Читать интересную книгу Я – сингуляр - Юрий Никитин

Я оторвался от экрана, взгляд поймал в прицел быстро меняющиеся цифры таймера. Час – это много, чем же заняться, чтобы ни о чем не думать, а то понятно, о чем начну, пальцы подвигали мышкой, торопливо кликая на иконки, надо поскорее перейти в другую байму, у меня акк сразу в трех, две на офе, одна на шарде, но я напомнил себе, что я не дома и что сейчас уже глубокая ночь…

В спальне слабо горит ночничок, но после компа, что тоже в полумраке, привыкшие глаза сразу рассмотрели женскую фигуру на кровати.

Она ко мне спиной, память сразу же услужливо напомнила кое-что в таких ярких картинках и острых ощущениях, что сердце застучало чаще, спешно перенаправляя кровь из разгоряченного мозга вниз.

Ноги сами по себе, подчиняясь уже не мне, донесли до постели. Мое существо торопливо разделось и тихохонько опустилось рядом. Мама, укрывшись легким одеялом до подбородка, спит, лежа на боку и подогнув колени. Вряд ли притворяется, слишком долго меня пришлось бы ждать. Я тихонько приподнял одеяло, обнажив ее созревшее, спелое и сочное тело. Мама, как и я, летом предпочитает спать обнажен-ной, чтобы ничего не стесняло спокойный сон. Крупная тяжелая грудь лежит на той, что слегка распласталась на постели. Красные соски почти рядом, укрупнившийся живот тоже сместился под действием гравитации.

Абсолютно здоровое и пропорциональное, даже гипертрофированное в тех местах, которые мужчин привлекают больше всего: крупная налитая грудь, большие ягодицы, разве что талия с годами стала пошире, пошире, но там такие нежные валики, на спине и животе, что я щупаю их почти с таким же удовольствием, что и сиськи или ягодицы.

На пышных ягодицах четко выраженный целлюлит, эта чума нынешнего века, способная вогнать женщину в депрессию, но я со школьных времен помню, когда нас целыми классами водили в разные музеи, там у всех красавиц Рубенса, Тициана, Веласкеса и прочих этот самый целлюлит на заднице и бедрах заметен очень четко. И никто из тех красоток не страдал, что его видно.

Все-таки в то время естественности было больше. Сейчас только самый отчаянный мужчина признается, что на этих красоток с обложек журнала смотреть приятно, но трахать неинтересно. Нет в них женственности, а женственность как раз воплощена во всех этих сладких складочках жирка на животе и боках, в пышных формах, в провисшей от горячей тяжести груди, в широкой заднице и полных белых руках.

Ух ты, ее красные вытянутые соски почти точные копии пластмассовых детских сосок: такого же размера розовый ореол, а сам сосок сильно вытянут и с утолщением на конце. Я раньше думал, что пластмассовый кружок служит для того, чтобы ребенок не проглотил всю соску, а сейчас соображаю наконец, что умельцы не ломали голову над дизайном, а попросту скопировали верхушку женской груди.

Конечно, самую сексуальную грудь копипастили, а то есть совсем с крохотными сосками, даже с плоскими или вовсе вдавленными, так что у моей мамы грудь до сих пор идеальная, сочная и сразу реагирует на любое прикосновение.

Я опустился на постель, стараясь удержать возбуждение под контролем. От ее тела веет теплом и уютом, лаской и покоем. Я протянул руку, отыскал на той стороне грудь, взвесил на ладони эту горячую нежную тяжесть, потрогал ягодицы. Прав Дэзмонд Моррисон, автор нашумевшего бестселлера «Голая обезьяна», человека двигают только половые инстинкты, как и обезьяну, потому гомо сапиенса, дескать, правильнее именовать голой обезьяной. Все мы зациклены на половой женской щели, потому что миллионы лет наши предки ходили на четвереньках, смотрели друг другу прямо в жопы, и у всех мужчин отложилось в инстинктах, что если половая щель серая, то нечего лезть, можно схлопотать по роже, а то еще и укусят, а вот если покраснеет и надуется…

Потому женщины красят губы, чтобы привлечь внимание, ибо теперь жопы закрыты, а их место занял женский рот. Когда накрашен – мужские инстинкты просыпаются, а если в эти губы еще и впрыснуть геля, чтобы распухли, то станут неотразимо эротичными. К тому же на полную мощь заработает механизм узнавания и замещения той щели, что теперь ниже. Потому на самцов так действует, когда женщина дразнящее высовывает кончик язычка: просыпается родовая память обезьян, у которых это недвусмысленное приглашение к спариванию.

Она засопела сладенько, замурлыкала и повернулась на спину. Я осторожно вытащил ладонь из-под ягодицы. Длинные и все еще красивые ноги раздвинулись, я уловил тонкий нежный аромат, и не мог определить, то ли женские духи, в которые добавляют выделения половых желез, то ли это ее натуральный запах.

– Спи, – сказал я тихо, – до чего же ты хороша…

Не поднимая веки, она шепнула:

– Погаси свет…

Я торопливо протянул руку к ночничку. Слабый огонек погас, я сам ощутил полную свободу и, взяв этот крупный горячий сосок в рот, медленно и чувственно играл языком и губами.

Обескровленный мозг пару раз стыдливо вспикнул, но из-за недостатка кислорода дальше пребывал в полуобмороке, а то место, где насыщенной кислородом горячей крови хватает, взяло власть в свои руки.

Потом, приводя дыхание в порядок, я лежал на спине, мозг снова начал получать с притоком крови часть кислорода, ожил и сообщил язвительно, что, несмотря на всю остроту ощущений, все равно любители сексуальных наслаждений ничего нового не придумали. В пещерное время уже был этот самый промискуитет. Дикие люди жили большими семьями и совокуплялись, не вдаваясь в тонкости родственных отношений: мать с сыном, отец с дочерью, брат с сестрой, не говоря уже о дядях и тетях.

Так что все мимо, мимо… Небольшая острота, связанная с «нарушением приличий», то же самое, что трахаться на улице или в людном подъезде, ежеминутно ожидая, что кто-то войдет. Это прибавляет, согласен, перчику. Любое нарушение нам сладостно, но все-таки в сексе принципиально нет ничего нового и быть не может… по дефолту, по установкам. Это не нанотехнологии, в которых как раз все новое и только новое, а еще и новейшее без конца.

Да и вообще, новым это вот, что у меня щас, только кажется. Потому что здесь, в Москве. А в Швеции, этом доме престарелых, такое уже норма. Там совокупляются все со всеми. Промискуитет стал называться шведской семьей, в то время как греческая любовь, французская и армянская давно потеряли национальные признаки и стали называться гомосексуализмом, минетом и аналом.

Глава 16

Я еще не вынырнул из крепкого сна, а мысль уже работает, хоть и не совсем сбросила оковы. Кто-то сказал, что империи прекращают существование в момент наибольшего могущества, а наибольшее могущество обязательно сопровождается предельным развратом.

Сейчас такого понятия, как разврат, нет. Абсолютно все узаконено и оправдано даже церковью. Сейчас даже президенты стран трахают своих секретарш и практикантов почти на виду у всех, стараясь, чтобы их застали за таким занятием, потому что промах в политике простят: все мы люди, но невнимание к сексуальной жизни может стоить президентского кресла.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});