Читать интересную книгу Катарсис. Том 1 - Василий Головачёв

— Начальству, да не тому.

— Как тебя понимать?

— Мы хотим предложить тебе высокооплачиваемую работу.

— Очень интересно! — Крутов не подал виду, что удивлен. — И кто же это — мы? Надеюсь, не криминальные структуры?

Зубко бледно улыбнулся.

— С этой структурой ты знаком: Российский легион.

Егор засмеялся, но, вглядевшись в лицо приятеля, перестал.

— Ты шутишь?

— Отнюдь. Легион сейчас в фаворе у очень высокого лица… у президента… и работает легально. Хотя кое-какая его деятельность засекречена.

— Например, разработка психотронного оружия, — с иронией добавил Егор. Александр почувствовал иронию в тоне бывшего командира, но не отреагировал.

— В его задачи входило обеспечение секретности разработок и объектов, но не участие в самих разработках. Сейчас эта задача с него снята, он занимается более серьезными делами.

Крутов поднял бровь.

— Ты уверен, что мне это хочется знать?

Зубко поднял на него взгляд и снова опустил.

— Лукич, ты можешь ни с чем не соглашаться, хотя это худший вариант из всех, но хотя бы выслушай. Легиону поставлена задача покончить с криминальным беспределом в стране, причем в сжатые сроки.

— Вот это масштаб! — не выдержал Егор. — Ни много ни мало — покончить — и все тут! А вы хоть представляете себе, что это означает? Придется ведь отдать под суд почти всю Думу и правительство!

Зубко порозовел, криво улыбнулся.

— Никто никого не собирается отдавать под суд. Создается особое подразделение для негласного уничтожения лидеров преступных группировок и мафиозных кланов. Создается также план по перекачке теневых капиталов в экономику страны, но это уже следующим этапом.

Крутов доел булочку, допил чай, размышляя, почему Саша перестал смотреть ему в глаза. Сказал наконец благожелательно:

— Все это прекрасно, все хорошо, прямо слезы умиления наворачиваются, но ты забыл одну прекрасную поговорку: благими намерениями вымощена дорога в ад. Не верю я твоему Легиону, хоть ты меня режь! Меня пробовал уговаривать мой бывший учитель, и то не смог, а аргументы он приводил гораздо более значительные. Но вот чего я не понимаю, так это как вербовщикам Легиона удалось уговорить тебя. Чем они тебя соблазнили?

Зубко потемнел.

— Лукич, не будь ты моим…

— Я пошутил, — успокоил подполковника Егор, хотя на самом деле и не думал шутить. — Но все же интересно, каким образом ты оказался в рядах Легиона и стал активным его пропагандистом. Нет, серьезно, как они на тебя вышли?

— Это неинтересно. В одной из операций погиб Кока…

— Костя Морозов?! Когда, как?

Зубко поморщился.

— Долгая история… нас, по сути, подставили… Костя должен был отнести террористам «дипломат» с деньгами, но они запсиховали, ему приказали вернуться…

— Дальше, дальше, не тормози.

— Он почему-то не послушался… и его убили… в спину…

— Свои?!

— Нет. Снайпер был чужим и, как оказалось, «зачищал» следы.

— Ничего не понимаю! Какие следы? Откуда ты знаешь о снайпере? Да не тяни ты!

— Кока был… зомбирован.

— Что?! — Крутов в изумлении придвинулся к столу, сбил на пол чашку, но успел подхватить ее на лету. — Костю зомбировали?! Кто? Откуда у тебя такие сведения?

— Лукич, не допрашивай, не дави на психику, все узнаешь, если…

— Если соглашусь работать на вас. А если нет? Вы и меня зомбируете? И не легионеры ли «зачистили» Коку? Сначала испытали на нем что-нибудь вроде «глушака», а потом убрали, чтобы не произошло утечки информации. Не так все было?

— Лукич…

— Что Лукич?! — Крутов притянул к себе Зубко за отвороты рубашки. — Я прав? Говори!

— Руки! — послышался сзади уверенный хрипловатый голос. — Встать!

Егор оглянулся, отпуская Александра. На него от дверей поверх необычно толстого ствола пистолета смотрел незнакомый молодой человек в джинсовой безрукавке и джинсах, очень загорелый, поджарый, мускулистый, ощутимо сильный, с необычайно светлыми и какими-то мертвыми глазами.

— Заканчивай! — скомандовал он жестко, обращаясь к Зубко. — Объясни ему положение.

Александр встал из-за стола, не глядя на Крутова, бледный и подавленный, бросил хмуро:

— Не могу я!..

— Надо было сразу мне идти, — процедил сквозь зубы светловолосый, передразнил приятеля: — «Уговорю, уговорю…» Уговорил?

— Он бы тебя на порог не пустил, не то что разговаривать.

— А я бы с ним не разговаривал.

— Джентльмены, может быть, вы сообщите, что происходит? — осведомился Крутов, с холодком в душе осознавая, что пистолет в руках незнакомца вовсе не пистолет, а «глушак».

— Прости, командир… — Зубко пошел к двери, все так же избегая взгляда Егора. — Я хотел по-хорошему… чтобы ты понял…

— А ты объясни, чтобы я понял. Или тоже зомбирован, как этот тип? Как Морозов?

Зубко споткнулся на полпути к двери, замер, спина его напряглась, что означало — он принял решение, и в тот же момент Крутов прыгнул к нему, рассчитав траекторию прыжка так, чтобы Александр телом перекрыл директрису выстрела из «глушака».

Расчет оказался верным: светлоглазый гость все же промедлил и выстрелил в тот миг, когда Крутов уже был за спиной Зубко. Но полностью погасить разряд генератора Александр не мог, часть излучения все же проникла сквозь его тело и достигла головы Егора.

Впечатление было такое, будто внутри головы взорвалась граната, но не разнесла череп и тело на части, а превратила их в чугунные гири, с которыми не могли справиться мышцы, в тяжелейшие слитки металла, которые невозможно было сдвинуть с места. Сознание, однако, Егор не потерял, просто на некоторое время оглох, причем от какого-то «внутреннего» шума — вибрировала каждая клеточка тела, и потерял способность ощущать течение времени. Восприятие мира для него разбилось на пунктирное озарение: вспышка — прекрасное состояние эйфории с отчетливой картиной действительности, спина Сани Зубко перед глазами, интерьер гостиной — темнота; еще вспышка — снова удивительное ощущение отсутствия тела, полет, невесомость, впереди незнакомый парень с пистолетом, Саши уже нет, он упал — темнота; вспышка — искаженное лицо незнакомца, падающий пистолет, бесшумный просверк чьей-то ладони, прозрачный вихрь движения — темнота; и, наконец, последнее «тире пунктира» — тело на полу, склонившаяся над ним фигура в белом балахоне, с копной седых волос…

Очнулся Крутов, сидя на полу у стены гостиной, спиной к реставрированным фрескам. Прислушался к себе, удивляясь не слабости, разлившейся по телу, а отсутствию боли или других негативных ощущений после разряда «глушака». Посмотрел на два тела на полу: Саша лежал головой к двери, его напарник головой от порога. А рядом стоял высокий мощный старец, правда, не в балахоне, а в старинной русской рубахе чуть ли не до колен, с вышивкой на воротнике и груди, подпоясанный красным кушаком. Это был дед Спиридон.

— Оклемался, воин? — прогудел он в бороду. — Как себя чувствуешь?

— Как утопленник.

— Беречься надо, не доводить ситуацию до аховой. Аль не видел, что это за люди?

— Один из них мой… друг.

Спиридон покачал головой, наклонился к напарнику Зубко, вытащил у него из-под руки пси-генератор, внимательно осмотрел.

— Придумают же люди! Такого пужала я еще не видел.

— Это «глушак». — Егор, облившись потом, встал, схватился за стену — голова внезапно закружилась. — Дьявол!

— Не поминай нечистого всуе! — строго проговорил Спиридон. — Приляг, я сейчас полечу.

— Не надо, я сам. Как вы здесь оказались?

— Мимо шел, — дед усмехнулся, бросил «глушак» на стол, — случайно. Дай, думаю, загляну к военному человеку.

— Вовремя заглянули, — пробормотал Крутов. — Еще бы немного, и он бы меня окончательно ухайдокал. Как вам удалось его нейтрализовать? Не научите?

— А надобно?

— Похоже, что да.

— Потом. Кто эти люди и почему они напали?

— Долгая история…

— А я не спешу.

— Там третий в машине.

— Не беспокойся, он спит.

Егор выпрямился, не сводя вопросительного взгляда с родственника Елизаветы, и дед ответил сверкнувшим, словно молния, притягивающим и одновременно отталкивающим взглядом.

— Рассказывай все по порядку.

Доковыляв до стола, Крутов осушил целую кружку остывшего чая, сел на диван и, прикинув, с чего начать, принялся рассказывать историю своего появления в Жуковских лесах. Через пятнадцать минут закончил, выжидательно посмотрел на деда Спиридона, по лицу которого совершенно невозможно было прочитать, о чем он думает. Молчание затянулось. Дед о чем-то размышлял, оглаживая широкой ладонью бороду и глядя в пол, Егор тоже думал, в первую очередь о том, что напрасно все рассказал. Философия добра и мира, которую исповедовал столетний старец, вряд ли согласовывалась с мировоззрением Крутова, укладывающимся в слова «адекватный ответ».