лишь вдали виднелась еле заметная береговая линия, а вокруг медленно покачивались холодные волны свинцового цвета.
«Почему оно такое серое?» — недоумевал Эдуард. — «А где же синее или изумрудное море, описанное в приключенческих книжках?»
Не успели офицеры насладиться морским пейзажем, как старший помощник капитана велел спускаться вниз, чиф (старпом) опасался, что сухопутные вояки замёрзнут, простынут и заболеют. Пришлось подчиниться судовому начальству.
— Как там сверху, товарищ капитан? — спросил Громобоева образцовый солдат Пикоткин. — Красиво?
— Море, как море, — напустил на себя этакую бывалость Эдик и усмехнулся. — Ничего особенного.
— А я ни разу не видел моря, — взгрустнул солдат.
— Какие твои годы, ещё увидишь, — заверил его офицер.
— Страшновато, я плавать не умею, — признался Пикоткин. — А вдруг мы тонуть начнем?
— Не бойся, это паром не потопляем, да и спасательные круги всюду висят. Лучше поспи, пока есть возможность.
Мощная судовая машина равномерно гудела, корпус парохода сотрясала лёгкая вибрация, транспорт неторопливо пересекал Балтику с запада на восток. Плыли примерно сутки или чуть больше. Капитан парома позволил ещё раз подняться на палубу офицерам и даже взять с собой солдат. Бойцы не галдели, как обычно бывает, когда собирается толпа, а смотрели зачарованно на волны и брызги, поднимаемые с водной поверхности ветром.
Но вот на горизонте показалась Клайпеда и плавание завершилось. Родина! Дома! Хотя, какая Литва теперь Родина, ведь прибалты спят и видят, как поскорее сбежать, выйти из состава Союза. В республиках было и так уже года три неспокойно, а тут ещё как назло месяц назад разогнали толпу демонстрантов возле республиканского телецентра, были раненные и один погибший.
«Лишь бы не было провокаций и попыток захвата вагонов!» — размышлял Эдик, спускаясь с парома.
Прошли пограничников, таможню, и караулы сразу попали в цепкие лапы коменданта вокзала. Майор-комендант велел занять оборону возле вагонов и не подпускать к ним литовских буржуазных националистов.
— А не националистов можно подпускать? — пошутил один из начальников караула.
— Тут все националисты! — сказал, как отрезал майор. — Бдительно охраняйте и ждите каждый свой паровоз.
— Долго ждать? — полюбопытствовал все тот же начкар. — У нас каждый день простоя — неполученная валюта.
— Не знаю, — честно признался комендант. — Это ваши проблемы. Попробуйте сами договориться с железнодорожниками.
Майор-комендант закурил какую-то вонючую дрянь, ругнулся несколько раз матом по адресу литовцев и удалился.
Эдику совсем не улыбалось сидеть неделю на этой далёкой от конечной цели станции, он велел сержанту выставить караул, а сам пошёл искать, с кем можно пообщаться, поговорить по душам и ускорить решение проблемы. Возле здания железнодорожного вокзала стоял, ощетинившись пулеметом в сторону города старенький БТР-60. Громобоева обуяло любопытство (когда ещё снова удастся посетить этот город?) и он прошёлся по центру Клайпеды. Всюду ходили военные и милицейские патрули, обстановка была напряжённой.
Возле телецентра стоял другой БТР, на асфальте громоздились вповалку бетонные блоки, рядом с входной дверью дежурил милиционер с автоматом. Эдуард впервые увидел картину, чтобы милиция была вооружена автоматическим оружием. Хотелось подойти, расспросить, узнать об обстановке в городе, но злое, напряженное лицо служителя порядка не располагало к беседе и капитан удержался. Громобоев вернулся назад и зашёл в фойе вокзала — дежурная по вокзалу послала на сортировку, с сортировочной станции направили в депо — искать машиниста маневрого поезда. Ни кто не отказывал, но, ни кто и не горел желанием сотрудничать с военными.
Несколько раз он прошёл по замкнутому кругу, наконец, отыскал железнодорожников согласных помочь. Это была интернациональная бригада: русский, поляк, литовец, белорус. Пока маленький локомотив катался туда-сюда по рельсовым хитросплетениям, сцепщик и машинист весело переругивались в тесной кабине на темы национального вопроса.
— Ну, посуди сам, какие у нас могут быть проблемы, — теребил Эдика за рукав шинели молодой помощник машиниста. — У меня жена русская, у Яниса — хохлушка, в Стасис — наполовину татарин. Не прислала бы Москва тех провокаторов и чекистов, не было бы никаких столкновений и жертв. Возле телецентра в Вильнюсе погиб один человек и тот оказался почему-то лейтенантом КГБ переодетым в гражданку. Странно, не так ли? Вдруг неизвестно кто начал стрелять по демонстрациям, люди начали пропадать неизвестно куда. Неспокойно как-то от присутствия военных и тайной полиции. Зачем устраивать эти провокации? Они лишь озлобляют людей и отталкивают республику от России.
— Мы простые трудящиеся, нам главное чтоб была работа, а нас буржуазными националистами обзывают, — поддержал товарища сцепщик с простой русской фамилией Смирнов и нерусским именем Янис.
Эдуард слушал, кивал, поддерживал разговор байками и политическими анекдотами, а пролетарии предложили глотнуть самогонки местного приготовления. Выпили по паре рюмочек для укрепления дружбы. Благодаря их суете и стараниям, вагоны капитана Громобоева были быстро прицеплены к составу, следующему на Белоруссию. Остальным начальникам караулов столь удачно и быстро решить проблему отправки не удалось.
Белоруссию промчались за сутки, почти без остановок и ранним утром прибыли в Смоленск. Эдуард отправился искать коменданта, оставив за старшего сержанта Лысака.
— Повнимательнее, а то мало ли жулья на товарной станции. Подумают, вдруг, из Германии гуманитарку вывозим. Да не спать, оружие не потеряйте!
Эдуард поправил на боку кобуру с пистолетом и зашагал в сторону зданий. Отлучился капитан лишь на пятнадцать минут, столько он затратил на то чтобы поставить отметку о прибытии и убытии, воротился обратно, а вагонов уже след простыл, и лишь вдали виднелся огонь хвостового вагона. Поезд неспешно катил на восток.
— Куда угнали вагоны, что тут стояли? — спросил он у стрелочницы.
— Да на следующий перегон отправили. Тебе куда надо ехать? Какая конечная станция? — спросила капитана дородная женщина в железнодорожной форменной рабочей куртке.
— На Ржев.
— Садись на автобус и кати на выезд из города.
Женщина назвала сортировочный полустанок, где формируются составы в том направлении.
— Я бы и на такси сел, были бы деньги, — махнул рукой с досадой Эдуард. — Да у меня нет ни рубля, ни копейки. Я из Германии еду.
— Была бы лошадь, одолжила бы. А так, ничем помочь не могу, — хохотнула женщина. — Топай по шпалам, никуда твои вагоны не денутся, догонишь. Тут километров семь-восемь.
И Громобоев пошёл в указанном направлении. Сначала быстро, почти бегом, взмок, запыхался, сбавил ход. Впереди время от времени маячили преследуемые вагоны, поезд часто останавливался на стрелках, сортировался, сцеплялся, расцеплялся, поэтому не пропадал из поля зрения, а встречные сцепщики и стрелочники, подсказывали по какой из веток ему идти далее. Через три часа он нагнал свой эшелон. У караульной теплушки метался перепуганный сержант.
— Товарищ капитан, мы уж и не чаяли вас найти. Как быть дальше не знаем, то ли