Итак, повстанческая армия набирала все большую мощь. Теперь ее целью стало максимальное расширение фронта военных действий, для чего Че и Камило Сьенфуэгос должны были перебраться из Сьерра-Маэстры в центральную и западную части Кубы. Возглавляемой Че колонне имени Сиро Редондо предстояло утвердить революционную власть в горах Эскамбрай в центральной провинции Лас-Вильяс, «безжалостно разбить врага» и рассечь остров надвое. Перед колонной Камило была поставлена задача совершить марш-бросок в самую западную провинцию страны, Пинар-дель-Рио.
Гевара хотел поскорее выступить, но ему не хватало бойцов. Вероятно, партизан отпугивали слова Че о том, что им следует быть готовыми к продолжительным боям и полуголодному существованию. Ясно было, что эта кампания — не для каждого. Фидель вызвал Че в Момпье. Он собрал для него отряд под началом Вакерито и сказал, что Че может набрать еще людей. Политический комиссар в Минас-дель-Фрио Пабло Рибальта начал отбор кандидатур.
Через две недели Че собрал наконец колонну из 148 человек и полудюжины джипов и пикапов. Несколько меньшее войско Камило, состоявшее из 82 человек, также было готово к походу. Ночью 29 августа, накануне утреннего выступления, когда Че загружал джипы боеприпасами, только что поступившими из Майами, военные захватили два его пикапа, а также весь запас бензина. Поскольку оставшиеся в его распоряжении машины были теперь бесполезны, Гевара решил идти пешком.
31 августа, когда он уже был готов выступить в путь, Сойла попросила взять ее с собой. Че отказался. Они попрощались в деревне Эль-Хибаро, и на этом их роман был окончен. «Че оставил на моем попечении своего мула Армандо, — вспоминала Сойла. — Я ухаживала за ним, как за человеком».
Глава 19
Последний рывок
I
В течение следующих полутора месяцев шли беспрерывные ливни: на Кубе наступил сезон дождей. Колонны Че и Камило шли через рисовые поля и болота льяно, переходили взбухшие реки, уклонялись от лобовых столкновений с военными и время от времени подвергались атакам вражеской авиации. Как писал Че, «выматывающие переходы через вонючие болота и по дьявольским тропам были поистине чудовищны». Их присутствие было довольно быстро замечено неприятелем, и после затяжных перестрелок 9 и 14 сентября военные сели им на хвост.
«Голод, жажда, усталость, чувство бессилия против вражеских войск, которые подходили все ближе, и, самое главное, ужасное заболевание ног, которое крестьяне зовут «масаморра» и которое превращало каждый шаг наших солдат в невыносимую муку, — все это превратило нас в армию призраков. Было трудно идти вперед, очень трудно. Наше физическое состояние ухудшалось день ото дня, и положение с едой (сегодня она есть, завтра нет, а послезавтра — неизвестно) никак не помогало облегчить те бедствия, которые мы претерпевали».
Несколько человек погибли в ходе перестрелок, кое-кто дезертировал, а еще нескольким деморализованным бойцам Че сам позволил уйти. Как обычно, много проблем доставляли чивато. Че докладывал Фиделю, что им «пришлось столкнуться с последствиями массового доносительства».
Между тем правительственная пропаганда по поводу коммунистических воззрений Че усилилась. 20 сентября, после стычки его с войсками в льяно, глава генштаба Батисты генерал Франсиско Табернилья доложил, что военные якобы уничтожили колонну из ста человек, возглавляемую Че Геварой, и к ним в руки попали свидетельства того, что его бойцы «подверглись коммунистической обработке».
«Произошло вот что, — объяснял Че Фиделю позже. — В одном из рюкзаков они обнаружили дневник, в котором значились имена, адреса, личное оружие каждого члена колонны. Вдобавок один из бойцов колонны, также являющийся членом НСП, забыл свой рюкзак, в котором находились документы этой организации».
Пропагандистская кампания армейского руководства была направлена не только на гражданских лиц. В телеграмме от 21 сентября, разосланной по воинским частям, расположенным вдоль маршрута следования Че, офицеров призывали использовать все имеющиеся ресурсы, «собраться с духом и остановить вражеские силы партизан», которые «убивают людей вне зависимости от их убеждений… Вперед, кубинские воины: не дадим снова уйти этим крысам, тайно проникнувшим на территорию нашей провинции».
Мало того что Че преследовали войска, приближаясь к Эскамбраю, он сознавал, что попадет в осиный улей, где орудуют различные вооруженные группировки, претендующие на влияние и контроль над территорией, причем часть из них — обычные мародеры и грабители. 7 октября, еще находясь в пути, Че принял делегацию повстанцев из Эскамбрая, заваливших его жалобами на Элоя Гутьеррес Менойо, отколовшегося от «Директории» Чомона и создавшего свой «Второй национальный фронт Эскамбрая». Незадолго до того Гутьеррес Менойо на короткое время захватил Виктора Бордона Мачадо, лидера партизанских сил «26 июля», действовавших в Лас-Вильяс, так что теперь эти две группировки находились на грани вооруженного противостояния.
Одной из задач, поставленных перед Че Фиделем, было объединить различные военизированные группы и поставить их под свой контроль, но Че не рассчитывал на большое содействие со стороны Движения 26 июля». Его опыт общения с людьми из льяно показывал, что куда более надежным союзником для него является другая сила, а именно НСП.
Прибытие Че дало НСП великолепную возможность занять центральное место в вооруженной борьбе — то, в чем другие местные организации последовательно ей отказывали. В сельском районе Ягуахай на севере Лас-Вильяс у НСП имелась своя повстанческая зона, в которой действовал отряд из шестидесяти пяти вооруженных бойцов во главе с официальным представителем партии Феликсом Торресом, но Торрес отказывался объединяться как с местными деятелями «Движения 26 июля», так и со «Вторым фронтом» Гутьеррес Менойо.
Стоило Че появиться в регионе, как партия тут же направила к нему послов с приветствиями. Они предложили ему проводников и деньги, а также пообещали дать радиопередатчик и мимеограф — для развертывания в Эскамбрае собственной пропаганды.
Спустя еще неделю изнуренная голодом, болезнями и усталостью колонна Че, миновав почти пол-Кубы, то есть преодолев свыше шестисот километров, причем в основном пешком, достигла цели — небольшой фермы в предгорье Эскамбрая. Сюда на встречу с Че прибыл официальный представитель Коммунистической партии.
В свои двадцать шесть лет Овидио Диас Родригес был секретарем отделения «Социалистической молодежи» в провинции Лас-Вильяс. Нескончаемая правительственная пропаганда, направленная против «аргентинского коммуниста», породила в нем благоговейное отношение к Геваре, и, по мере того как приближался момент их знакомства, Диас приходил все в большее возбуждение. «Я хотел обнять его при встрече», — вспоминал он. Но, когда Че протянул в знак приветствия руку, Диас оробел и отказался от своего намерения. «Я увидел, что Че очень худ, и представил себе, через какие тяготы этому человеку пришлось пройти после того, как он оставил Сьерра-Маэстру… Он попросил меня вкратце обрисовать все, что я знаю о ситуации в Эскамбрае и о вооруженных группировках, имеющихся там, рассказать о положении партии в провинции и в горах, о поддержке, которой она пользуется, о том, сильны или нет позиции социалистов в этом регионе. Он говорил со мной с уважением и весьма приветливо».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});