— Тихо, тихо, шшшш… — гладила она покрытые помадой локоны. — Все уже хорошо, сынок, все уже хорошо, мама Катя все понимает, не надо говорить, мама Катя все знает, можешь выплакаться ей, можешь ей исповедаться, Катя все заберет с собой в могилу. Думаешь, удивишь чем старую Катю, думаешь, оттолкнешь злую правду — нет такой правды. Не надо стыдиться, я же знаю вас всех, как облупленных, четырех таких сынков имела, так к кому прибегали выплакаться — ко мне. Тихо… тихо…
— Уб-бить мен-н-ня хот-тят. Не уйду я живы-ы-ым.
— Никто тебя не убьет, вот увидишь, сам справишься.
— Про-продался я им. За тысячу рублей.
— Прощения попросишь.
— Прошения… У кого?
— Деньги отдашь.
— Отдам.
— Вот видишь? Уже легче.
Я-оно поцеловало ее руку (сморщенная кожа, покрытая коричневыми пятнами, пахла старым деревом).
— Спасибо.
— Хоть какая-то семья у тебя имеется?
— Нет. Отец. Нет.
— Что, никого близкого рядом? Ну да, да. Такое тяжелее всего.
— Не понял…
— Женись, дитя мое.
— Да кому бы я такое зло устроил — ведь не любимой же женщине.
— Ну почему ты так плохо о себе думаешь? Все вы в преисподнюю свалиться готовы, каждый способен поклясться, что он самый плохой человек на Земле; ах, молодость, все это молодость. По-настоящему плохих людей так мало!
— Плохой?! — засмеялось я-оно. — Когда меня вообще нет. Нет меня, нету, не существую!
— Чшшшш, шшшш…
Я-оно успокоилось. Вернулось правильное дыхание, ладони начали подчиняться власти осознанных мыслей: они оставались неподвижными, когда думало о неподвижности; и они сжимались в кулаки и раскрывались, когда думало о порядке и силе. Подняло веки. Зеленые рефлексы тайги отражались внутри пустого вагона, это тоже — определенным образом — успокаивало. Глянуло в другую сторону — а там стоит стюард, стюард, о котором на минуту забыло, выпрямленный, на лице никакого выражения, с немигающими глазами, глядит и не видит, слушает и не слышит — но ведь слушает. Я-оно вскочило на ноги.
Княгиня Блуцкая устало посылала мне меланхолический взгляд.
— Прошу прощения, — поклонилось я-оно. — Я не могу найти оправдания. Так что Ваше Сиятельство по делу меня презирает, и достойный супруг Вашего Сиятельства тоже не ошибается. Позвольте мне…
— Вы спрашивали об одной вещи.
— Слушаю?…
— Об одной хотя бы причине спасти Россию. — Княгиня нашла платочек, вытерла покрытые слюной губы. — Так видите, вот она.
— Не понял…
— Прощение.
Я-оно смешалось.
— Нет у меня права прощать от имени…
— У вас нет. Но только живые у живых могут просить прощения. История не знает милосердия, История не прощает, гаспадин Ерославский.
Она подняла руку. Я-оно поцеловало ей пальцы, уже более формально. Княгиня дважды стукнула тростью об пол. Стюард открыл дверь. Я-оно вышло в малый салон.
Mademoiselle Кристина Филипов схватилась с оттоманки.
— Я уже заждалась! — нервно шепнула она, схватив за плечо в паническом страхе, притягивая к себе, заставляя двигаться через салон. — Он уже совершенно не дышит! Этот цербер не хотел меня туда впустить, а тут каждая минута…
— Да о чем вы…
— Проводник, что, не передал письмо? Ну почему же, ах, почему же вы не пришли?!
Сунуло руку в карман пиджака — письмо лежало там, не вскрытое.
— Забыл.
— Вы забыли?! Забыли?!
— Голова трещит. Ужасное похмелье. Так в чем же дело?
— Никола мертв.
О смерти в прошедшем времени
— Мертв.
Я-оно склонилось над телом доктора Теслы, прижимая интерферограф к глазу. Свет — свет — свет — свет — свет — свет — свет.
— Он мертв, панна Кристина, но, может и жив.
Та захихикала, в чем-то истерично.
— Вы случаем, не добавляли?!
Подозрительно зыркнуло на нее.
— Что вы имеете в виду?
— For the love of God[134], спасайте же его!
— Я вам рассказывал.
У нее задрожали губы.
— Вы же обещали мне! И что? Вместо того, чтобы его отговорить, вы сами поддались!
— И сейчас вы еще скажете, что это моя вина; будто бы это я его убил.
Тем не менее, достойно удивления было то, насколько хорошо держится в этих обстоятельствах mademoiselle Филипов. Кем бы ни был для нее доктор Тесла — отцом, дальним родственником, любовником — он оставался единственным близким существом в путешествии через чужую страну, среди чужих людей, в Транссибе — посреди азиатской дичи, по дороге к еще большему одиночеству. Теперь она осталась одна. Может ли она рассчитывать на охранников? Это функционеры царской политической полиции, и кто знает, какими были их реальные приказы; они должны были защитить доктора, не защитили — что сделают теперь? Она осталась одна. Кристина сидела на краю кровати напротив, нервно дергая рукава органдинового платья, потом щипая светлый локон и ежеминутно склоняясь к Николе, как будто бы только и ожидала, что серб вот-вот очнется и откроет глаза.
Доктор Тесла лежал на своей постели, на прошитой багровыми нитями накидке, с подушкой под головой, повернутый к окну, за которым перемещалась мрачная зелень бесконечной тайги, по мере того, как Экспресс удалялся от последних центров цивилизации перед тем, как пересечь границу истинной Сибири и Зимы, длук-длук-длук-ДЛУК, и с каждым подскоком вагона тело Теслы тоже подскакивало, сдвигались с накидки уложенные вдоль тела длинные руки доктора с ладонями, скрытыми под белыми хлопчатобумажными перчатками. Манжета левого рукава сорочки была подтянута, открывая над перчаткой красное кольцо отпечатка: здесь Тесла обмотал вокруг запястья зимназовый провод динамо-машины. Генератор остался стоять на столике, кабель стекал на ковер, сворачиваясь будто змея, рукоятка дергалась туда-сюда. Металлические элементы уже успели обсохнуть; иней сошел с оборудования и стен.
Рассказ mademoiselle Филипов был кратким и конкретным. После завтрака Кристина с кем-то заговорилась — возвращается в купе, а там мороз, тьвет, Тесла крутит рукоятку, черные искры сыплются с его кожи и волос, изо рта раздается протяжный стон, но он стоит, но он крутит — девушка бросается к нему, отрывает от машины, садит на кровати — а он холодный, как смерть — теряет сознание — сердце бьется все медленнее, а через пару часов вообще перестает биться.
Помня о случае с Юналом Фессаром, девушке на слово не поверило. Окуляр интерферографа послужил в качестве зеркальца для умирающего, я-оно придвинуло его к губам доктора. На стекле не появилось каких-либо признаков дыхания. Мертв.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});