ни о суетной славе ученого и писателя, ни о материальной выгоде от своих занятий. Такие люди, как Артынов, были подлинными самородками среди народных литераторов и непрофессиональных собирателей фольклора, независимых и бескорыстных».
Положив книгу на стол, Анна Николаевна убежденно проговорила:
– Это высказывание другого историка, Бегунова, представляется мне более справедливой и объективной оценкой личности Артынова и того, что он сделал.
Мысленно я согласился с этим выводом, но оставил его при себе и спросил, почему же Артынова так настойчиво обвиняют в изготовлении литературных подделок, на каком основании?
– Собственно, он сам дал повод для таких обвинений и сам же честно покаялся в своих грехах. – Анна Николаевна раскрыла «Воспоминания» Артынова и в самом конце книги прочитала: – «К сожалению, делая выписки, я не удержал слов подлинника, а думая, что будет понятнее, придерживался современного языка и, много раз переписывая, не сохранил потом и малейших остатков слога рукописи, который в некоторых местах у меня еще удерживался. Крайне теперь жалею, что первоначальные оригиналы и многие списки и рассказы, написанные мною в отдельных тетрадках, ушли на обертку товаров в моей лавочке (от такого точно истребления спас много подобных вещей А.А. Титов в 1880 г.). Уже после, при свидании у графа Уварова с Михаилом Петровичем Погодиным, я все свои списки собрал и переписал в особую книгу, и вот в 1880 г. я из этой-то книги и составил сборник ростовских сказаний; такое же сказание я написал о князьях, иерархах и именитых людях Ростова Великого. Снова повторяю, что я с горестию вспоминаю теперь о том, что хотя многие события прежде были буквально выписаны из летописей Хлебникова, Грехлетова и других, но я по неопытности исправляя язык и слог, который тогда считал тяжелым и неудобным, лишил свои сказания главного достоинства и тем уменьшил цену своих полувековых трудов. Теперь к стыду моему вижу ясно истину слов: “Всяк возиосяй себя смирится!” Теперь мой сборник и летописи, исправленные моей дерзновенной рукой, стали ни то, ни сё, да и первоначальных списков у меня уже нет».
– По всему чувствуется – искреннее, с болью написанное признание.
Мое замечание пришлось Анне Николаевне по душе:
– Однако недоброжелателей Артынова оно не убедило, а точнее – они просто отбросили его прочь. Дело в том, что, сам того не желая, своей краеведческой деятельностью Артынов нанес удар по норманской теории, согласно которой русская история началась с призвания варягов. Пересказывая обнаруженные им старинные рукописи, события которых выходили за границы Повести временных лет, он и не догадывался, вероятно, что подрывает устои «неприкасаемой и незыблемой» теории, по сути – унижающей достоинство русского народа. Пирамида этой насквозь фальшивой теории рушится то в одном месте, то в другом, но ее упрямо подпирают псевдонаучными подпорками новые жрецы: одни – по привычке подчиняться общепринятому, официальному мнению, другие – из соображений собственного удобства, третьи – себе на уме. Они прекрасно понимают, что если русский народ осознает подлинные масштабы своей истории и культуры, это возвеличит его духовно и он обретет достоинство, которое они на протяжении столетий так настойчиво и усиленно пытались искоренить. Кстати, в неприятии «Слова о полку Игореве» как подлинного произведения древнерусской литературы во многом сказывались и до сих пор сказываются рецидивы все той же норманской теории – ведь придерживаясь ее положений, трудно объяснить, как у «полудикого» русского народа появилось такое совершенное, гениальное произведение. И совсем другое дело, если наша история началась не с призвания «мудрых» варягов, а гораздо раньше, о чем и свидетельствовали те древние произведения, которые находил и пересказывал Артынов.
– Но ведь Артынов в основном занимался историей Ростова Великого, – не совсем понял я Анну Николаевну. – Какую опасность представляли для норманской теории местные, ростовские сказания?
– Чтобы ответить на этот вопрос, надо заглянуть в далекое прошлое Ростова. Впервые он упоминается в Повести временных лет в записи за 862 год, следовательно, он гораздо старше своего официального возраста. Ученые не пришли к единому мнению, откуда пошло название города, но явно просматривается связь слов и понятий Русь – Ростов – Россия. Признание этой нерасторжимой связи открывает возможности узнать подлинную историю русского народа. Можно предположить, что название города образовалось от названия основавшего его племени «рус» или «рос» – первую форму употребляли арабские авторы, вторую – византийцы. Еще в 1944 году академик Державин в работе «Происхождение русского народа» убедительно доказал, что норманская теория начисто лишена каких-либо серьезных оснований, поскольку Русь существовала задолго до появления варягов, русский народ имеет многотысячелетнюю историю и восходит к так называемой трипольской культуре, к его предшественникам Державин отнес этрусков. Из их языка были заимствованы в русский такие наиболее употребляемые слова, как солнце, луна, конь, река, бог, лес, а из названий, в частности, – Ростов. Если так, не был ли Ростов одним из первых русских городов, построенных славянскими первопроходцами на территории будущей России? Не отсюда ли пошло их дальнейшее переселение к Новгороду и Киеву? Художник Борис Кустодиев называл Ростовский край «Иль-де-Франсом» России – эта маленькая область в течении Сены дала начало и название Франции. Писатель и журналист Константин Случевский писал в конце прошлого века о Ростове Великом: «Здесь развилось и окрепло великорусское племя». Так, может, они правы – отсюда ведет начало история русского народа и российской государственности?
Услышав столь неожиданное предположение, я взял на себя роль скептика, хорошо усвоенную мной благодаря знакомству с Окладиным:
– Боюсь, что в пользу этой версии нет убедительных доказательств.
Глаза хозяйки вспыхнули огнем костров, на которых сжигали пророков:
– Вы ошибаетесь, такие доказательства имеются. Во-первых, на территории Ярославской области и вообще центра России Ростовский район выделяется как наиболее богатый археологическими памятниками, хотя их изучение связано с двумя объективными трудностями: большой влажностью почвы из-за близости озера Неро и застройкой городом участка земли, наиболее интересного для исследований. Во-вторых, явно противоречат общепринятой истории Ростовского края археологические находки последних лет, в частности – раковины каури, родина которой – южная часть Индийского и Тихого океанов. Известно, что в качестве денег эта раковина использовалась еще пять тысяч лет назад! Отверстие в «ростовской каури» свидетельствует, что и здесь она появилась в качестве денежной единицы. Но каким образом она попала в археологический слой угро-финского племени меря, занимавшегося сельским хозяйством, охотой и рыболовством?
Я промолчал, с интересом наблюдая за ходом рассуждений Анны Николаевны, проникнутых глубокой убежденностью в своей правоте.
– Еще одна интересная находка последних лет – железная пряжка пятого-шестого веков, опять-таки обнаруженная в слое десятого, «мерянского» века. Материал, внешний вид, способ изготовления – всё говорит за то, что