— Не думаю, что вы осознаёте реальную ценность этой вещицы, Боччони, — хмыкнул я. — У неё есть масса дополнительных возможностей. Например, наш разговор очень сложно подслушать, причем речь не только о перехвате. Если бы в вашей комнате находился посторонний, ваш и мой голоса был бы ему не слышимы.
А ещё через переговорную пару можно посылать не звук, а ментальную волну, обходясь без риска пробудить Изнанку. Кстати, позже обязательно попробую выяснить, вызовет ли звук моего голоса, посланный через амулет, колебания грани. Плюс я слегка подкорректировал внешность, так что не свечу антрацитовыми глазками. Потом, конечно, покажусь во всей, так сказать, красе, но сейчас рано.
— Похоже, в службе вам есть и свои положительные стороны, мистер Блэкуотер, — сделал вывод актер.
— Именно, Боччони. А теперь соберитесь и расскажите, где вы нашли кандидатов.
— Особых сложностей не возникло, мистер Блэкуотер, — пожал плечами Боччони. — Даже врать почти не пришлось. Я сказал коллегам, что меня исцелил эксцентричный колдун-старикашка в обмен на службу, и теперь я должен найти ему помощника для расчетов. Мне сразу дали десяток адресов, позднее добавили ещё. Осталось обойти каждого и выбрать тех, у кого нервы покрепче.
— Вы уверены в их уровне знаний?
— Хотя отзывы о них хорошие, сэр, для надежности имеет смысл проверить. Быть может, ваш дед даст какую-нибудь задачу в качестве теста?
— Так и сделаем. Я спрошу его.
Мы ещё немного поговорили и распрощались к обоюдному удовольствию. Надо же, удивил Боччони. И месяца не прошло, а уже есть предварительный результат. Может, это приобретение окажется не таким бесполезным, как я ожидал.
Лишнее напоминание о том, что нужна свита. Большая и разноплановая.
Глава 18, она же Эпилог
Медитации неподвижные и в движении, дыхательные упражнения, сваренные Фебой зелья по уникальным рецептам, точно выверенные дозы энергии жизни из источника милосердия — я восстанавливался быстрее, чем предполагал Синклер. Мы, носители старшей крови, твари крепкие. Если сразу не убили, выкарабкаемся.
Полноценно заниматься магией я пока что не мог, заново осваивал базу. На проверку заклинаний не замахивался. Представители Священных Домов в понятие «заклинание» вкладывают немного иное представление, чем волшебники людей, у нас оно более расплывчатое, что ли. Взять, к примеру, простой щит (он по-разному называется). Я могу выставить его в виде круга, стены, купола или полноценной сферы, и для меня все они будут оставаться одним заклинанием, только немного разными модификациями. Люди рассматривают их как совершенно самостоятельные заклятья и учат отдельно.
В то же время, для быта у них придумано много всякого и полезного, чего нет у нас. У нас, если вдуматься, почти всё связано с выживанием и Изнанкой, то есть или боёвка, или сенсорика, маскировка, закрытие проколов. Поэтому очень часто встречается ситуация, когда сородич берет изобретение человеческого мага и усовершенствует его, попутно создавая пару-тройку считающихся новыми конструктов. Последние лет двести в таких случаях негласно считается приличным отослать результат изначальному автору с указанием, что вот это придумано благодаря вам, или как минимум сделать сноску в учебнике.
Раньше я владел девятью заклинаниями, каждое в двух-четырёх модификациях. Очень хороший результат для одиннадцатилетки. Обычно в моём возрасте осваивают не заклинания, а приёмы — различные способы использования способностей, не требующие точного контроля и сосредоточенности. Сейчас, чувствую, всё придется восстанавливать едва ли не с нуля. Зато потом, по мнению Синклера, сразу скакну на подростковый уровень, потому что энергетика получила мощный толчок и развивается бешеными темпами. Правда, в одном направлении.
Заниматься долго одним и тем же скучно, из развлечений в доме только сестра, которая, конечно, забавная, но ребенок. С Хреметом или Финехасом долго не пообщаешься, Феба меня слегка побаивается или благоговеет, не разобрался. Поэтому, когда Годива написала, что хотела бы посетить Перекресток в ближайшее время, я, слегка поколебавшись, согласился. Скоро в Олдоакс наступят экзамены и, раз девушка жаждет встречи прямо сейчас, вариантов два — либо её любопытство замучило, либо родственники приказали. В обоих случаях отказ будет воспринят плохо. К тому же, на Перекрестке относительно безопасно, там на меня вряд ли нападут. Я его с семилетнего возраста один посещаю, и никто убить или похитить не пытался. С другой стороны, кому я прежде был нужен?
Сидеть в поместье безумно надоело. Амулетов двойную порцию нацеплю и пойду, прогуляюсь в приятной компании. Заодно узнаю, чего от меня хотят и какие слухи бродят.
Встретиться условились возле северного, Шотландского перехода. Единственного из основных проходов на Перекресток, почти не сменившего место привязки, он как находился в Глазго, так до сих пор туда ведет, только переехал в реальном мире на пару миль южнее. Муниципалитет города отчаянно сопротивляется попыткам короны извести торговлю с доменом, через нас проходит поставка ряда товаров для судостроительных верфей. К тому же, торгаши Перекрестка крепко повязаны с контрабандистами, держат на содержании таможенников, нашли общий язык с профсоюзными лидерами Глазго и в целом ссориться с ними властям не выгодно.
Прийти в одиночестве Годива, конечно, не могла. Молодую девушку благородного рода обязана сопровождать свита и телохранители, не столько для охраны, сколько для демонстрации статуса. Поэтому компанию Годиве составили уже знакомый Эксетер, сразу представленная мне наперсница по имени Джейн Форестер и двое мужчин в приличных костюмах с повадками боевиков, Майкл Блиш и Дитрих Цейсс.
— Предлагаю сначала пройти на Рынок, в центральную часть, а потом осмотреть остальные. Кроме Белых Стен и Попрошайки.
— Как скажешь, — пожала плечиками девушка. — Тебе лучше знать, что здесь интересного. А почему мы не пойдём в эти две, о которых ты сказал?
— Белые Стены — сверхреспектабельная обитель богачей и сильных магов. Из развлечений там единственный на Перекрестке садик с небольшим фонтаном. Магазинов и лавок нет, чтобы куда-то зайти и с кем-то пообщаться, надо заранее записываться. Смотреть банально нечего, разве что на оградные решетки любоваться — они у каждого особняка разные.
— Нет уж, — наморщила носик Годива. — Я их в Лондоне насмотрелась.
— Вот именно. Что касается Попрошайки, то это обычные трущобы. Все они одинаковые — грязь, вонь, нищета. К тому же, публика там отчаявшаяся, иногда попадаются совершенно безбашенные типы, готовые ради пары монет кого угодно ножом ткнуть. Или порошком каким закинутся и не соображают, что творят.
— И власти ничего не делают? На Перекрестке вообще есть орган управления?
— Конечно, есть Совет, мэр, стражники, старосты частей со своим аппаратом. Полноценное правительство с бюрократией. Стража периодически чистит Попрошайку, но через пару месяцев она возрождается в прежнем виде.
— Надо же! Мне казалось, тут анархия и право сильного.
— Анархия не могла бы противостоять короне и церкви, во всяком случае, не долго. А право сильного ты увидишь в Кровавом квартале — там старостой становится командир крупнейшего отряда наёмников. Вернее, кто из капитанов собрал большую поддержку, тот и староста.
— И что? Они дерутся между собой?
— На выборах — нет, хотя дуэли или групповые схватки случаются часто. Внутри квартала признаётся Божий суд, его тоже иногда назначают. Посторонних на него не допускают, — заранее ответил я, оценив выражение лиц спутников.
— Ну вот, — демонстративно расстроилась Годива, с жалобным видом глядя на Форестер, — самое интересное не увидим. Ты присутствовал, тебе можно?
— Дважды, в качестве свидетеля.
— И… как?
— Быстро. Годива, это не развлечение.
— Да я понимаю, — вздохнула она. — Просто немного обидно, что ожидала дикой вольницы и пиратского гнезда, а оказалась в обычном городке.