Ещё бы они не творили всякую дичь с похищениями…
Тем временем впереди показалась пристань, собранная из свежих ошкуренных брёвен. Я даже знаю, где их брали. Там покоились на приколе ещё несколько разномастных катеров, а чуть дальше торчало вытянутое грузовое судно, севшее на мель. С него на берег сходили многочисленные пандусы, так что грузу точно не дали пропасть.
Наш катер пристал к свободному месту, прижавшись к старой покрышке от какого-то грузовика, выполнявшей роль амортизатора. Никто нас не встречал, так что мы отправились тем же составом, под присмотром четверых магов. А рулевой неспешно занялся швартовкой, явно больше никуда не собираясь отплывать.
Под ногами весело захрустел вездесущий песочек, который здесь везде, куда ни копни. Стоило нам только покинуть пляж, как показались первые строения, напоминавшие банные срубы, между которыми сновали местные, включая детей. Чуть дальше просматривались сооружения посерьёзней — из светлого пеноблока с тёмными прожилками раствора, отчего поселение напоминало стихийную стройку. Облицовкой или хотя бы штукатуркой здесь никто не заморачивался.
Гномы за такое надавали бы по рукам всем причастным. Они расселили куда больше народу на ограниченной территории, и при этом их здания не выглядели чем-то средним между сараем и новостройкой, возведённой впопыхах. В один из таких памятников архитектуре нас и пригласили, после чего развели по сторонам. Я напоследок ещё раз предупредил Пелагею, чтобы та вела себя хорошо, чмокнул в край обалдевшую Шухерезаду в щёку и зашёл в своё помещение.
Здесь явно были не апартаменты для гостей. Из всей мебели имелся только грубо сколоченный стол и парочка офисных стульев, привезённых с Большой земли. Надо полагать, допросная комната. Я тут же занял свободное место, чтобы не стоять навытяжку, как первоклассник у доски, но все остальные меня внезапно покинули, не задав ни единого вопроса. Странновато у них дознание проходит.
Но как выяснилось, они просто ждали подходящего специалиста — немолодого мужчину в клетчатой рубашке и просторных парусиновых брюках. Тот буквально с порога извинился за опоздание.
— Никак не ожидал вашего визита, вы уж не серчайте, — произнёс он мягким баритоном, усаживаясь напротив.
Я готовился ко всякому, но увидев лицо собеседника с «мушкетёрской» бородкой, едва смог проглотить вставший поперёк горла ком. А ведь казалось, что меня уже ничего не проймёт. Тело как будто сковало невидимыми цепями, хотя это была всего лишь реакция паникующей психики. Хоть и со скрипом, но мне удалось взять себя в руки и восстановить дыхание, что вызвало у мужчины снисходительную улыбку. Примерно так смотрят на детишек, которые впервые удачно сходили на горшок, а не под себя.
И было от чего. Напротив меня восседал Евгений Васильевич Кирсанский, собственной персоной. Основатель и бессменный руководитель одноимённого центра реабилитации и чего-то там ещё, уже не припомню. Именно его Настя горячо советовала как бесподобного специалиста, который точно мне поможет, чтобы проклятые «глюки» больше меня не беспокоили.
И надо признать, у него почти получилось.
98
— Удивлены, Тимофей? — участливо поинтересовался Евгений Васильевич. — Водички не хотите? Я, признаться, тоже не ожидал вас увидеть. Мне сказали, что вы погибли. Героически.
— Было дело, — не стал я отрицать. — Но меня воскресили.
— Надо же, как удобно! — Он цокнул языком. — Как бы вас теперь канонизировать не пришлось.
— Спасибо, как-нибудь обойдусь.
— Вы сильно изменились, Тимофей, — с какой-то непонятной гордостью констатировал профессор. — Нет, не внешне. Мне приятно видеть, каким вы стали человеком.
— А мне вот не очень, если честно…
Дрожь в руках наконец-то прошла, и сердце стало замедлять суматошный ритм. Да, напротив меня сидело живое воплощение моих страхов, но за последнее время со мной столько всего произошло, что мучения в центре реабилитации немного поблекли. Но не забылись окончательно.
Мы с ним сейчас в комнате совершенно одни, кстати. Профессор вырядился, будто на курорт, и не имел при себе никакого оружия. Что касается магического класса, то система пометила его как ментата скрытого уровня. Судя по всему, он пошёл по любимому пути мозголома, только вот на меня большинство психологических атак не действует, как выяснилось. И даже если он прокачан до потолка, в чём я почти не сомневался, мне ничего не стоит резко вскочить и сломать ему шею, прежде чем он успеет моргнуть.
Хотя Кирсанский вряд ли настолько беспечен. Не в его это стиле, тем более он точно знал, к кому шёл. Наверняка у него приготовлен на такой случай козырь в рукаве клетчатой рубашки, а то и не один.
— Думаете о мести? — догадался Евгений Васильевич. — Что ж, у вас есть на это право. Но прежде чем совершать опрометчивые поступки знайте, что не вы один изменились. Я уже не тот человек.
— Вас тоже убили?
— Почти. Я был на грани, выжил лишь чудом и многое для себя переосмыслил. Мне стыдно за тот паразитический образ жизни, что я вёл раньше, и за всё причинённое зло. В том числе, и вам. Поэтому надеюсь на конструктивную беседу. Хотя бы выслушайте меня для начала.
— А если нет, опять к кровати привяжете? — с усмешкой уточнил я.
— Не хотелось бы прибегать к крайним мерам, — признался профессор. — Так что прошу вас проявить благоразумие.
— Вы мне его не так много оставили, если честно.
— Мне действительно жаль, но поймите, это сотворил с вами другой человек, который уже понёс наказание за свои грехи. Не давайте прошлому навредить вам в настоящем.
— А ещё говорите, что изменились, — упрекнул я его. — Всё так же пудрите людям мозги. Если вы что-то там для себя пересмотрели, то почему ваши подчинённые творят всякую дичь?
— Во-первых, они не мои, — строго поправил меня Кирсанский. — Я тут далеко не главный, у нас есть свой лидер. Полковник в запасе, Роман Белочук. Он иногда бывает резковат, но в первую очередь печётся о безопасности людей. Тут я его всецело поддерживаю. Во-вторых, о какой «дичи» конкретно идёт речь?
— Ну давайте посчитаем. — Я принялся демонстративно загибать пальцы. — Мошенничество, похищения людей, в том числе несовершеннолетних. Торговля ими же, а так же диверсии, вредительство и покушения. Наверняка и убийства найдутся, если хорошо копнуть. На три пожизненных хватит.
— Давайте обойдёмся без домыслов, — поморщился профессор. — Наши люди применяли силу исключительно в порядке самообороны. Вы сами это видели, кстати. Мало того, мы сами тогда понесли потери.
— Помню, как же. Они сбежали с боем и теперь считаются преступниками.
— Однако среди «крепостных» никто не пострадал, не так ли?
— Потому что ваши никого не успели оттуда забрать. Что вы делаете с людьми?
— Ничего плохого, — уверил меня Кирсанский. — Они живут у нас, в полной безопасности. Условия пока не особо комфортные, но мы над этим работаем. Для нас важна каждая жизнь, ведь смерти подпитывают Хаос. Человечество нужно уберечь, любой ценой.
— А что насчёт посланцев Романихи?
— Ваши друзья в порядке, не волнуйтесь. Иначе откуда бы я про вас узнал?
— Их, мягко говоря, заждались дома, — проворчал я. — А ещё там после вашего ухода люди стали массово впадать в кому. Странное совпадение, не так ли?
Евгений Васильевич приподнял брови.
— Мы не имеем к этому ни малейшего отношения, но готовы оказать любую помощь. Что касается задержки, то тут есть наша вина, согласен. Нам нужно было обеспечить собственную безопасность.
— И поэтому вы поселились у чёрта на куличках?
— Очень верно подмечено, — кивнул профессор. — Место у нас хорошее, но имеет ряд существенных минусов. До недавнего времени посланцы Ада наведывались сюда регулярно. Все наши силы уходили на оборону и прочие первоочередные задачи. Сейчас стало полегче, и мы вновь готовы к сотрудничеству.
— Неужели не будете больше отправлять всех в заминированную Малиновку?