исполнению обязанностей христианских, и явно предпочитают свои древние обычаи — поминать своих родителей игрушками, несогласными с духом христианства.
Кенайский миссионер, игумен Николай, не уступающий в ревности и усердии в исполнении своих обязанностей своим сподвижникам Квихпакскому и Нушегакскому, отличается от них строгостью, требуя от всех своих прихожан жизни доброй, целомудренной, христианской[126], и оттого он не мало терпит злословий и наветов, но он говорит: «Знаю я, что меня все злословят от начальствующего до последнего, но мне до того дела нет, я делаю дело Божие, а там говори, кто что хочет, только в глаза говорить не позволю».
С проповедью своей он в прошедшие два года не путешествовал к язычникам из опасения (и весьма небезосновательно) от Колош; и потому ему не привелось ни одного из них присоединить к церкви. Но зато почти всем своим прихожанам, рассеянным на большом пространстве, он доставил возможность исполнить долг свой, путешествуя для сего и по горам, покрытым вечным снегом, и по морю в байдарках.
Среди всех его трудов, забот и лишений Господь чудным образом утешил его в поездку в 1856 году, сохранением его и всех его спутников от явной гибели, и это случилось так: он, имел намерение к Пасхе приехать в Нучек, где, при значительном числе жителей, находится часовня и где он не был уже два года; из миссии своей он отправился довольно рано, но ветры задерживали его. В великий пяток думал он достигнуть своей цели, ибо был от нее на несколько часов езды, и потому, несмотря на ветер, они отправились; но ветер усилился и принудил их пристать на самом неудобном месте, подле утеса, где они едва могли поместиться со своими байдарками. В следующую ночь ветер еще более усилился, прилив воды сделался необыкновенно большой, а с тем вместе и бурун, или прибой моря, которым и унесло все их байдарки со всеми вещами, и они остались, кто в чем и кто с чем был; а между тем лил сильный дождь. По наступлении дня, они пошли отыскивать свои байдарки и вещи по берегу моря, и прежде всего, к удивлению всех, они нашли между каменьями на некоторой глубине наперсный золотой крест миссионера, который был в футляре, а футляр в железном камилавочнике; но ни того, ни другого, ни тогда, ни после, не найдено, а только один крест, раскинутый, как бы надетый, цепочкой на камень, почему и увиден был; (во всяком другом положении его бы нельзя было увидеть). Потом, к немалой радости их, они нашли одну из своих байдарок, впрочем, сильно изломанную. Все принялись починивать ее; иначе не в чем бы было им переехать чрез пролив и дать знать о ce6е. Между тем настала Пасха, и они встретили ее решительно безо всего; пели, что знали наизусть, похристосовались со слезами, а между тем ветер не переставал. Байдарка была исправлена, но ехать было невозможно, по причине сильного волнения. Миссионер уговорил наконец двоих ехать с собой в редут (Нучек), до которого езды оставалось не более 4 часов, и, несмотря на такую погоду, в которую лучшие ездоки не ездят, они отправились и поехали, и Господь сохранил их среди бурунов и сильного сулоя; они приехали в редут, где, по причине сильного буруна, они могли пристать только потому, что жители почти из воды вытащили их с байдаркой. Миссионер печалился не столько о потере байдарок и вещей своих, сколько о потере своей походной церкви и всех церковных вещей, и утвари. Печалились о последнем и жители; ибо они еще на год должны оставаться без исполнения своих христианских обязанностей; но каковы же были их удивление и радость, когда на завтра вместе со спутниками его привезли и все церковные вещи совершенно целыми и сохранными, так что и вино, бывшее в двух бутылках, сохранилось, тогда как почти все вещи, бывшие в одной байдарке с церковными вещами, погибли, и самая байдарка разбита в дребезги.
Миссионер при сем потерял почти все свои дорожные вещи и двое суток был очень болен от простуды.
По исполнении всего, что здесь от него требовалось, он отправился обратно в миссию и прибыл благополучно.
Анадырский миссионер Никифоров в последние два года начал действовать очень слабо и поездки к устью Анадыра не делал, почему в июле сего 1858 года сделано распоряжение переменить его вторым священником, служащим в Гижиге.
Вместо известного миссионера Аргентова, отправлен в прошедшем 1857 году священник Петр Суворов, который, выехав из Якутска в августе, на место своей резиденции, т. е. в Среднеколымске, мог прибыть только в конце февраля 1858 г.; и тотчас же приступил к своему делу, отправясь в начале марта в Анюйскую крепость, где обыкновенно бывает сборище Чукоч торгующих.
Здесь он, при помощи и содействии главного тоэна Чукоч Андрея Амвраурина и одного набожного Чукча Андрея Яторгина, окрестил из Чукоч 43 человека, в числе коих 9 женского пола.
Приемы и беседы священника показывают, что он понимает дело миссионера.
По возвращении из Анюйска при первом открывшемся случае, он в июне 1858 г. ездил к Большой реке туда, где находится так называемая Чаунская церковь, куда в то же время приезжал и упомянутый тоэн Амвраурин, и которую он нашел в самом расстроенном виде; крыша, потолки, полы и самые стены требуют безотлагательной поправки[127]. И хотя тоэн вызывался помочь миссионеру в этом деле пожертвованием звериных шкурь, но конечно не скоро он может исполнить это свое обещание; и потому я, на представление священника Суворова, дал ему раз занять из сумм какой-нибудь церкви до 250 руб. и употребить их на поправку церкви, приступив к этому при первой возможности.
Возвращаясь от церкви по берегу моря к устью реки Колымы, он встретил Чукоч в разных местах до 300 душ обоего пола, в числе коих 173 человека, крещенных прежде, и он еще присоединил к ним 49. Тут же он окрестил одного Коряка из Анадырска, которого он очень хвалить за его усердие к вере. Но в то же время из преждекрещенных Чукоч он нашел 29 человек таких, которые не помнят своих Русских имен, данных им при крещении.
Кроме того, он огласил еще до 70 Чукоч Чаунских; но крестить их он еще не рассудил по причине их склонности к прежним обычаям. Они, как говорит миссионер, всю ночь прошаманили, призывая особым диким пением и игрой на бубнах Злого Духа, который бы им показал Русского Бога!!!
О действиях старшего миссионера, протоиерея Гавриила Вениаминова, частью доставлены были