Читать интересную книгу Братья Стругацкие - Дмитрий Володихин

Это роман, полностью вышедший за пределы традиционной фантастической литературы. Наличие фантастического допущения играет в нем роль ничуть не большую, чем во множестве романов основного потока, написанных за последние два десятилетия и несущих в себе какую-нибудь фантастическую изюминку.

Книга вызывает ассоциации с огромной глыбой темного льда, покрытой замысловатыми письменами.

4

Второй сольный роман Бориса Натановича, «Бессильные мира сего», писался долго и, по собственным словам автора, беспросветно тяжело. В книжных магазинах он появился в начале 2003-го.

«Бессильные мира сего» — роман о Наставнике и Наставничестве.

В одном из отзывов говорилось, что текст расползается на несколько отдельных повестей. Это не совсем верно, хотя при невнимательном чтении такое может привидеться. Каждая главка, каждый сюжетный ход, каждая притча с предельной жесткостью ориентированы на одну тему. Фабула романа имеет веретенообразный вид: несколько коротких нитей намотаны на ось, и где тут конец, где начало, — не важно, гораздо важнее акцентация самой вертикальной оси — Стэн Агре, Наставник. Центральный персонаж романа.

Итак, прямая информация об Агре — «мемуар» его ученика Роберта Пачулина и несколько главок, непосредственно рассказывающих о работе Наставника с мальчиком, имеющим талант Учителя, а также иных педагогических экзерсисах; тексты о застенке-лаборатории сталинских времен, сообщающие об истоке деятельности Агре, в частности, о том, через какую боль он должен был пройти, чтобы обрести свой дар и право им пользоваться; публицистическое выступление Наставника с тезисами о «Воспитанном человеке» — очень похоже на статью, вмонтированную в полотно романа искусственно (примерно как знаменитая «дискета Сошникова» в романе Вячеслава Рыбакова «На чужом пиру») и создающую определенные проблемы для целостности композиции.

Агре умеет развивать в других людях необычные способности до уровня совершенства. Действует он как своего рода эзотерический «гуру», вооруженный образованностью российско-европейского типа. Соответственно, работа его лучше всего видна через судьбы учеников.

Информация иносказательная — повествование об учениках Вадиме и Ядозубе, а также о девочке, работать с которой Агре отказался.

Вадим — трагическая фигура и притом единственный персонаж — помимо самого Наставника, — о котором можно сказать, что он имеет хоть какое-то самостоятельное значение. Только один из учеников Агре сумел миновать уровень «застревания» и стал настоящей его удачей. Именно Вадим. Но для этого Наставнику понадобилось «заказать» у бандитов силовое воздействие на него. В романе этот момент несколько завуалирован, однако С. Витицкий дает несколько подсказок, из которых следует: по воле Наставника бандиты пытали ученика, приговаривая, что зря «…вы никак не желали поверить, насколько все это серьезно…» и пора «…окончательно понять, на каком вы свете…». Ученик понял, испугался, получил опыт страдания и в результате постепенно «просветлел». Итог: он использован свой дар на полную катушку и привел к победе на выборах некоего Профессора, обошедшего некоего Генерала с разгромным счетом. Очень похоже на действия какого-нибудь восточного гуру… Если можно просветлить ударом дрына, надо ударить дрыном; и для этого совсем не обязательно, чтобы дрын держала рука самого гуру… Весь роман, кстати, оставляет впечатление зашифрованной дзенской притчи…

Оправдание жестокости Агре дается устами Роберта Пачулина.

Пачулин вспоминает слова наставника: «Вы сделались самодостаточны, вы не желаете летать, вас вполне устраивает прыгать выше толпы, вы ДОВОЛЬНЫ — даже самые недовольные из вас…» Он задается вопросом: «И потому надлежит нас иногда пришпоривать? Шенкеля давать? Дабы не застоялись?» Поразмыслив, Пачулин делает вывод: «Если человека не бросить однажды в воду, он никогда не научится плавать, хотя умение плавать заложено в нем самим Богом. И если не гнать нас, пинками, к зубодеру — так будем ходить с дырками в зубах…»

Ядозуб, погубивший множество людей, и в том числе Профессора, триумфально проведенного Вадимом в президенты, больше всего похож на иллюстрацию к тезису: «Посмотрите, во что может обойтись обществу ошибка учителя!» Причем об ошибке сказано совершенно ясно — устами другого ученика. Правда, С. Витицкий подложил Агре соломки — ведь какой материал трудный этот самый Ядозуб, еще папаша довел его до кондиции!

Сразу после выхода романа в среде любителей фантастики начали распространяться слухи, согласно которым «Бессильные мира сего» сделаны как повествование о литературном семинаре Бориса Натановича в Петербурге; Агре, понятно, это «альтер эго» С. Витицкого, а у каждого ученика есть свой прототип; называли даже имена: Вадим — такой-то (совершенно точно!), а Ядозуб — такой-то (сомнений нет, все так говорят!). Автор поспешил охладить пыл «отгадчиков»: по его словам, портреты реально существующих людей в романе искать не стоит[51].

Краткая история «Злобной Девчонки» или, иными словами, персонифицированного «обещания зла», показывает, какие границы сам себе положил Агре. С тем намеком, что границы подобного рода имеют универсальное значение. Зло выращивать категорически запрещается, хотя бы это и было очень полезное зло, просто-таки «всеизлечивающее».

Наконец, информация предельно дистанцированная от Агре, но все-таки намотанная на ту же ось Наставничества. Таков, например, рассказ об отце одного из второстепенных героев — неком филателисте Епанчине, маленьком человеке, славно поработавшем в сталинское время на благо властей. Смысл рассказа: вот из какой исторической среды выросла неуютная современная жизнь, с коей перемогается Стэн Агре…

Таким образом, композиция романа представляет собой очерковую панораму микрокосма, ядром которого является Наставник; вся информация, так или иначе его характеризующая, составляет три слоя, пребывающие на разном удалении от оси композиции.

Очень важная деталь: о романе говорили и писали как об «апологии тупика», безнадежно пессимистической вещи. Между тем никакого пессимизма в нем нет.

Авторская позиция в значительной степени сливается с точкой зрения Стэна Агре: положение тяжелое, «времени совершенно нет», ученики постыдно обленились и застряли на уровне, который не дает им возможности серьезно влиять на этот мир. Зачем потребовалось мучить Вадима? — как раз для того, чтобы в нем пробудилась способность менять мир глобально. Остальные-то ученики занимаются главным образом ерундой. Или вообще тратят свои судьбы на кухонные сборища, где скопом продуцируют остроумную пустоту в чудовищных количествах. Собственно, Витицкий-Агре включил для них «счетчик»: время тикает, судьбы отматываются в сторону смерти, и не напрасно на страницах романа появились мойры — ведь именно личного, биографического времени «совершенно нет». Зато с историческим временем всё обстоит намного лучше. Вообще, в романе действуют две темпоральные шкалы разного масштаба. Лучше видна «меньшая», там, где щелкает счетчик и становится мучительно больно за годы, отправленные коту под хвост. Зато «старшая», историческая, оперирующая не отдельными людьми, а поколениями, периодами, вносит в текст очевидную оптимистическую составляющую. «Божьи мельницы мелют медленно», однако же архаический мрак сталинской эпохи уже перемолот; авось и нынешнее царство мамоны перемелется; правда, результаты сегодняшних усилий видны будут не завтра, а через сто лет. Вывод: наберись терпения и работай. Внуки будут жить лучше. Профессор, проведенный на самый верх учеником Агре, погиб. Новость насчет Профессора «просто раздавила» Наставника… Но прецедент создан! Следовательно, в будущем ранее достигнутое можно будет повторить — с учетом допущенных ошибок.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});