Из-под густых черных бровей на нее посмотрели холодные светлые глаза.
— Ты хотела мне что-то рассказать? Берегись, если я не услышу ничего интересного!
— Мне нечего бояться. — Лаура равнодушно пожала плечами. — Завтра я предстану перед революционным трибуналом. Вы не можете убить меня дважды: у меня только одна голова.
Взгляд Фукье-Тенвиля стал еще более неприязненным.
— В смелости тебе не откажешь, но видишь ли, у меня много дел, и мое время стоит дорого. Так что поторопись! Что ты хочешь мне сказать? — Сначала позвольте мне задать вам один вопрос. Вы знаете человека, сообщившего вам, что я английская шпионка?
— Не очень хорошо. Он из провинции и в столице бывает нечасто. Это гражданин Понталек. Мне его рекомендовал мой друг Лекарпантье, который управляет Котантеном и частью Бретани. Но познакомил нас Луи Давид.
— «Гражданин» Понталек на самом деле является маркизом де Понталеком.
— Я догадался об этом по его внешнему виду и манере держаться. Но есть умные аристократы, преданные делу революции. Если это все…
— Нет, это не все. Куда важнее то, что маркиз де Понталек является шпионом графа Прованского, который именует себя регентом Франции.
Черные брови сошлись на переносице, образовав одну сплошную линию.
— Ты говоришь так потому, что он донес на тебя!
— Я говорю так потому, что хорошо его знаю. Я его жена.
— Что?!
Фукье-Тенвиль был явно удивлен, и Лаура испытала некоторое удовлетворение. Этого человека не так легко было удивить. Она смогла даже улыбнуться.
— Вы не ослышались. Мое настоящее имя Анна-Лаура де Лодрен маркиза де Понталек. Наша свадьба состоялась в Версале весной 1789 года.
— Это что еще за история? Понталек и в самом деле был женат на некой гражданке Лодрен, но эта женщина была старше его. Ей пришла в голову неплохая идея отправиться на тот свет и оставить мужу в наследство несколько отличных грузовых судов. Гражданин Понталек передал их в распоряжение Лекарпантье.
Фукье-Тенвиль был явно в курсе событий, но ничего не знал об их истинной подоплеке. И Лаура решила пролить свет на темные места в биографии мужа:
— Это была моя мать. Понталек женился на ней исключительно ради ее состояния, потому что они оба считали меня умершей. Мой муж и в самом деле приложил к этому немало усилий. Он несколько раз пытался меня убить, правда, чужими руками. Последнюю попытку — вернее предпоследнюю, потому что он только что подписал мне смертный приговор, — Понталек предпринял в сентябре 1792 года. Он донес на меня, а сам уехал к графу Прованскому в Германию.
— Как же тебе удалось спастись?
— Меня спас барон де Бац. Именно он снабдил меня фальшивыми документами на имя американской гражданки Лауры Адамс…
— И ты действительно была с ним в Вальми? Это твой муж не выдумал?
— Я жила в замке Анс у своей подруги Розали де Сегюр. Это была всего лишь остановка на пути в эмиграцию. Но есть один нюанс. Вы не спросили Понталека, что он сам делал в Вальми. Так вот, он представлял интересы графа Прованского при короле Пруссии и герцоге Брауншвейгском. Я видела там и Вестермана, который приезжал вести переговоры от имени Дюмурье…
— Предатели! А скажи-ка, тебе ничего не известно об одной сделке… Я имею в виду передачу драгоценностей короны, украденных незадолго до этого.
При других обстоятельствах хищный огонек, вспыхнувший в глазах общественного обвинителя, позабавил бы Лауру. Но теперь ее порадовало, что она может подтвердить свои слова, не боясь выдать кого-то: все участники этой истории уже умерли.
— Вы говорите об ордене Золотого руна Людовика XV и бриллиантах королевы? Мне известно, что их привез секретарь Дантона перед самым началом сражения, чтобы убедить герцога Брауншвейгского не идти на Париж.
— Очень интересно! Очень! Во всяком случае, мы будем знать, где их искать, когда наши бравые солдаты войдут в Брауншвейг, а этого уже совсем недолго ждать… Но ты говорила, что хотела уехать из страны. Почему же ты осталась?
— Если бы вы видели, в каком состоянии находилась прусская армия, вы бы не задали мне этого вопроса. К тому же Понталек уходил вместе с ними. Мне еще повезло, что он не узнал меня. Я имею в виду, не узнал во мне свою жену. Он и в самом деле считал меня Лаурой Адамс.
— Почему ты выбрала американское имя?
— Для меня оно стало символом. Америка — страна свободы, а я, трижды спасенная от руки убийцы, тоже хотела быть свободной.
Фукье-Тенвиль сложил руки на столе и прикрыл глаза. Он казался огромным задремавшим котом, но обвинитель не спал.
— Это все, что ты хотела мне рассказать?
— Могу только добавить, что Понталек убил мою мать. — Мне казалось, он говорил, что его жена утонула…
— Да, но это Понталек ее утопил. Вернее, попытался это сделать. Сразу после свадьбы с моей матерью начали происходить весьма неприятные инциденты, и Понталеку удалось убедить ее отплыть вместе с ним на остров Джерси. Когда корабль вышел в море, он дал ей какое-то сильное снотворное и сбросил в воду. Она чудом осталась жива. Ее вытащил рыбак, но мама получила серьезные увечья и вернулась домой только для того, чтобы умереть. Как раз в то время я тоже вернулась в Сен-Мало, и она успела мне все рассказать. Вот и вся история. Мне нечего больше добавить, — сказала Лаура и повернулась, чтобы уйти.
— Минутку! Чего же ты ждешь от меня? Чтобы я отомстил за тебя?
— Я хочу, чтобы преступник, которому нет равных, понес наконец заслуженное наказание. Тогда я умру спокойной. Месть? Да, несомненно, я хочу ему отомстить. Этот человек принес слишком много зла. Если позволить Понталеку жить и пользоваться тем, что он успел украсть, он не остановится… Я слышала, что у вас, гражданин, есть семья. Если вы любите своих родных, вы должны меня понять.
Фукье-Тенвиль не ответил. Он вызвал тюремщика и приказал отвести Лауру обратно в камеру. Когда молодая женщина была уже на пороге, обвинитель бросил ей вслед:
— Возможно, ты мне еще понадобишься…
— Тогда поторопитесь: я завтра умру.
— Предположим, что это случится не завтра. Я полагаю, ты не торопишься?
— Кто бы торопился на моем месте?
— Не слишком радуйся! Это всего лишь отсрочка. Я никогда не забываю оскорблений!
На этот раз Лаура скрепя сердце даже обратилась к нему на «ты»:
— Я не стану тебя за это упрекать, гражданин Фукье-Тенвиль. Особенно если ты не забудешь и о тех оскорблениях, что пережили мы с матерью!
Возвращаясь обратно в камеру, Лаура чувствовала себя намного лучше. И не потому, что зловещая тень эшафота немного отодвинулась. Ее радовало, что наконец-то на ровном пути негодяя, которому когда-то весенним днем она поклялась в любви и верности, появится препятствие. Лауре казалось, что, если Понталек заплатит за свои преступления, она без сожаления расстанется с жизнью, которая ее больше не интересовала. Даже ее любовь к де Бацу как-то померкла, словно кровь, пролитая на площади Низвергнутого Трона, превратилась в бескрайний океан, разделивший их…