ты хочешь? Разве я не дал тебе всё, о чём только может мечтать женщина? У нас была волшебная ночь, не так ли? А теперь у тебя ещё и ребёнок будет. И у тебя уже есть титул, высокое положение в обществе, богатство… Чего тебе ещё желать?
— Ты действительно совершенно не разбираешься в женщинах, — вздохнула Фрида. — Имя, фейри. Назови мне своё настоящее имя. Я желаю его.
На пару мгновений Эша захлестнула паника: имя, настоящее, а не «внешнее», которое имеет каждый, но которое не несёт никакой магии и не отражает суть — настоящее имя стоит лишь назвать да добавить приказ, и фейри будет обязан его исполнить. Поэтому настоящее имя всегда хранится в секрете, от всех — кому можно доверять настолько, чтобы добровольно отдать себя в рабство?
Пару мгновений Эш ещё боролся, с ненавистью глядя Фриде в глаза. Но потом древнее волшебство заставило его наклониться и шепнуть ей на ухо так неразборчиво, как он только мог, в последней надежде, что Фрида не разберёт. А заставить повторить его она уже не могла: пари было заключено, и проигравший выполнил его условия. Второе желание предусмотрено не было.
Но Фрида кивнула и повторила сама, тоже еле слышным шёпотом — и Эш почувствовал, как что-то в нём отозвалось на её слова. Как будто где-то в глубине его была спрятана струна, на которой Фрида теперь могла играть — и заставить Эша подчиняться.
— Ты довольна? — произнёс он сквозь зубы, выпрямляясь.
Фрида спокойно встретила его взгляд.
— Да. Больше ты не сможешь навредить ни мне, ни тем, кого я люблю.
Эш подумал, что она говорит о мёртвом Грэгори и фыркнул:
— Ты не разборчива в своих любовных связях, дорогая.
Фрида улыбнулась.
— Может быть. Но это мои связи. — И тут же серьёзно поинтересовалась: — Что ты чувствовал, когда я назвала твоё имя?
Эш боялся — наверное, впервые в жизни настолько сильно. Но уж конечно, он не собирался говорить об этом Фриде!
Ей это было как будто и не нужно.
— Отлично. Теперь ты понимаешь, что чувствовала я всё это время. Больше ты не имеешь никакого права распоряжаться моей жизнью. Больше ты не сможешь заставить меня подчиняться. Больше ты не сможешь мне навредить. Больше я не обязана покоряться твоим глупым капризам.
— Ты и так им не покорялась! — выдохнул Эш.
Фрида улыбалась.
— Больше мне не нужно с ними бороться.
— То есть меня больше никто не отравит? — Эш сам удивился: в такой момент он шутит?
Фрида посмотрела ему в глаза и закончила:
— Теперь мы наконец-то равны. Ты понимаешь меня, Эш? Ты знаешь, что это значит?
— Ты сейчас потребуешь развода, — Эш отвёл взгляд.
Фрида усмехнулась и подалась вперёд.
— И добровольно откажусь от такого прекрасного любовника? — прошептала она ему на ухо. — О да, фейри, ты совершенно не понимаешь женщин…
Её руки скользнули ему под рубашку, одна вверх — к груди, другая вниз — к животу. Эш судорожно выдохнул — и содрал с неё этот дурацкий халат. Под которым, конечно, оказалась ещё сорочка!
Фрида рассмеялась и, развязав ленты ворота, выскользнула из неё. И также ловко скинула с Эша сначала пальто, которое он так и не удосужился снять, потом пиджак, жилет, а за ним и рубашку.
— Чего же ты хочешь? — шепнул Эш, целуя ей мочку уха.
— Никогда не принуждай меня, — серьёзно отозвалась Фрида. — Запомни. Никогда.
Сейчас Эш согласился бы на что угодно, и он был уверен — Фрида это понимала.
— Иногда я тебя ненавижу, — прошептал он, сажая её себе на колени.
— Взаимно, — отозвалась Фрида и откинулась, подставляясь под его руки…
Позже, много позже, уже была ночь, и Эш лежал на тигриной шкуре у камина. Рядом Фрида, смеясь, следила за танцем. Настоящим танцем: юноша и девушка в масках, созданные из пламени, то сходились, то расхадились, сплетались в обътьях или вальсировали, — и всё это под музыку флейты.
— Ты красиво играешь, — когда огонь догорел, сказала Фрида.
— Не так хорошо, как твой друг. — Эш отложил флейту. Это был чуть ли единственный музыкальный инструмент, который ему давался — зато и играл Эш на нём действительно хорошо. — Я вижу, — фейри потянулся и подцепил чёрное перо, вплетённое в волосы Фриды, — ты носишь по нему траур.
— Конечно. Он был моим другом.
Эш отвернулся.
— Мне жаль. И… Вот. Я подумал, тебе это… понравится.
Фрида изумлённо смотрела на него: в руках фейри появилась скрипка.
— Это… его?..
— Да. И ещё, должен сказать, твой брат очень переживает.
— Ему же не должны были сказать! — выдохнула Фрида, аккуратно забирая скрипку и баюкая её, как мать дитя. — Я же просила!..
— Я сказал.
Фрида подняла взгляд к потолку, крепко прижала скрипку к себе.
— Ты дурак. Он ведь ещё ребёнок!
— Фрида, твой брат куда взрослее, чем ты или твоя мать думаете. Прошлый раз он напал на меня с кочергой. И он точно знал, что мне навредит именно кочерга, а не, скажем, пистолет.
— Пистолет тебе тоже навредит, — фыркнула Фрида. — Боги, но ему всего десять лет!
Эш усмехнулся. Огонь в камине превратился в лисицу: она спокойно и очень вдумчиво принялась умывать мордочку передними лапами.
— Спасибо. — Фрида отложила скрипку. — Эш, почему ты до сих выглядишь как человек? При мне личину носить не нужно.
— Мне показалось, этот вид тебе приятнее.
Фрида тихо рассмеялась.
— Мне приятней видеть тебя настоящим.
Эш тоже позволил себе улыбнуться, скидывая иллюзию.
— Люди обычно не любят рога, и я помню, как ты боялась моих копыт.
— Боялась? — Фрида наклонилась, внимательно изучая их. — Я лишь предупреждала тебя быть нежнее. — Она аккуратно погладила золотистую шёрстку, вьющуюся кольцами, как у барашка, которой у Эша были покрыты все ноги от копыт до бёдер.
— Как ты можешь? — не выдержал Эш. — Если бы не твоя явная способность к магии, я бы никогда не понял, что ты и эта чопорная леди Вустермор… Или как тебя там раньше звали? Что вы одна и та же девушка.
— Знаешь, мне тоже в голову не приходило, что придворный маг императора на самом деле фейри. — Фрида поднялась. — По-моему, мы оба задолжали друг другу объяснения. Милый, ты не растолкаешь слуг на кухне? Я безумно хочу булочек с зелёным луком и беконом — твой повар прекрасно их печёт. И ромашковый чай.
— О, мы собираемся пить чай! — изумлённо протянул Эш. — Как это по-человечески!
— Да, дорогой, собираемся. Ты оставил меня без ужина, забыл? Взял в охапку, потащил в спальню, занимался разными… разными… Эш!
— А по-моему, ты была не