ответил мне, поднимая руку над головой.
Я выбрался на пляж и вдруг почувствовал себя совершенно отрезанным от мира. Я выбрал камень, который показался мне симпатичным, уселся на него, чтобы просушить обувь, и закурил.
Я сидел и быстро подсыхал. Судно уже было только черной чертой на горизонте — не толще карандаша. Я потрогал ботинки, они уже высохли. Надел. Остров так спокоен! Я подумал, как прекрасно быть последним человеком на земле.
Но постепенно начал находить тишину давящей. Закурил вторую сигарету для того только, чтобы услышать чирканье спички.
Я спросил себя, как поживает Манхэттен в отсутствие Денни Бойда. Вспомнил, что осталось всего двенадцать дней до Рождества, и меня охватила ностальгия. Как хорошо было бы лакомиться в компании Фрэн Джордан жареными каштанами, глядя, как падает снег на деревья Центрального Парка!
И вдруг произошло то, чего я не ожидал: сначала послышался неуловимый шелест. Но я уже настолько привык к тишине, что он произвел на меня впечатление взрыва. Я услышал, как кто-то постепенно приближался, и, наконец, густая листва позади меня раздвинулась с легким шорохом.
— Вы нашли время, чтобы прийти сюда, Денни Бойд! Вот уже около недели, как я прикована к этому паршивому острову!
Лейла Жильберт вышла на песок и уставилась на меня, уперев руки в бедра. Ее белокурая шевелюра была еще более спутана, чем тогда, когда я увидел ее в первый раз, но теперь солнце ее почти совсем обесцветило, а лицо Снежной Королевы приобрело красивый медный оттенок. Только глаза не изменились: они были все той же кобальтовой синевы, и в них по-прежнему плясали адские огоньки. Голубой шелковый платок, небрежно завязанный на спине, почти не скрывал ее грудь, а шорты, когда-то белые, стыдливо прикрывали несколько сантиметров ее полных бедер. Ее длинные ноги, стройные, гибкие, были того же медного цвета, как и вся она.
— Где Джек Ромней? — спросила она своим хрипловатым голосом, от которого щекочет внутри.
— Он придет с остальными, я думаю.
— Они знают?
— Не думаю, если только он им не сказал.
Она наклонилась и вытащила из кармана моей рубашки пачку сигарет и спички.
— Уже два дня, как мои кончились, — объяснила она. — Теперь рассказывайте новости. Мне кажется, что я потерпела кораблекрушение в 1908 году.
— О! Ничего особенно интересного, — ответил я. — Ваша смерть заняла первую полосу во всех нью-йоркских газетах.
Она уселась рядом со мной и с наслаждением затягивалась сигаретой.
— Скажите мне, Денни, в какой момент вы поняли?
— Вчера вечером, когда Ромней нарисовал мне карту, чтобы указать риф, где его яхта затонула, и остров, где укрылись другие… Только он обозначил на карте два острова.
— Джек славный парень, — непринужденно сказала она. — Я знала, что вы достаточно хитры для того, чтобы сунуть нос сюда и пронюхать кое-что странное, Денни. Знаете ли, я для этого вас и ангажировала.
— Ваш отец часто пользовался услугами Дженнилса. Я думаю, что Барт познакомил их.
— Верно.
— Таким образом, после того как я вручил Барту ваше запечатанное письмо, ему оставалось только войти в контакт с Дженнилсом и поручить ему отнести магнитофон в мою контору. Дженнилс попробовал меня шантажировать, чтобы вытянуть из меня деньги. Идея принадлежала вам?
Она взяла в руку горсть песка и следила, как он течет между пальцами.
— Я полагала, что вы прибудете сюда быстрее, если у вас появится конкурент, — сказала она.
— Значит, Джек Ромней бросил свою яхту на риф с заранее обдуманным намерением, не так ли? Естественно, что вы оба заботливо выбрали время и место таким образом, чтобы в наступившей панике никто не заметил, что Лейла Жильберт, не имеющая себе равных в плавании, избрала противоположное направление. Но есть один пункт, который меня интересует. Какую историю должен был преподнести Ромней, найдя всех на острове? Она должна была быть очень убедительна, чтобы они ее проглотили всухую.
— Он заметил, что я не выскочила из каюты вместе со всеми… — Лейла разражается циничным словом. — Тогда он поспешно вошел и увидел, что я уже мертва, убитая ударом кинжала в сердце!
— Вы подумали, что они испугаются увидеть себя в списке подозреваемых, а тот, кто убил вашего отца, еще сильнее испугается при мысли, что ваше убийство приведет к новому расследованию обстоятельств той смерти.