Читать интересную книгу Не нужен нам берег турецкий - Анатолий Спесивцев

— Стоит!

— Надо!

— Делай!

— Обязательно!

Мнение о производстве нового смертоносного девайса у присутствующих атаманов оказалось на редкость единодушным.

"Вот по серьёзным бы вопросам они так. Ведь по любому поводу друг другу в глотки вцепиться готовы. Эх, надо переводить казачьи сообщества на диктатуры. Богдан к этому и сам идёт, а вот Татаринов… воин, а не политик. Калуженин или Шелудяк бы больше подошли. Ладно, авось как-то всё образуется".

— Помимо револьверов можно будет наладить выпуск казнозарядных дальнобойных ружей. Это в боях на суше куда важнее. И делать куда более удобные гранаты. И противопехотные мины, чтоб наступил кто на неё — и гаплык ему и всем кто рядом случился. В общем, много чего. Главное — прорыв по производству капсюлей случился, с чем всех и поздравляю. Надеюсь, к большой войне с турками у нас уже будет много оружия, основанного на капсюлях.

— Считаешь, война будет и скоро? — посерьёзнел Богдан.

— Обязательно и вряд ли только с турками.

— А с кем ещё?!!

— Потом про это. Сначала о том, что хоть немного облегчит вашу битву с поляками. Мы к ней изготовим немало трёхфунтовых кулеврин. Они тяжелее обычных пушек, зато нарезные и новыми снарядами будут пулять спокойно на две-три версты. Причём не просто пулять, а попадать. В корабль или там… башню, группу шатров. А снарядики у них не чугунные болванки, а бомбы. Или зажигательные… в общем, с зажигательной смесью.

Попаданец задумался.

— Ещё мы снабдим войска лекарствами, они хоть немного уменьшат смертность у раненых и больных. Сами понимаете, насколько важно, чтоб они не в могилу ложилсь или на паперть потом шли, а в войско возвращались. Эх, столько дел начато… время нужно. Будет время — наши войска самыми сильными станут. Люди стали прибывать из Европы, знающие, умелые, с их помощью горы своротить можно, а потом на головы врагов обрушить. Так что всё от вас самих и зависит. Разобьёте весной поляков — много чего сделаем.

— Разобьём, иначе… всем хреново придётся. Думаю, на кол ещё никто не спешит? — ответил Хмельницкий.

— Да уж… нам попадать в руки панов не стоит. Ничего не спасёт, Сулима, помнится, и в католичество перешёл, и от папы их бл… медаль имел, а всё одно страшной смертью помер, не пощадили его панки! — поддержал гетмана Свитка.

— Добре, с польскими панами разобрались. Петре, а как там у литовцев дела обстоят, не ударят нам в спину?

— Думаю… нет. Мы им передали весточку, что если не будут залупатся и лезть к нам, то и мы к ним не полезем. Нам дали знать, оба Радзивилла, великий канцлер Альберт и великий гетман Кшиштоф, что они перемирие соблюдать будут. У них была рознь из-за веры, сами знаете, Альберт истовый католик, а Кшиштоф — заядлый кальвинист. Но они уже договорились. Оба известны как сторонники независимости Литвы. Раньше для такого шага у них возможностей не было, а теперь, благодаря нам, появились. Если побъём поляков, к нам литовцы не полезут. Им сейчас и так нескучно. Хлопы бунтуют беспрерывно, даже несколько местечек сожгли, над восточной границей московская армия висит, ни для кого не секрет, что Михаил мечтает вернуть Смоленск под свою руку.

— Так он и об Чернигове печалился, но что-то не спешит его забирать! — ухмыльнулся Скидан. — Может, не будем ему такой город отдавать?

— Берёшь чужое, отдаёшь своё… — за Свитку ответил Богдан. — А Чернигов-то и нам никак не чужой, но… надо будет отдать. Как ни обидно, но себе ещё и Московского царя врагом делать негоже. У нас и так вокруг одни враги, лишние нам совсем ни к чему. Если хочешь сохранить целое — будь готов пожертвовать кусочком. Мы с тобой уже сто раз это обговаривали.

— Обговаривали, обговаривали… отдавать хрен знает кому четверть земель. За какие заслуги?!

— Это не подарок, Карп, — поддержал гетмана Аркадий. — Это откуп. За помощь, царь здорово донцам помог, а они запорожцам, ну и за уверенность в безопасности спины.

— А кто ему дальше помешает войска послать?

— Осторожность. Он человек очень осторожный. Нарываться на войну с людьми, которые вдребезги расколошматили…

— Чего?

— Ну… разгромили поляков, которые недавно его войска били… побоится.

— Да и у него сейчас другой интерес, — вмешался Свитка. — Здесь могу всех точно заверить, что в окружении царя все сейчас о Смоленске спорят. Одни уговаривают его напасть на Литву сразу, как дороги просохнут, другие остерегают, мол, страна после прошлой Смоленской войны не отошла, нечего в новую лезть.

— Прям-таки окружения царя? — иронию в голосе Скидана не услышал бы только чрезвычайно наивный человек.

— Да, именно.

— И кто ж это такой?

— Агенты Орёл и Попадья.

— А кто такие эти агенты?

— А вот это тебе не нужно знать. За свои донесения несу ответ я. Оплошаю — с меня и спросите.

— Да как ты смеешь мне, атаману…

— Сейчас ты и Хмель атаманы, а потом погрызётесь, сцепитесь между собой, и одному придётся шкуру спасать. Вот проигравший прибежит в Москву, припадёт к ногам государя и выдаст ему всё, что о предателях возле него слышал. Посему ничего о них никому говорить не буду. Чего не знаешь — того не расскажешь. О новых агентах и я сам знать не буду, ими будет заниматься только мой помощник по Москве.

Некоторое время Свитка и Скидан буравили друг друга взглядами, один спокойным, другой злым. Первым не выдержал и отвёл глаза атаман. Выиграть в гляделки у характерника дело непростое, да и его правоту прославленный рубака про себя признавал. Возможность воплощения в жизнь предположения главного разведчика ни для кого секретом не была. Отношения у двух знаменитых атаманов Сечи были напряжёнными. Не будь уж очень зримой польской опасности, давно бы сцепились бы для выявления одного самого главного. Карп не скрывал, что считает избрание кошевым Богдана ошибкой и жаждет "восстановить справедливость", то есть вырвать булаву у Хмельницкого. Можно и с руками. Однако пока грядущее польское нашествие не позволяло ему развязать гражданскую войну. Да и численное преимущество армии гетмана вынуждало к осторожности.

— Считаю, но головой уже не поручусь, что после нашей победы над польской армией и объявления Литвой независимости Москва пойдёт на Смоленск.

— И введёт войска на Черниговщину? — скорее утвердительно, чем вопросительно продолжил Богдан.

— Конечно, — согласился Пётр.

— Как думаешь, смогут московские войска быстро взять город? — поинтересовался Москаль-чародей.

— Вряд ли. Они уже много месяцев ждут того, успели подготовиться, запасы накопить. Да и слишком многие горожане от московитов ничего хорошего ждать не могут. Думаю, как и в прошлый раз, дело затянется надолго, может… на год-два.

— Но у царя много армий.

— Но и границы у них… не короткие. Не могут они без присмотра даже пограничье с нами оставить, не говоря уже о калмыках. За шведами опять-таки присмотр нужен. А главное… не та ещё Русь, что до Смуты была, совсем не та. Вроде бы, кроме Смоленска, ещё одна армия, заметно меньшая, пойдёт на Чернигов, а оттуда свернёт на Трубчевск и Стародуб. И на севере могут на Полоцк двинуться. Уверен, будут просить помощи у донцов.

— Уже намекали, пока так, — Татаринов сделал сложный жест кистью правой руки, — осторожненько.

— Много донцов откликнется?

— Тысчи две-три, верховских. Остальные или в Черкесии завязли, или в Польшу хотят идти, наслушались у нас ребята о богатствах, которые там в замках-городах остались.

— Да… — подкрутил ус Скидан. — Ох и погуляем, потешимся…

— Не стоит делить шкуру неубитого медведя, — поморщился Москаль-чародей. — Пётр, турки нам веселье в Польше не испортят?

— Нет, не до нас им сейчас. Султанский трон делят.

— Втроём не помещаются?

— Вчетвером уже. А там место только для одного человека.

— Как вчетвером?!

— Кто четвёртый?!

— Откуда взялся?!

Для приехавших в Чигирин сегодня из Азова сообщение Свитки было ошеломляющей новостью.

— Два дня назад сюда сведения дошли, потому вы и не знаете. Объявился султан Мурад IV.

— Самозванец! — опередил всех в догадке Аркадий.

— Скорее всего, да, самозванец. Слухи о появлении выжившего в покушении султана давно ходили, мы ведь их сами запускали. Один Гирей, насколько мне известно, троих посмевших присвоить это имя казнил самым лютым образом. Да и другие искатели титула уже тоже отлавливали самозванцев. Но этот оказался очень хитрым. Сейчас кочует где-то севернее развалин Трапезунда, говорят, ни разу не ночевал дважды в одном месте. К нему многие сбегаются, не только селяне и кочевники, сипахи тоже. А вот янычар он люто ненавидит. Всех, кто в плен попадётся, вешает. Винит в покушении на себя именно воинов капыкуллу, предателями их называет.

— И другие султаны это терпят?