Читать интересную книгу Великий магистр - Октавиан Стампас

Мамлюки дождались, когда Гуго де Пейн поравняется с ними, и лишь тогда выскочили из засады, перегородив и отрезав путь спереди и сзади. Десять человек мгновенно бросились на всадника нанося ему и коню беспорядочные удары мечами. Но тотчас же из высокой травы выскочили другие люди — незаметно подкравшиеся оруженосцы тамплиеров; они яростно атаковали мамлюков, оторвав их от упавшего на землю всадника. Краткий, но жестокий бой длился всего несколько минут. Внезапное появление Сандры, Раймонда и остальных спасло Гуго де Пейна. Когда он сбросил с себя мертвого мамлюка и поднялся с земли, то первым увидел улыбающееся лицо Дижона — оруженосца Сент-Омера.

— Это я его проткнул! — сказала копия Бизоля, указывая на сарацина, а заодно и отряхивая плащ де Пейна. — Эге! Да вы в крови!

— Пустяки, — отозвался Гуго, не чувствуя боли. Он даже не стал вмешиваться в заканчивающуюся схватку. Все оруженосцы столь умело овладели приемами тамплиеров, что у мамлюков не оказалось никаких шансов: пятеро из них были заколоты, остальные бросились в бегство.

— Где ваши лошади? — спросил Гуго. — И что вы вообще, черт подери, тут делаете? Хотите захватить Син-аль-Набр?

— Лошади тут, неподалеку! — ответил подбежавший Раймонд.

— Как, и Сандра здесь? — удивился Гуго.

— Здесь, — отозвалась девушка. — Вам надо перевязать плечо.

— А вам — надрать уши! — чуть улыбнулся де Пейн, пытаясь выглядеть строго. Но он не мог гневаться видя взволнованные, ставшие уже родными, лица оруженосцев, прошедших за несколько лет в Палестине суровые испытания и не сломавшихся под их тяжестью. Притянув к себе за шею левой рукой Сандру, он отечески поцеловал ее в опаленный солнцем лоб; другой рукой, Гуго потрепал за волосы Раймонда.

— А ведь не долог тот день, когда тебя надо будет посвящать в рыцари! — задумчиво произнес он, словно впервые заметив, как вырос и возмужал его оруженосец, превратившись из угловатого мальчишки в статного юношу. — А теперь — в путь!

На развилке они встретились с Людвигом и Бизолем, и уже все вместе понеслись к крепости; по дороге Гуго рассказал тамплиерам о переговорах с принцем Санджаром.

— Хорошо уже то, что маркиз жив! — воскликнул Бизоль, — А звездочета я сам притащу на развилку в мешке…

— Смотри только, чтобы мешок не оказался дырявым! — пошутил де Пейн. — Туокай сейчас для нас на вес золота.

Подъезжая к крепости, они увидели столпившихся на ее стенах людей: все смотрели вверх, указывая на все тот же зависший над Фавором диск, похожий на облако или блюдо. Остановились и рыцари с оруженосцами, пораженные необычным зрелищем.

— Что за дьявольщина! — пробормотал Бизоль, которому было не по душе все то, что выходило за рамки его понимания. — Как ты думаешь, Гуго, не метнуть ли в эту штуковину копье?

— Перестань! — отозвался де Пейн. — Что за детское желание совать палку в каждый муравейник!

— К тому же, как мне кажется, — задумчиво заметил Людвиг, — муравьями сейчас являемся мы сами — если смотреть на нас с этого облака.

— Может быть, так оно и есть, — согласился Гуго де Пейн.

А в цитадели их ждало неприятное известие. Граф Норфолк сообщил, что явившийся час назад Гонзаго увел звездочета с собой, якобы по приказу де Пейна. Гуго и Бизоль поспешили в крепость: но ни коменданта, ни Туокая там не было. И никто не знал где они находятся.

Глава V. СТРАННОЕ ОБЛАКО ИЛИ ЯРОСТЬ ЦИКЛОПА

Меня ведет погибель в поводу.

С ней обручен, наверно, навсегда я:

Ведь, зная, что есть благо, выбираю

Я не блаженство рая, а беду…

Гарсиласо де ла Вега1

Комендант крепости Фавор Рауль Гонзаго давно понял, что очередное наступление египтян сметет их всех с лица земли. Ужасная казнь лже-тамплиеров в Син-аль-Набре посеяла страх и смятение в его душе. Было ясно, что подобная участь ожидает и его самого. Затлели в мозгу старые планы: спастись, перейти на сторону султана Насира и принца Санджара… Но уйти одному — опасно, гораздо лучше, если он прихватит с собой и бесценного звездочета. И Гонзаго, дождавшись, когда цитадель покинули де Пейн, Зегенгейм и Бизоль, явился туда и увел Туокая с собой. Две заранее приготовленные лошади ждали его возле подножия Синая. Все складывалось удачно. Спустившись из цитадели, он развязал Туокаю руки, помог ему подняться в седло, объяснил, что они отправляются в Син-аль-Набр. Гонзаго не учел лишь одного: подозрительности Роже де Мондидье, который, незаметно выйдя из цитадели вслед за ним, неотступно шел невдалеке, прячась за кустарником и камнями. После того, как Гонзаго перерезал веревки звездочета, сомнений в намерениях коменданта крепости не оставалось. Всадники понеслись вперед, а Роже еле удалось поймать конного латника и позаимствовать его лошадь. Он начал преследовать беглецов, пустившись им наперерез — по горной тропе, мимо глубокого каньона, рассчитывая перекрыть им дорогу на подступах к Син-аль-Набру…

Едва не сорвавшись в ущелье, Роже спустился со склона и выбрался на дорогу, прислушиваясь к приближающимся всадникам. Он успел как раз вовремя. Показавшиеся из-за холма Гонзаго и Туокай натолкнулись на выступившего из-за деревьев рыцаря.

— Решили прогуляться? — осведомился Роже, щуря свой единственный глаз. Комендант побледнел, а рука его потянулась к мечу на поясе. Его движение не ускользнуло от тамплиера.

— Но-но! — предостерегающе сказал он. — Не балуйте, сеньор Гонзаго!

— Прочь с дороги! — заорал комендант, обрушивая сильный удар на рыцаря. Роже, отбив щитом выпад Гонзаго, ударил своим мечом плашмя по голове звездочета: на всякий случай, чтобы тот не улизнул под шумок, и лишь после этого принялся за коменданта. Гонзаго недаром пользовался в войсках славой отменного рубаки — иначе бы он и не поднялся столь высоко; меч его летал возле головы Роже, словно шмель, а натиск был неудержим. Но и Роже де Мондидье слыл искушенным и опытным бойцом. Оба рыцаря спешились и рубились на середине дороги, возле лежащего навзничь звездочета.

— Зачем вы хотели удрать? — поинтересовался Роже, отступая под натиском противника. — Казенный хлеб надоел? Захотелось отведать восточной кухни? Я могу порекомендовать вам одну харчевню, где отменно готовят седло барашка по-арабски!

— Не надо, сейчас я вас сам угощу баклажанами с перцем! — отозвался Гонзаго, едва не выбив оружие из рук Роже.

— Это блюдо мне не по вкусу, — заметил тамплиер, переходя в наступление. — Не желаете ли откушать бургундской вырезки?

Меч Роже рассек коменданту руку и тот выронил оружие.

— Вот так! — сказал тамплиер, подставляя острие к горлу Гонзаго. — Предпочитаете сесть в седло сами или с вами поступить, как со звездочетом?

Скрежеща зубами, придерживая раненую руку, комендант взобрался на своего коня. Туокая Роже взвалил поперек седла.

— Как бы бедняга не растерял свои способности после такого удара! — озабоченно произнес он. — Поехали!

Измена Гонзаго, его попытка увести с собой Туокая, вызвала гнев всех рыцарей и солдат Фавора. Кичливого коменданта едва не растерзали тут же, возле крепостных стен. Гуго де Пейн велел надеть на предателя железо и поместить в темницу, а комендантом Фавора назначил капитана Гронжора, принявшего командование над гарнизоном. Туокая привели в чувство, омыли, накормили сытным ужином и приготовили к обмену на маркиза де Сетина. К этому времени в цитадель вернулся Джан, немногословно рассказав о своей неудачной попытке освобождения маркиза.

— Больше никакой самодеятельности! — предупредил Раймонда и Сандру де Пейн. — Завтра же вы отправитесь в Петру вместе с ранеными.

Состояние Виченцо Тропези оставалось очень тревожным. Речь его была прерывистой, бессвязной, порою он снова терял сознание. Открылась рана и на ноге Андре де Монбара, доставляя ему мучительные боли. Ясно было, что и маркиз де Сетина после пыток и плена вряд ли сможет оказать какую-нибудь пользу в защите Фавора и цитадели. Так и оказалось, когда де Пейн с Сент-Омером и Зегенгеймом отправились вечером на встречу с Умаром Рахмоном к развилке дорог. Принц Санджар сдержал слово, еще раз показав свое благородство. Обмен маркиза де Сетина на Туокая состоялся в назначенное время, но при полном молчании обеих сторон. Лишь старые противники Рахмон и Зегенгейм, увидев друг друга, обменялись едва заметными улыбками. Затем, получив пленников, обе группы разъехались в разные стороны. Ослабевшего маркиза закутали в шерстяной плащ и привезли в цитадель, где за него тотчас же принялись Гораджич и Джан со своими лечебными снадобьями. Пытки и издевательства египтян не сломили маркиза, хотя все тело его было в кровоподтеках и ссадинах, а левая рука висела плетью, вывихнутая мамлюками. Но уже через час он не без юмора стал рассказывать собравшимся о своем пребывании в плену, с философским спокойствием воспринимая свою неволю.