– Как он мог?
– Просто честолюбие и жадность в конце концов затмили его принципы, – покорно вздохнула Исмения. – Поставь его, моя дорогая.
Эйриз с тихим щелчком закрыла сундучок и осторожно поставила на камень.
– Я пойду к себе в комнату. – В голосе ее звенело хрупкое спокойствие. – Пожалуйста, не беспокойте меня до утра. – Она медленно начала подниматься по лестнице, двигаясь словно во сне.
Кейсил ударил кулаком по двери.
– Я даже не представлял себе, как эта ситуация могла бы стать еще хуже. Теперь я знаю, и это все тоже моя вина.
– Чем раньше все перестанут винить себя в смерти парня, тем скорее этот дол начнет исцеляться, – неожиданно сказал Фитиан. С кряхтеньем он толкнул каменную плиту на место, подняв клуб тонкого пепла, похожего на дымовую завесу. – Тейро был почти взрослым и знал, чего хочет. Он сделал свой выбор, он жил и умер согласно ему. Мы все делаем это, парень, таков порядок вещей. Ты выбираешь этот путь или тот, и лишь Мизаен знает, ступаешь ли ты на путь лавины. Два человека идут по замерзшему озеру, и Мизаен катит руны. Один замерзает насмерть, проваливаясь под лед, а другой ловит рыбу, и эта еда спасает ему жизнь. Тейро мог умереть в камнепаде и был бы точно так же мертв, точно так же молод.
Исмения кивнула в безмолвном согласии, ее глаза потемнели от памяти давних скорбей.
– Это совсем не одно и то же! – Кейсил упрямо покачал головой. – Это все дела Джиррана. Это он раздувает волнение красивыми словами и обещаниями. Это он идет войной на жителей низин!
– Не сам по себе, нет. – Исмения оторвалась от своих мыслей. – Выгляни за дверь и посмотри, сколько народу идет за ним.
Но Кейсил вместо этого направился к узкому окну справа от двери и выглянул во двор. Мужчины стояли кучками по трое и по пятеро и, уставясь на закрытую дверь, о чем-то шептались.
– Джирран не натравит их на нас, нет? – в отчаянии спросил Кейсил.
Исмения подошла к нему и встала на цыпочки, чтобы посмотреть наружу.
– Боюсь, этот глупец способен на что угодно, – мрачно изрекла она.
Они обернулись на внезапный шум, но это был всего лишь Фитиан, отпиравший свой личный сундук. Он вытащил бутылку и кубки и без слов предложил им выпить превосходного бледно-желтого спирта.
Кейсил положил руку на тяжелый засов.
– Где ключи, мама?
– Здесь. – Она загремела связкой, висевшей на цепочке у нее на талии. – Какая бы ни была от этого польза.
Кейсил перестал дышать, когда у ворот возникло движение и люди по всему двору стали оборачиваться. Джирран большими шагами шел вперед с высоко поднятой головой, уверенно размахивая руками. Он промаршировал к лестнице рекина и долгую минуту смотрел вверх, на закрытую дверь. Даже зная, что темнота внутри прячет его, Кейсил чувствовал себя так, будто этот мужчина смотрит прямо на него. Но вот Джирран круто повернулся, скребя гвоздями сапог по камню.
– Все мы знаем, что случилось, – начал свою речь Джирран. Он не кричал, а говорил со спокойной властностью, способной немедля пресечь всякие пересуды. – Этот рекин скорбит, – он поднял руку к глухому каменному лицу, – дол скорбит, как скорбят еще трижды три дола, когда Шелтий возвращают их мертвых сынов. Нам не привыкать к горю: Мизаен дал нам суровую землю, и Мэвелин беспощадна в своих испытаниях. Но это больше, чем судьба, которую мы принимаем как должное. Это не жизни, отданные в обмен на дары леса и гор. Эти жизни украдены. Честь наших переговоров была поругана. Те, кто предложил свое дружелюбие, оставлены валяться на поле боя словно мусор.
Горцы сердито зашептались, и Джирран помолчал минуту, пока шум не утих.
– Должны ли мы снести это оскорбление? Должно ли оно стать еще одним надругательством над нашей землей и нашим народом, которое останется неотомщенным? Не закроют ли нам дороги жители низин и их Лесные союзники, чтобы помешать нашей торговле, ибо мы проявили смелость и обозначили свои границы? – Оратор говорил ровно, не теряя самообладания. – Не пора ли сказать им, что «хватит» – это значит «хватит»? Не пора ли им узнать, что мы не потерпим такого унижения и дискриминации? – Он покачал головой. – Я достаточно долго надрывал свое сердце и испытывал ваше терпение этими вопросами. Вы должны решить, что делать. Я знаю только одно – надо отомстить за убийство. Я не переступлю порог рекина моей жены, пока не потребую жизнь, чтобы возместить долу его утрату. Я не возьму еду от ее очага, пока не зажгу погребальный костер, чтобы в щепки разбить кости того убийцы. Я не вернусь, пока не смогу поклясться моим еще не рожденным сыновьям и дочерям, что я защитил их законные права. Пусть Мизаен и Мэвелин судят меня, если я не отдам всю кровь, текущую в моих жилах, до самой последней капли, прежде чем откажусь от этого обета.
Не оглядываясь, Джирран пошел прочь от рекина. Он направлялся к воротам, но нетерпеливые горцы, которые выкрикивали слова поддержки и пробирались вперед, чтобы пожать ему руку или хлопнуть по плечу, вскоре преградили вождю дорогу. Те, кто не смог подобраться близко, поднимали сжатые кулаки в шумном одобрении, и вскоре в них появлялось все больше оружия. Колыхаясь и бурля, толпа ненадолго застряла у выхода, пока не вылилась наружу через узкий каменный туннель. Последние мужчины по двое и по трое торопливо бежали между мастерскими и складами двора и выходили с мешками, узлами, мечами, колчанами. Они остановились на минуту, когда громкий боевой клич загремел за стеной, отражаясь от утесов со всех сторон и вспугивая с веток птиц.
– Думаешь, Эйриз все это слышала? – в отчаянии спросил Кейсил. – Если да, она быстро откроет ему свои объятия.
– Мне все равно, слышала она или нет, – мрачно сказала Исмения. – Главное, эта клятва не останется не услышанной там, где это имеет значение.
– Ты не веришь, что он говорит серьезно? – посмотрел на мать Кейсил. – Просто это – его способ оправдаться перед своим сбродом, избежать объяснений, почему эта дверь закрыта для него.
– Серьезен он или нет, это не важно, – промолвила старая женщина с холодным удовлетворением.
– Мизаен и Мэвелин ответят, когда взывают к их именам даже всуе, – кивнул Фитиан.
– Просто он понял, что никакие зажигательные слова не убедят этих людей силой прорваться в рекин. – Кейсил вздохнул. – Когда они уже едят из его рук, когда он выставляет себя их защитником, поборником древних прав, он вряд ли станет всем рисковать, обратившись к ним с просьбой выломать дверь и осквернить обычай вместе с порогом.
– Никто из них не зашел бы так далеко, – медленно кивнул Фитиан.
– У Джиррана не хватит на это мозгов, – презрительно сказала Исмения. – Это, вероятно, та шлюха, которую он вновь объявил своей сестрой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});