не пихали, пробой в реакторе не устраивали…
Гезуш невесело ухмыльнулся.
— Ну, не реактор же пороть и расстреливать. Есть трупы, раненые, — за них с кого-то спросят. А тут ещё говорят — наш битум-то шёл не только на субстрат. Это весь химпром по уши в ирренции. И не только в «Вайтроке»…
…«Затаившийся адмирал диктатора Маркуса, диверсант и саботажник, руководящий опаснейшим предприятием…» — Гедимин, не дочитав, закрыл сайт. В груди ныло. «Вигарту я точно ничем не помогу. Если только Маккензи… если он сам ещё не под следствием за всё хорошее… А, hasu!»
Он выложил на матрас сфалт, растянул над собой плотные защитные поля, осторожно заглянул в реактор. «Мощность, по меркам ИЭС, никакая. Но — всё-таки рабочий… почти альнкит. За неделю начнут выгружать топливо. Если бы мне просочиться поближе и поговорить… Они ведь как-то меняются в размерах. То на один реактор, то на десяток. Может, умеют и ужиматься? Во что-нибудь вроде споры? А я, как выберусь на другую станцию, найду ему реактор. Говорят же — строят новые блоки. Кто как, а я не оставлю его тут замерзать в могильнике. Хоть бы пришлось на Шпицберген телепортироваться. У них там хранителя наверняка ещё нет…»
20 июля 09 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
Патруль, завидев Гедимина у первого энергоблока, слаженно отступил за выступ купола. Сармат неторопливо погладил цветную обшивку. В груди по-прежнему ныло, и холодные обручи на рёбрах никак не разжимались. Хранитель в недоумении тронул грудь сармата тёплым щупальцем. «Уррм?» — прогудело в голове. «Новые звуки осваивает,» — подумалось Гедимину, и от этой мысли стало совсем тоскливо. «Он ведь почти уже идёт на контакт, ещё бы два-три года…»
— Нагладился? — хмуро спросил патрульный, выглядывая из-за купола. — Ну, посмотрим, как на твои фокусы посмотрят на «Сатханге»! Выкинут на шахту, и будешь там уран гладить…
— Его там много! — поддакнул из-за выступа другой охранник.
— Топливо уже выгружают? — спросил Гедимин; сегодня у него не было настроения с кем-либо ссориться.
— Чтоб я знал — но с утра была какая-то возня. Машину, вон, гоняли… — патрульный дёрнул плечом куда-то кверху.
— Значит, реактор уже встал… — Гедимин покосился на тусклую мачту над куполом. Осталась гореть минимальная подсветка — «чтоб дроны не врезались». Ещё две мачты светились ярко — два реактора продолжали работу.
— Ты смотри, не лазь тут двадцать седьмого, — понизив голос, предупредил патрульный. — Нам всё равно, но набежит толпа «макак». Двадцать шестого с утра… за день, может, управятся, но на ночь точно сменят охрану. Мы будем сидеть по баракам, а вы… Не знаю, выгонят вас или нет.
— Я бы ещё ликвидаторов позвал, — мрачно заметили из-за выступа. — Со всех четырёх гетто. «Бабуины» криворукие полезут к реакторам, а разгребать нам!
— «Вестингауз» — атомщики, — пробормотал Гедимин; заступаться за «макак», закрывающих станцию, ему совсем не хотелось. «Значит, двадцать шестое, утро… топливо уже будет выгружено, а патрули ещё не сменятся. Попросить Гезуша придумать мне в бассейне выдержки какое-нибудь дело. И попробую эту штуку выманить. Главное, чтобы согласилась…»
26 июля 09 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
— В бассейне выдержки? — Гезуш подозрительно сощурился. Другие ремонтники, лениво болтавшие между собой на галереях, притихли и насторожились.
— И с этой штуковиной? Ты там что, подорвать всё решил напоследок?
Гедимин мотнул головой.
— Там надо… забрать кое-что, — он решил добавить в попытки вранья немного правды. — «Мартышкам» оно точно ни к чему.
Гезуш недоверчиво хмыкнул.
— Кусок облучённого топлива? И сам нахватаешься, и запалят на месте… Ну да ладно, пока всем там не до чего… Машину выгрузки проверять пойдёшь. Скажешь — мол, обходчики жаловались, электромагниты слишком быстро срабатывают.
— А если кто заявку проверит? — вмешался другой ремонтник. — Сам спалится и нас запалит.
— Да кому там сейчас проверять⁈ — отмахнулся Гезуш, набирая что-то на стандартном электронном бланке. — К Борге зайдёшь, подпишет не глядя. Только — чтоб станция цела осталась, понял? Пусть меня в пепел разнесёт — я до тебя и так доберусь!
Гедимин молча пожал ему руку и двинулся к выходу. Сфалт в неприметном фриловом коробе лежал на спине. «Надеюсь, у бассейна не толпится вся смена. Машина, машина… вроде там есть зоны, слепые для камер. А если я в бассейне подниму экраны, то и камеры засбоят. Главное — уговорить „Вайтрок“…»
…Угрюмые патрульные, разбрёдшиеся было по коридору, при виде чужака тут же двинулись к нему — и провожали его до самого шлюза, по дороге собирая подписи. Отдельно пришлось расписаться за «сварочный инструмент» — Гедимин отболтался тем, что скипевшиеся детали лучевой резак может и не взять, всё-таки в загрузочной машине много элементов из сплава ипрона и флии.
Едва шлюз, шипя, захлопнулся за спиной, Гедимин сдёрнул височные пластины и стряхнул со сфалта чехол. В зале было пустынно; загрузочную машину выдвинули в крайнее положение и так и оставили — всё топливо было уже в бассейне, под серебристыми щитами.
— «Вайтрок», приём, — прошептал сармат, постучав по кабине диспетчера и убедившись, что там никого нет. Внутри черепа тихо и озадаченно вздохнуло.
— Ты не бойся, — он прикрыл респиратор, но знал, что станция его слышит. Ещё пару минут он для очистки совести проверял «проблемный узел». Никакие резаки, естественно, не понадобились — такую серьёзную проблему обходчики не пропустили бы. Ещё минута — и захват пришёл в движение, поднимая одну из экранирующих пластин. Следом он поддел твэл. Тёплые волокна обхватили Гедимина, обвили грудь, плечи, сомкнулись на затылке. Сармат смигнул — защекотало в глазу, видимо, луч зацепил нервное окончание.
— Ты тут, — Гедимин криво ухмыльнулся, перевешивая сфалт на грудь и поддевая экранирующий щиток. Мысли о возможной цепной реакции он прогнал заблаговременно — мало ли, как их мог понять и без того нервный хранитель…
— Вот что выходит. Дом твой… — Гедимин запнулся — он до сих пор не был уверен, как