Читать интересную книгу Сельва не любит чужих - Лев Вершинин

Для чего нужен Муй Тотьяга Могучим?

Для того чтобы держать в узде людей нгандва.

Зачем нужны Могучим люди нгандва?

Чтобы торить тропу Железному Буйволу.

Почему ведут они Железного Буйвола в дикие горы?

Нет ответа. Но ясно одно: не на пользу людям нгандва.

— Верно! — теперь Голос был хмур и жёсток, как бич. — Не на пользу Нгандвани стараются пришельцы, и стонет под их ногами оскверненная Твердь. Равнина и горы устали терпеть. Они ждут избавителя, и если найдется такой, то по праву воссядет он на резной табурет. А теперь, — Голос смягчился, — подумай, Сокрушающий Могучих, крепко подумай и ответь: разве не понял ты еще, кто я и зачем пришел к тебе ?

Золотое сияние полыхнуло перед смеженными очами узника, вытянулось огненной канителью, изогнулось аркой, и там, за гранью, в кипении исступленной белизны, явственно вырисовалась смутно очерченная фигура, облаченная в радужный плащ с капюшоном.

И все сделалось понятным Канги Вайаке.

Его собственная Тья, Вторая Душа, говорила с ним и просила разрешения войти в тело…

Каждому из народа нгандва ведомо: две души даровано человеку извечным Тха-Онгуа — низкая душа тела, именуемая Гьё и высокая, нареченная Тья.

Неразрывно связанная с плотью, живет Гьё, и мужает, и дряхлеет, и умирает, и не возрождается более. Такова судьба большинства людей нгандва. Но к очень немногим, избранным для священного служения, посылает Творец сияющую Тья, Бессмертную Душу, а вместе с нею — тяжкие труды, горькие утраты и — в уплату за все — право на вечную жизнь.

Лишь с согласия смертного может слиться с ним воедино Тья, и не каждый соглашается принять ее, ибо для многих спокойная жизнь дороже жизни вечной.

Но слава о решившихся сияет в веках, и место их у престола Тха-Онгуа, по правую руку его…

Каждый человек нгандва знает это. Люди же дгаа, обитающие в горах, отрицают наличие Тья, признавая лишь Гьё. Что ж, на то они и дикари, мало чем отличающиеся от животных, и лучший из уделов для них — служить нгандва, истинным людям.

— Разрешите ли войти? — спросил Голос.

Он заранее знал, каким будет ответ, ибо ведает Тья невысказанные помыслы Гьё, но по воле творца обязана Бессмертная Душа спросить у человека позволения, так же, как и человек обязан ответить. Ясно, недвусмысленно — и вслух.

— Да! — не колеблясь, сказал спящий Ливень-в-Лицо, и чесальщик замер у ног его, испуганный и удивленный.

В первый раз за восемь дней разговаривал повелитель во сне, и никогда не становилось лицо его таким умиротворенным, как в это мгновение.

Чесальщик пяток, жалкий раб, не мог видеть, как переступает лучистый порог пришелица, облаченная в радугу. И не дано ему было ощутить яростный жар золотой волны, что прокатилась по самым сокровенным уголкам плоти Канги Вайаки, растворяя в себе его Гьё, выжигая напрочь сомнения и вселяя мечты о великом и неизбежном…

Этот миг был решающим моментом Внедрения. Любая оплошность, даже мельчайшая, могла свести на нет все усилия, сделать бессмысленной наитщательнейшую подготовку. Поэтому Йигипипу пришлось сконцентрироваться полностью и выложиться до упора. Но когда дело было сделано, Несомый, глядя глазами нового Носителя, позволил себе невинно погордиться филигранно проведенной операцией.

Он сделал это!

Теперь можно было признаться себе самому: он, Йиги-юю, совершил невозможное. С минимальными ресурсами он подчинил волю высокоорганизованного организма и прочно обустроился в подсознании. Безусловно, серьезным подспорьем оказалась местная мифология, идеально, словно на заказ сделанная, она отвечала потребностям Несомого. Туземец не мог не поверить в легенду, освященную верованиями предков. Но никакие привходящие обстоятельства не помогли бы наблюдателю, не будь он профессионалом высшего уровня.

Теперь, осуществив переход, Йигипип был уверен: ничто из задуманного не останется невыполненным.

В последний раз прощупал он остаточными флюидами прежнее свое тело, прощаясь и от души желая удачи, азатем разорвал связь и послал неслышный импульс, приказывая новому телу пробудиться.

И когда Канги Вайака, Ливень-в-Лицо раскрыл глаза, мир был иным, не таким, как прежде. Неявное сделалось явным, а неясное ясным. Незнакомыми оттенками искрилось пространство, и невнятные шепоты ползли отовсюду, но не сразу, отнюдь не сразу смог Сокрушающий Могучих понять, что это невысказанные мысли стражников слышны ему…

Прислушиваясь к себе, понял М'буула М'Матади, что отныне он не таков, каким был, и рассмеялся, счастливый.

Для полного понимания еще не настала пора, но и того, что было, хватало с лихвой. Он знал уже: недолго ему сидеть здесь, в дурацкой яме, наедине с ничтожным рабом-чесальщиком. Люди нгандва ждут его там, наверху. Им необходим настоящий вождь, и Сияющей Нгандвани нужен истинный, а не фальшивый король, а значит — скоро, совсем скоро придет срок уйти отсюда.

Когда настанет время, он найдет способ выбраться!

Удивительно быстро установился симбиоз, даже скорее, чем предписывали инструкции Корпуса. Несомый без сопротивления вошел в контакт с новым Носителем и стал единым целым с личностью туземца. Теперь оставалось немногое: довести до конца инфильтрацию.

Йигипип неторопливо проструил караковое поле сквозь нервные пучки симбионта, и Канги Вайака, слабо улыбнувшись, провалился в теплое забытье, наполненное нескончаемой чередой добрых видений…

А тот, кто миг тому был Носителем, еще какое-то время стоял на краю гнилой ямы, ошеломленно озираясь и потряхивая нечесаной головой.

Он явственно ощущал некие перемены в себе и оттого был встревожен, но, разумеется, не мог осознать сути происшедшего. Отчего мир вокруг стал тусклее, чем был только что? Почему привычный шелест чужих мыслей внезапно сгинул, сменившись войлочно-плотной тишиной? И зачем вообще оказался он тут, на самой окраине туземного поселка, рядом с гадкой, дышащей мерзкими испарениями ямой?

Впрочем, бывшему Носителю было не до размышлений.

Слишком много важных дел предстояло ему совершить нынче, но самое главное, конечно, поскорее позавтракать, потому что он был голоден, а это неимоверно раздражало.

Какие уж там раздумья на пустой желудок?

И потому Носитель, утративший Несомого, забыв о пустяках, отвернулся от зияющего в земле темного провала и побежал прочь, туда, где тепло, сытно и уютно.

Домой.

Он бежал, ни от кого не скрываясь, но никто — ни тюремщики, толпящиеся у котла с пайковым пивом, ни простолюдины нгандва, слоняющиеся по кривеньким улочкам трущоб, ни нагруженные покупками земляне, возвращающиеся в уже затихшую, понемногу приходящую в себя Козу с барахолки, — не проявил к нему особого интереса.

Да и с какой стати, в самом-то деле, было озабоченным людям обращать внимание на маленькую пегую свинку?

3

ВАЛЬКИРИЯ. Дгахойемаро. Ночь темного пламени

Желтый уголек звезды Гд'Ла, спутницы героев, уже проклюнулся в темнеющем небе, предвещая скорое появление серпика синей луны, когда сотник Ккугу Юмо, завершив доклад, получил дозволение покинуть палатку Начальника Границы.

Он вышел из-под матерчатого полога и некоторое время стоял истуканом, обтирая тыльной стороной ладони лицо, усеянное бисеринками пота. А затем, ошалело улыбаясь, побрел по окутанному предсумеречной дымкой бивуаку. Солдаты почтительно расступались, давая дорогу, начальники сотен приветственно вскидывали руки, а трехсотенные, недобро щурясь, глядели вслед с неприкрытой завистью…

Они, увешанные жестяными орденскими планками, были оскорблены.

Не простенького значка «За доблесть», как полагалось бы, — большой круглой медали «Храброе Сердце» удостоил безвестного сотника нещедрый на отличия Ситту Ти инка, Правая Рука Подпирающего Высь, и каждый из трехсотенных знал: обладателю такой награды недолго ждать малиновой шапки полутысячника.

За что?!

Не столь уж великий подвиг: сходить с поручением в варварское стойбище и вернуться живым. Зачем понадобилось новому Начальнику Границы осыпать милостями худородного, ущемляя заслуженных воевод?!

Опасаясь возражать вслух, трехсотенные тем не менее хмурились, полагая, что Начальник Границы поостережется не замечать недовольство командиров.

Глупцы! Они плохо знали Засуху-на-Сердце.

Все их гримасы и шепоты мало тревожили Ситту Тиинку. Хотя бы потому, что эти орденоносные здоровяки, изукрашенные яркими татуировками, дослуживали во вверенных ему частях последние дни. Они пока еще не знали об этом, но приказы на увольнение были уже написаны набело; оставалось только скрепить их подписью и печатью. Невзирая на чины и заслуги.

Несправедливо? Очень может быть. Но разве в этом суть?

Суть в ином. Так нужно! А значит, именно так и будет. Потому что Правая Рука Подпирающего Высь ни на миг не забывает: все они, до единого, выдвиженцы ненавистного Канги Вайаки, прежнего Начальника Границы. И раз так, то никому из этих опытных и отважных нельзя доверять в полной мере!