На самом же деле перед нами — пиррова победа, поражение Арафата. Ибо он не смог решить главную задачу своей жизни — уничтожить «сионистское образование». Он не смог создать не то, что «единую демократическую Палестину», но даже суррогат такой Палестины — буферное мини-государство между Израилем и Иорданией. Уступки, на которые был вынужден пойти Арафат, чтобы подписать соглашение с израильтянами, по существу перечеркивают все принципы «палестинской революции».
Арафат, несомненно, понимает это. И он стремится во что бы то ни стало обратить поражение в победу, истолковать Декларацию о принципах как шаг на пути к к образованию независимого палестинского государства. Отсюда — его заявления, противоречащие сути Декларации. Отсюда же — попытки добиться на переговорах своего рода суверенитета по частям (армия под видом полиции, контроль за пересечением границ и т. д.). Отсюда, наконец, — бурная дипломатическая активность, которая призвана продемонстрировать авторитет Арафата, его причастность к высшим слоям мировой политической элиты.
Однако лед, на котором Арафат выписывает фигуры высшей степени сложности, тонок и становится все тоньше.
Во-первых, ближайшее окружение Арафата тяготится приказным, безапелляционным стилем руководства со стороны своего шефа. Возмущаются тем, что Арафат, чтобы сохранить единоличный контроль над поступлением финансов, назначил себя главой Ассоциации экономического самообеспечения («Самид»). Отмечается явное нежелание допустить к управлению автономией знающих, компетентных людей.
Во-вторых, падает авторитет «президента» и на территориях. Особенно среди молодежи, которая поворачивается к Хамасу и «Исламскому движению». Проявляет признаки непослушания и местная палестинская знать. Израильские власти опасаются, что появление Арафата в Газе и в Иерихоне поставит на первый план проблему его безопасности.
Поскольку израильтяне ни в коем случае не отступят от своих позиций, касающихся безопасности Израиля, для Арафата куда ни кинь, везде клин. Если переговоры с израильтянами сорвутся, Арафат станет объектом критики «справа», со стороны прагматически настроенных кругов ООП, сила которых растет. Если же переговоры закончатся успешно, Арафат окажется под боем «слева», со стороны экстремистского крыла палестинцев.
Реалистически оценивая обстановку, было бы правильно исходить из того, что Арафат как политическая фигура, как лидер палестинцев принадлежит в основном прошлому. Время, события обгоняют его. Практически это означает, что уже сегодня было бы полезно, сохраняя внешне полную лояльность по отношению к Арафату, более пристально вглядеться в его ближайшее (и не совсем) окружение и постараться наладить контакты с его возможными «наследниками».
Все констатации вроде бы и правильные. Но вывод оказался слишком поспешным и не слишком реалистическим. Арафат сумел овладеть событиями и оседлать время. А вот на какое время — теперь уж не рискну сказать.
Первая февральская встреча с Арафатом состоялась 3-го числа, последняя — 17-го. Арафат вернулся из Каира, где по инициативе Египта собиралась «четверка» (Мубарак, Рабин, король Хусейн и Арафат). Разочарован. Там было «три против одного». Но «одним» был не Рабин, «одним» был Арафат. Ни по одному вопросу Рабин не уступил. Му-барак с Хусейном вроде бы давили на него, но он не поддавался. Что дальше? «Я — пессимистический оптимист», — сказал Арафат.
Коснулись Палестинской хартии. Арафат сердился. «Никто же не требует, — говорил он, — чтобы Израиль изменил текст Торы. А ведь там сказано, что «Земля израильская» расположена между Нилом и Евфратом. И потом — израильтяне сами не выполняют свои обязательства. «И нечего давить на меня!»
7 февраля был принят Греческим православным Патриархом Иерусалима Диодором I. Его резиденция расположена в христианском квартале Старого города. Внешне довольно неказистый дом. Внутри — хоромы, настоящий тронный зал. Патриарх, величественный старец весь в чем-то золотом, сидел на троне. Переводил митрополит Тимофей, выпускник Ленинградской духовной академии. Человек, приятный во всех отношениях.
Формальным поводом было обсуждение планов встречи 2000-летия Рождества Христова. По существу же меня интересовал участок земли в Иерихоне (Эль Бирке). Москва требовала «жать» на Арафата. Я «жал». Тем временем в палестинской газете «Эль Кудс» появилось сообщение, что против передачи этого участка России выступает Диодор, поскольку, как он считает, англичане отписали эту землю «белой церкви». И поэтому Арафат тянет.
Диодор решительно отмежевался от сообщения газеты: «Эта земля к нам никакого отношения не имеет».
На встрече присутствовал молчаливый, незаметный человек, оказавшийся, как потом выяснилось, своего рода связным между палестинцами и Диодором. Он пояснил в конце беседы, что администрацию Арафата смущает тот юридический факт, что участок Эль Бирке принадлежал не государству, а Российскому Императорскому палестинскому обществу.
С Диодором мы встречались и у него на «даче» в Иерихоне. Райские кущи. Поют петухи и муэдзины. Философствовали на разные отвлеченные темы. К Эль Бирке больше не возвращались.
А история с Эль Бирке раскручивалась очень не спешно.
Мы, как всегда, не очень вникали в юридическую сторону дела и требовали от Арафата «политического решения». Такое решение последовало 1 апреля. В ходе встречи с Козыревым Арафат торжественно объявил, что он «дарит» этот участок России (довольно большая территория, сад и старая развалюха). Через несколько дней наш главный «связной» с Арафатом посетил Иерихон. Там и слыхом не слыхивали о «подарке».
Надо было все-таки переносить политическое решение на юридическую почву. Арафат не спешил. 16 мая я спросил его, когда мы можем получить ключи от участка и начать его практическое освоение (хотя мне было абсолютно непонятно, о каком «освоении» может идти речь) «Нет проблем», — ответил Арафат. Но свита подправила: есть «кое-какие накладки». Обещали устранить их за один-два дня.
К июлю «накладки» еще оставались. 4 июля Арафат сказал, что осталось отрегулировать «рутинные детали». А свита снова заверила, что ждать осталось «совсем немного».
В августе в Газе было открыто российское представительство и проблема Эль Бирке ушла с моих горизонтов. Она была решена в начале октября 1996 года. «Акт возвращения России одного из ее владений на палестинской земле, — заявил 3 октября директор департамента информации и печати МИДа России Григорий Карасий, — мы рассматриваем как значительное событие, подтверждающее прочность исторических связей между российским и палестинским народами, между Россией и Палестинской национальной администрацией». Возможно, так оно и есть. Но мне было как-то не по себе вымогать у Арафата этот кусочек земли.